Ты мой яд, я твоё проклятие. Книга вторая

Анна Мичи

Тинна

– Ах, нейди, вы как настоящая королева! Посмотрите же в зеркало, боги ещё не видели такой красоты!

Я послушно кинула взгляд в огромное широкое зеркало, которое придерживали две крепких прислужницы. Гладкая поверхность отразила тоненькую девушку, затянутую в белоснежный атлас. Платье и впрямь выглядело по-королевски: пышная юбка с богатым шлейфом, украшенная кружевами, белый цветочный узор по подолу вверх, к талии, грудь в вырезе манит и привлекает взор. Лицо у девушки спокойное, невозмутимое, взгляд усталый и равнодушный. Холодная невинность.

Я горько усмехнулась в душе.

Увы, уже далеко не невинна. И речь даже не о том, что было между мной и Сейджем. Просто пришлось повзрослеть и снять розовую ленту с глаз, через которую я до сих пор смотрела на окружающее. Понять, что отец – всегда добрый и заботливый – на самом деле может быть беспощадным чудовищем в человеческой шкуре. Что мужчина, видевшийся мне образцом чести, может оказаться шпионом и предателем.

И что одержимый демоном, жестокий, как смерть, мой похититель, злейший враг отца, Сейдж дин Ланнверт – может стать для меня всем.

Вот только уже через три дня я выхожу замуж за другого. За бывшего друга Сейджа, за предателя, похитившего его разработки, за верного слугу отца, Арда дин Койоху. И белое платье, которое сейчас тщательно подшивают прямо на мне, поправляют последние детали – дань обрядам далёкого юга, родины моего жениха.

А ещё белое – символ траура. Последний путь невесты из отчего дома, символические похороны и новая жизнь. Недаром после обряда мне предстоит сменить белое платье на алое.

Я вспомнила, как познакомилась с семьёй дин Койохи. Ради свадебного обряда в столицу приехали его родители и брат с двумя сёстрами, старшие из них – и со своими семьями. Многочисленная толпа черноволосых и черноглазых, говорливых южан поселилась в одном из наших гостевых поместий.

Родители дин Койохи мне даже понравились – сухонькие, изрядно напуганные столицей старичок со старушкой. Чёрные маленькие глазки с растерянностью смотрели на непривычные блеск и роскошь.

А вот неприязнь к дин Койохе я так и не смогла перебороть. До самого конца терзалась, следовать ли недвусмысленному приказу отца или сбежать – в Ордон или к бабушке, или куда угодно, лишь бы подальше от навязанного жениха.

Поначалу ждала, что Сейдж вот-вот явится за мной – но вот уже шёл к концу месяц, а о нём ничего не было известно. Батюшкины шпионы разводили руками. Он пропал, как камень, канувший в воду – а с ним и близнецы, и Мелина.

Последнее меня злило. Неужели они до сих пор вместе? Неужели он поверил ей, решил, что именно она помогла ему очнуться от проклятия тёмной магии? Откуда-то из самого нутра поднималась злая, жёлчная ревность. Кто угодно, лишь бы не Мелина!

Впрочем, о чём мечтать, чего я могу требовать, если сама выхожу замуж за дин Койоху.

Наверное, мне не стоило бы подчиняться. Думаю, отец отменил бы свой приказ, если бы я настояла, если бы пригрозила уйти. И поначалу я упрямилась, не соглашалась назначить дату, отказывалась шить свадебное платье, твердила, что никогда этого не сделаю. Каждое утро просыпалась с мыслью о Сейдже и молилась святой Миене о том, чтобы снова его увидеть. Но он так и не появился.

И я поняла, что не нужна ему. Он выбросил меня из памяти, стряхнул, как засохшую грязь с полы плаща. Если мы и встретимся когда-нибудь вновь, то эта встреча неминуемо станет последней: он просто убьёт меня, как дочь его злейшего противника. Теперь я для него не больше, чем способ отомстить и причинить отцу боль.

Примерка завершилась, девушки собрали принадлежности и выпорхнули, заверив, что платье будет окончательно готово к завтрашнему утру. Когда их щебет и звук шагов замерли в отдалении, я поняла, что стою посреди комнаты, уставившись в пространство, и ничего не делаю. Весь этот месяц я жила как в тумане, вот и сейчас нахлынуло отупляющее безразличие, не позволяющее даже вспомнить, чем я собиралась заняться после ухода модисток.

Передёрнув плечами, я повернулась к выходу. Надо встряхнуться, надо как-то прийти в себя… хотя зачем?

По коридору снова послышались шаги, на этот раз тяжёлые, мужские. Я узнала их, но всё равно продолжала стоять на месте. В двухстворчатые белые, отделанные позолотой двери вошёл мой наречённый. Дин Койоха.

– Тинна! – обрадованно сказал он.

Когда я дала своё согласие – или, сказать вернее, сообщила отцу, что мне всё равно – дин Койоха стал звать меня по имени. Поначалу это немного резало мне ухо, потом я привыкла.

– Ну как прошла примерка? – поинтересовался он.

– Всё хорошо, нейд дин Койоха, – ровно ответила я.

В отличие от него, я не собиралась сокращать дистанцию.

Он подошёл, взял меня за руку.

– Осталось всего три дня, – в его чёрных глазах светились огоньки, – и ты станешь моей по праву.

Я отвела глаза. На самом деле мне хотелось убрать и руку, но это было бы уж совсем невежливо.

– Ну да, я знаю, что ты меня не любишь, – с лёгкой досадой сказал он. – Но со временем… я надеюсь… – он поднёс мою ладонь к губам. Горячие сухие губы прикоснулись к прохладной коже, застыли в долгом поцелуе.

Не выдержав, я всё же отняла руку:

– Простите.

Дин Койоха распрямился, сверкнул глазами. Сделал быстрый короткий шаг, заставляя меня отступить, впился пальцами в плечи, прижал к стене. Я почувствовала на губах его дыхание, а потом их накрыл его горячий жадный рот. От неожиданности я пропустила внутрь чужой язык, напористый и жёсткий.

Из глубины тела поднялась стремительная волна тошноты. Я оттолкнула жениха, ударила по рукам, не желавшим отпустить. Отвернулась и схватилась за рот, пережидая приступ. Слава святой Миене, тошнота прошла без последствий.

– Простите, – ещё сдавленным голосом сказала я, не глядя в сторону дин Койохи. – Вы возьмёте своё через три дня. Потерпите до этого времени.

Всё так же, не глядя, оторвалась от стены и поспешила прочь.

Я знала, что он смотрит мне вслед, чувствовала его горячий, наполненный желанием и мукой взгляд. Но терпеть всё это было выше моих сил. Через три дня мы обменяемся клятвами, он откинет мою фату и тогда уже насладится поцелуем по праву законного мужа. А потом, той же ночью, склонится надо мной на брачном ложе и… о боги.

Какая ирония, ведь почти любая девушка, окажись на моём месте, была бы в восторге. Дин Койоха хорош собой, высокий, стройный, мужественный. Смуглая кожа и чёрные волосы уроженца юга добавляют экзотики. Он маг, и довольно сильный, он правая рука моего отца, будущее обеспечено.

Но он не Сейдж.

О боги, Сейдж. В полузабытой дымке – его пронзительный взгляд, жёсткая хватка сильных пальцев, требовательные губы, поцелуи, похожие на укусы. Жадные прикосновения, вес его мощного тела, и не хватает воздуха, и огонь полыхает в жилах. Я до сих пор не могла забыть нашу последнюю ночь. Безумие в его глазах – и сквозь безумие неукротимая нужда во мне, в моём теле, в моей душе. В ту ночь мы принесли безмолвные свадебные клятвы, собственными телами поручились, что будем верны друг другу.

Но Сейдж отказался от меня. Может быть, возненавидел за предательство, а может быть, и правда погиб, хотя тело его так и не нашли. Может быть, он слишком сильно пострадал, может быть, демон поглотил его… может быть – слишком много разных «может быть», которые, впрочем, не имеют никакого значения, когда до свадьбы осталось три дня.

Тошнота не отступала, и я спустилась вниз, на кухню, к поварихе, матушке Корбо. В последнее время меня часто подташнивало, когда проголодаюсь. Приходилось постоянно носить с собой мешочек с засахаренной фасолью или другими лакомствами, или, как сегодня, наведываться к матушке Корбо.

На кухне, как всегда, стоял чад, пар и жар от бурчащих котлов, от шкворчащих сковородок, огромных, вальяжно побулькивающих бутылей с бродившим домашним вином. Матушка Корбо заведовала кормлением всего людского населения огромного отцовского замка, от хозяев до самого последнего конюшенного мальчишки.

Я некоторое время с удовольствием следила, как её полная юркая фигура в полосатом платье и белом переднике поверх, раздавая приказания, движется по кухне. Она, казалось, каким-то магическим чувством ухитрялась следить одновременно за каждым уголком своих владений. То подзатыльник отвесит мальчишке, осмелившемуся стянуть из корзины румяный пирожок, то окрикнет нерадивую стряпуху, у которой вот-вот убежит её варево, то устроит разнос посудомойкам, не слишком тщательно отскоблившим котлы.

Я очень обрадовалась, когда застала её в замке, потому что добрая половина слуг успела смениться за десять лет моего отсутствия. Матушка Корбо была словно кусочек прошлого – того старого доброго безоблачного прошлого, что никогда уже не вернётся.

Завидев меня, она взмахом руки передала бразды правления своему помощнику и поспешила навстречу.

– Опять оголодала, поди? Сейчас, сейчас… Эй, Арика, а ну-ка подай госпоже свежих булочек! Вон тех, с ягодами, да-да! А ты, Сирион, налей чаю и принеси нам. Щепоточку корицы не забудь! Пойдём, милая, – обратилась она ко мне, и я послушно нырнула за занавес, в небольшую комнатку для отдыха.

---