«О чем мы говорим? – подумал царь. – Сейчас с моего собственного благословения для Болгарии целиком рушится вся старая жизнь, а мы тут обсуждаем всякую суету. Туда, где сейчас в России расположены Врата, в наш мир словно бы упал большой камень, и от него во все стороны стали расходиться круги. И где они прошли, там все необратимо меняется: белое становится черным, плохое – хорошим, вчерашние враги мирятся, а бывшие союзники вцепляются друг другу в глотку… Прежде я смотрел на события со стороны, думая, что смогу пройти через все это и не измениться, но теперь я в этом уже не столь уверен…»

И как раз в тот момент, когда СВП по очереди вышли своими мягкими носами на песок пляжей и опустили десантные аппарели, из-за горизонта брызнули первые лучи восходящего солнца.

Впрочем, вид господина Иванова, спускающегося с корабля на берег в сопровождении одного большевистского генерала, адъютантов и охраны, снова приободрил Бориса Третьего – так что он и забыл о своих прежних панических мыслях. Этому человеку болгарский царь верит – точнее, доверяет. Имеется у пришельцев из будущего репутация людей, не бросающих своих слов на ветер – и если этот человек здесь, значит, все договоренности с большевистским вождем в силе.

Поздоровавшись с присутствующими, господин Иванов, со своей фирменной мефистофельской улыбочкой сказал:

– Первым делом должен передать вам привет от вашего дражайшего итальянского родственника. Умберто Савойский чувствует себя хорошо, спит крепко и кушает с аппетитом, чего желает и всем прочим. А вам лично сообщаю, что советское правительство удовлетворило вашу просьбу о вхождении Болгарии во Вторую Антигитлеровскую коалицию. Добро пожаловать в клуб победителей, товарищи и некоторые господа.

– Господин Иванов, а вы уверены, что победите? – спросил начальник царской охраны.

– Так же точно, как и в том, что после ночи всегда бывает рассвет, господин Радев, даже если эта ночь полярная, – ответил тот. – Мы не можем не победить, потому что наши солдаты сражаются за то, чтобы у всех народов было право на счастливую жизнь, тогда как гитлеровские отморозки пошли на нас войной рады обширных поместий с послушными рабами. Но ничего, кроме могил с большими березовыми крестами, у нас им не полагается.

Неугомонный подполковник воскликнул:

– Неужели вы хотите сказать, что ваше оружие из будущего не сыграло никакой роли в тех победах, которые Красная Армия одержала над непревзойденным до той поры германским вермахтом?

– Конечно, техника и вооружение сыграли свою роль, – пожал плечами посланец русских из будущего, – с этим я спорить не буду. Но плохому солдату – например, французскому, который не хочет воевать – какое оружие в руки ни дай, он все равно его поломает или потеряет, а в итоге проиграет все сражения и войну в целом. А наши, как говорил Суворов, чудо-богатыри, при наличии хорошего оружия и проверенных командиров способны свернуть горы и полностью перекроить политическую карту Европы. Но на этом давайте прекратим наш импровизированный приветственный митинг и приступим к насущным вопросам. Борис Фердинандович, позвольте представить вам командующего Балканским фронтом генерал-полковника Константина Константиновича Рокоссовского. С момента вашего вступления во вторую антигитлеровскую коалицию болгарская армия также попадает в его подчинение.

Болгарский царь посмотрел по сторонам и оценил количество до зубов вооруженных солдат, высадившихся на берег из земноводных машин – сейчас они, разбившись на группы, занимали оборону по периметру его резиденции. Даже неискушенный в военном деле человек способен признать в этих вышколенных и футуристически экипированных бойцах настоящих «марсиан» – таинственных и непостижимых уроженцев двадцать первого века, а не наспех подтянутых до их уровня бойцов РККА. Если отряд товарища Стоянова был серьезным подкреплением к его охране, то подразделение, прибывшее с господином Ивановым, одним своим присутствием полностью устраняло любые угрозы средней тяжести.

– Мне очень приятно, что к нам прислали столь молодого и в то же время прославленного генерала Красной Армии, – сказал Борис Третий. – Впрочем, я думаю, что разговаривать о делах, стоя под открытым небом, было бы неприлично, а потому прошу всех пройти в дом. В моем рабочем кабинете беседовать о делах будет гораздо удобнее.

Некоторое время спустя, снова рабочий кабинет царя Бориса Третьего.

Когда все приглашенные из числа большого начальства вошли в кабинет царя Бориса, в кармане у Сергея Иванова вдруг что-то тоненько запищало, будто там просится на волю попавшая в капкан мышь. Посланец русских из будущего вытащил из кармана прибор, внешне похожий на тонкий эбонитовый портсигар для сигарилл с мундштуком, прочел на его экране сообщение и, удовлетворенно хмыкнув, сказал:

– Должен вам сообщить, что в Софии все прошло наилучшим образом. Господа офицеры из «Звена» оказались на высоте, и наши товарищи-коммунисты тоже не подвели. С этого момента господин Кимон Гергиев – премьер-министр, господин Дамян Велчев – военный министр, товарищ Димитров – министр иностранных дел, а товарищ Тодор Живков, – Сергей Иванов чему-то усмехнулся, – министр внутренних дел. Ноты о выходе Болгарии из Берлинского пакта и объявлении войны Германии, Румынии, Италии и Венгрии законным адресатам уже отправлены, и к полудню с их стороны надо ожидать знатной истерики…

Болгарский царь знал, что у немцев в Греции оказались запертой часть 12-й армии (восемь дивизий) под общим командованием военного преступника и генерала инженерных войск Вальтера Кунце. Другая часть этой армии, 18-й горнопехотный корпус (три дивизии) выполнял оккупационные и антипартизанские функции в Сербии. Переход Болгарии на сторону второй антигитлеровской коалиции разрезал этого нацистского червяка напополам как острый заступ садовника, ибо все связывающие их коммуникации проходят через болгарскую Македонию. И теперь эти войска, привыкшие в ожидании английских десантов расстреливать мирных жителей да бороться с храбрыми, но плохо вооруженными и неорганизованными партизанами, будут иметь дело с солдатами, которые совсем недавно наголову разгромили группу армий «Юг» и теперь жаждут новой германской крови и новых побед. При этом, как показали события на юге Украины, размещенные там же оккупационные итальянские войска в этом деле немцам не помощники. Разбегутся по кустам при первых же выстрелах, только их и видели.

Сделав небольшую паузу, товарищ Иванов продолжил:

– Но положение немецких войск в Греции еще не столь тяжелое. Непосредственно сейчас им ничего не угрожает, а морские коммуникации с союзной Гитлеру Италией сохраняют для греческой группировки вермахта транспортную связность с Рейхом. Зато Румыния, армия которой по стойкости значительно уступает германской, должна почувствовать себя как курица, предназначенная к запеканию в духовке, ведь одновременно с высадкой в Болгарии Красная Армия начала наступление на Восточном фронте. Там, на рубеже реки Прут Антонеску собрал последние боеспособные румынские соединения, а на болгарской границе, проходящей по Дунаю, их и вовсе, пожалуй, нет. А ведь от болгарского города Русе на правом берегу Дуная до центра Бухареста – по дорогам не более семидесяти километров. Вот где сейчас должны бегать, кричать, рвать волосы на попе и хвататься за голову… – Он усмехнулся. – Впрочем, у немцев в Греции (в пригороде Афин Кифисья), помимо сухопутных частей, расположен десятый авиакорпус люфтваффе, реакция которого на события в Болгарии может быть незамедлительной и весьма радикальной.

Царь Борис озабоченно произнес:

– Надеюсь, вы, господин Иванов, примете все возможные меры для того, чтобы в результате этой истерики немцы не разбомбили вдребезги Софию или какой-нибудь еще болгарский город…

Посланец русских из будущего сразу стал серьезен до невозможности.

– Не беспокойтесь, – сказал он, – советская истребительная авиация уже начала перелетать на болгарские аэродромы, контролируемые нового правительства. Выделенных на эту операцию воздушных сил вполне достаточно и для прикрытия с воздуха болгарской территории, и для поддержки наступательных действий Красной Армии. Некоторое время назад нам удалось приспособить некоторые образцы вооружения двадцать первого века к использованию советскими истребителями (Игла-С). Там, у нас, это устаревший образец, сходящий со сцены, а тут – ужасающее оружие возмездия, от которого нет спасения. Так что немецких летчиков, если они рискнут сунуться к болгарским городам, ждет большой и крайне неприятный сюрприз.

– Ну раз так, значит, нам не о чем волноваться, – облегченно вздохнул болгарский монарх. – Единственное, что мы хотели бы знать: где и как вы планируете использовать болгарскую армию?

Сергей Иванов обменялся несколькими словами на русском языке с генералом Рокоссовским, а потом сказал:

– Ни на Греческом, ни на Белградском направлениях ваших солдат использовать нежелательно. С учетом вашей предыдущей истории для местного населения они будут как красная тряпка для быка. Наворотил там ваш ПаПа такого, что и с разбегу не перепрыгнешь. Остается Румыния, где на чувства местного населения нам наплевать, а также Фракийско-Константинопольское направление, с которым мы тоже, дай Бог, разберемся. Турция на вас теперь нападет едва ли, а вот мы на Турцию – вполне может быть…

Тогда же, окрестности Афин, авиабаза Кифисья, пункт базирования бомбардировочной эскадры люфтваффе KG-3.