Читать онлайн «Географическая ось истории»

© Перевод. В. Желнинов, 2021

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

О предмете и методах географии

Что такое география? Кажется странным задавать такой вопрос Географическому обществу, но есть по крайней мере две причины, по которым на него следует дать ответ, желательно – прямо сейчас. Во-первых, географы в последнее время активно добиваются для своей дисциплины более заметного места в учебных программах наших школ и университетов. Мир, в особенности мир образования, спрашивает в ответ: «Так что же такое география?» В этом вопросе звучит ирония. В образовательной битве, которая разворачивается на наших глазах, вполне может родиться ответ на этот вопрос; ведь у нас, по сути, хотят узнать, может ли география считаться научной дисциплиной, а не просто скоплением фактов? Из упомянутого вопроса вырастает другой, более общего свойства, – вопрос о предмете и методах нашей науки.

Вторая причина, по которой я настоятельно призываю именно сейчас обратить внимание на вопрос, что такое география, является внутренней причиной. На протяжении полувека несколько обществ, прежде всего наше с вами Географическое общество, деятельно способствовали изучению мира. Естественным результатом исследований стало то обстоятельство, что мы приближаемся к завершению списка великих открытий. Полярные области остаются единственными белыми пятнами на наших картах. Новому Стэнли^[1] больше не суждено открыть Конго и предъявить эту реку восхищенному миру. Какое-то время возможно посвятить проникновению в Новую Гвинею, Африку и Центральную Азию, а также картографированию приполярных областей. Думаю, новых Грили^[2] еще ждут радушные приветствия, а своими свершениями они докажут, что мир вовсе не оскудел героями. Но по мере того как рассказы о путешествиях и приключениях станут звучать все реже и реже, по мере того как вместо них начнутся топографические съемки, даже члены географических обществ примутся уныло вопрошать: «Что же такое география?»

Нет необходимости пояснять, что эта статья попросту не была бы написана, возникни у меня подозрение, что Королевское географическое общество должно вскоре распуститься – под плач коллективного Александра Македонского, сетующего, что больше не осталось земель, которые можно покорить. Нет, наши грядущие труды предвосхищают такие публикации, как статья мистера Уэллса о Бразилии, статья мистера Бьюкенена о Мировом океане и работа мистера Брайса о взаимосвязи истории и географии^[3]. Тем не менее, мы обеспечим себе немало преимуществ, вступая на этот новый путь, если наши глаза будут хотя бы приоткрыты, а не зажмурены. Обсуждение вопроса, вынесенного в название доклада, способно превратиться в очередное дополнительное преимущество и вручить нам новое оружие в образовательной схватке.

Первое, на чем следует сосредоточить внимание, это попытка понять, является ли география единой – или она включает в себя несколько предметов? Точнее говоря, являются ли физическая и политическая география двумя этапами одного исследования или отдельными предметами, которые надлежит изучать различными методами, геологическими в одном случае и историческими во втором? Данному вопросу не так давно посвятил часть своего выступления председатель географической секции Британской ассоциации^[4]. В своем выступлении в Бирмингеме он занял предельно четкую позицию; вот его слова:

«Трудно совместить амальгаму всего того, что можно считать «научной» географией, с историей. Они настолько же далеки друг от друга, как геология от астрономии».

Мне претит так поступать, но я осмелюсь возразить столь уважаемому и авторитетному специалисту, как сэр Фредерик Голдсмид^[5]. Я вынужден совершить этот шаг потому, что искренне убежден: то соотношение наук, которое было обрисовано публике в выступлении в Бирмингеме, губительно для перспектив географии как научной дисциплины. Кроме того, я принял к сведению заявление сэра Фредерика Голдсмида о том, что он готов отказаться от этого умозаключения, если ему приведут в опровержение сколько-нибудь веские доводы. В обсуждении такой щекотливой темы, как наша, с моей стороны было бы крайне самонадеянно предполагать, что мои доводы являются действительно весомыми. Я привожу их лишь потому, что, насколько мне известно, эти доводы не рассматривались и не критиковались в упомянутом выступлении. Возможно, сэр Фредерик Голдсмид всего-навсего выразил смутные опасения относительно географии, разделяемые большинством современных людей. Это допущение тем вероятнее, что в данном заявлении он употребил аргументы в пользу мнения, противоположного тому, которое ранее формулировал он сам^[6].

На той же странице, с которой взята приведенная выше цитата, я обнаружил абзац, исполненный высочайшего восхищения перед статьей мистера Брайса «География в ее отношении к истории». Главное утверждение статьи мистера Брайса состоит в том, что человек в значительной степени является «творением окружающей среды». Политическая география должна прослеживать взаимоотношения человека с этой окружающей средой. Сэр Фредерик Голдсмид требует от политической географии, чтобы та предоставляла нашим будущим государственным деятелям «полное понимание» различных «географических условий». Как видим, пока никакого противоречия во взглядах не наблюдается. Но он, кажется, воображает, будто означенное «полное понимание» возможно обрести из предмета, который останется после устранения из рассмотрения «физической и научной» географии.

Прежде чем продолжить, следует проверить, допустимо ли уточнить наше определение географии как науки. Физиология отвечает определению науки, которая прослеживает взаимодействие человека и окружающей его среды. Задача физиологии, равно как и физики с химией, заключается в том, чтобы фиксировать воздействие разнообразных сил, по большей части вне зависимости от их точного местоположения. Для географии особенно показательно ее внимание к местности, то есть к окружающей среде, которая изменяется локально. Пренебрегая этими исследованиями, она из географии становится простой физиографией^[7], существенный топографический элемент почему-то удаляется. Поэтому я предлагаю определять географию как науку, основная задача которой состоит в прослеживании взаимодействий человека в обществе и в той части окружающей его среды, которая видоизменяется от территории к территории^[8].

До рассмотрения этого взаимодействия нужно проанализировать элементы, в нем участвующие. Одним из этих элементов^[9] выступает меняющаяся среда, и анализом этого элемента, по моему мнению, должна заниматься физическая география. Тем самым мы приходим к выводу, прямо противоположному нынешним представлениям. Мы считаем, что невозможна рациональная политическая география, которая не опирается на физическую географию и не является ее следствием. В настоящий момент мы вынуждены приспосабливаться к иррациональной политической географии, которая утверждает, что главная задача науки не подразумевает выявления причинно-следственных связей, а потому эта география должна оставаться совокупностью разобщенных и отрывочных сведений, подлежащих запоминанию. Такая география никогда не станет научной дисциплиной, ее никогда и ни при каких обстоятельствах не будут преподавать в школе, и она ни за что не внушит к себе почтение в умах тех, кому предназначено править этим миром.

На это мне могут возразить следующим образом: для целей политической географии разве нельзя удовлетвориться более поверхностным и более просто осваиваемым способом изучения, нежели тот, который предлагает физическая география? Мой ответ будет таков: подобные способы уже пытались применять, но результаты разочаровали. На практике куда легче освоить подлинно научный анализ, действуя поступательно и исправно утоляя инстинктивную любознательность, побуждающую нас постоянно задаваться вопросом: «Почему?», нежели накапливать объемы сведений и имен из старых школьных учебников или фрагменты так называемой описательной географии. Топография, то есть география с объяснениями «почему вот так», почти единодушно отвергается как учителями, так и учениками.

Существуют и другие причины, обусловливающие нашу позицию, причины более важные, чем удобство обучения. Перечислю три из них. Первая такова. Если постичь значение старого термина «физические особенности» в причинно-следственных связях, изучать предмет становится все проще и проще. Новые факты без труда вписываются в общую схему. Они проливают новый свет на все ранее полученные знания, а эти знания, в свою очередь, подчеркивают те или иные признаки новых фактов. Впрочем, когда получил распространение описательный метод, не говоря уже о методе перечисления, каждый дополнительный факт стал усугублять то бремя, которое выпало нести человеческой памяти. Попробуйте подбросить еще один камешек в груду гальки – рано или поздно она развалится. Или попробуйте изучать математику, пытаясь запоминать формулы, а не постигать принципы.