– Послушай меня, доченька, – сказала Мей-Фан. – Два месяца назад ты окончила университет, а теперь работаешь обычной продавщицей в магазине. Да, может быть, ты заслужишь повышение, может быть, сумеешь найти другую работу. Но подумай сама: у тебя есть шанс уехать в Америку, есть шанс на лучшую жизнь.

Лучшая жизнь? Сань-Сань была не уверена, что ей этого хочется. Она вполне была счастлива здесь, в Гуанчжоу. И как же теперь её парень, Лин Чао? Они ведь уже занимались любовью, строили совместные планы на будущее… Сань-Сань посмотрела на отца, ища его поддержки, но он, похоже, полностью смирился с непреклонной волей жены, желающей обустроить счастье дочери по своему разумению.

Так странно было слышать слова, словно произнесённые чужими губами:

– Да, мама. Я поеду в Америку.

Сань-Сань сама не знала, почему она так сказала. Но она это сказала, хотя душа была не на месте.

А может, она на самом деле хотела пуститься в отчаянное приключение.

3

Всё произошло так быстро.

Лайнер компании «Эйр Чайна» подлетал к Сан-Франциско, а Сань-Сань всё ещё никак не могла прийти в себя. Она сидела в середине салона, возле иллюминатора. Под крылом самолёта была видна россыпь мерцающих огней огромного города. Семейная пара, сидевшая впереди, говорила по-английски. Сань-Сань силилась разобрать слова, но, хотя она четыре года изучала английский язык в университете, для неё разговор был похож на бессвязное бормотание. Сидевшая рядом женщина спала, сжимая в руках глянцевый журнал, который начала читать во время перелёта.

Сань-Сань чувствовала себя одиноко. Она подумала о своих родителях. Чем они сейчас занимаются? Думают ли о ней? Как там Лин Чао? И кого взяли в магазин на её место? Зачем только она согласилась уехать? Глаза Сань-Сань наполнились слезами.

В аэропорту стало не до слёз. Сань-Сань едва понимала, о чём спрашивают люди в форме, чего они от неё хотят. В конце концов они перестали её мучить и отпустили. Сань-Сань вышла из здания терминала, нашла стоянку такси, где было много одинаковых жёлтых машин. Она села на заднее сиденье такси, назвала водителю адрес.

Улицы были забиты машинами, хотя час был уже поздний. Огромные здания, размером с целый квартал, нависали над улицей как холодные, равнодушные гиганты. Гуанчжоу – тоже очень большой город, но он был совсем не такой, тёплый и по-человечески дружелюбный, несмотря на все недостатки.

Китайский квартал поразил Сань-Сань невероятно. Удивил снующей по улице пёстрой толпой, домами с черепичной крышей, пагодами, но более всего – вывесками на китайском языке. Таксист опустил стекло в дверце, и Сань-Сань услышала стаккато разговоров на кантонском диалекте.

А потом она оказалась на задворках китайского квартала, возле прачечной, и рядом стоял совершенно чужой человек, который должен был стать её мужем. Его звали Гэри Цюань, и это всё, что Сань-Сань знала о нём. Он распахнул дверь, следующую за прачечной, жестом поманил Сань-Сань за собой. Она последовала за ним робкими, семенящими шагами. Гэри включил свет, указал на открытую дверь в комнату. Сань-Сань увидела застеленную кровать, низенький столик и стоящую на нём лампу. Возле одной стены стоял платяной шкаф, возле другой – комод со множеством ящичков.

– Это – твоё, – Гэри самодовольно указал на шкаф, сколоченный из кое-как обработанных сосновых досок.

Перед шкафом, такой же неказистый, стоял простой деревянный стул. И ещё было пыльное зеркало на стене.

– Я купил его для тебя.

Гэри говорил с таким жутким кантонским акцентом, что Сань-Сань едва могла его понять.

– Наверное, у нас с тобой разные диалекты, – сказала Сань-Сань. – Может быть, лучше нам говорить по-английски?

Гэри повторил только что сказанное. Его английский был немногим лучше, но Сань-Сань было просто невыносимо слушать настолько ужасный кантонский, в особенности от человека, с которым ей теперь предстояло провести всю свою жизнь.

– Я владею этим местом, – сказал Гэри, с горделивой улыбкой поводя руками вокруг. – Этой квартирой и прачечной по соседству.

«Неужели он этим похваляется?» – подумала Сань-Сань. А вслух произнесла, стараясь показать, что очень впечатлена:

– Тебе есть чем гордиться.

– Да, – Гэри ещё больше раздулся от самодовольства. А потом вдруг сказал, как само собой разумеющееся: – Нам пора отправляться в постель.

Эти слова поразили Сань-Сань как гром среди ясного неба. Как так можно? Ни времени, чтобы как следует познакомиться друг с другом, ни ухаживаний, ни романтики – совсем ничего.

– Мне нужно в туалетную комнату, – пробормотала она, отчаянно смущаясь, но терпеть уже просто не было сил.

Гэри махнул рукой, указывая на дверь.

– Это вон там.

Сань-Сань поспешно вбежала в туалет, закрылась на защёлку. Сидя на унитазе, она нервно поджимала пальцы ног. Закончив, задержалась в туалете на несколько минут, просто чтобы прийти в себя и успокоиться. Будь её воля, она бы вовсе не стала оттуда выходить.

Выйдя из туалета, Сань-Сань увидела малопривлекательную картину: совершенно голого Гэри с выпирающим животиком и торчащим возбуждённым членом. (Сказать по правде, его достоинство было гораздо меньше, чем у Лин Чао.) Первым порывом Сань-Сань было кинуться к дверям – просто выбежать вон. Но куда? Она никого не знала здесь, она не знала город. Бежать ей было некуда.

– У меня сейчас критические дни, – сказала Сань-Сань с расчётливой откровенностью. Она надеялась, что это признание остудит пыл Гэри.

– Значит, сегодня ты не забеременеешь, – ответил он.

Забеременеть? От него? Такая перспектива не прельщала Сань-Сань. Ладно менструация, а если бы нет? Она определённо не была к этому готова.

Сань-Сань буквально сгорала со стыда, раздеваясь перед малознакомым человеком. Она ни разу не посмотрела в его сторону, но чувствовала, как Гэри её разглядывает. Сань-Сань скользнула под одеяло, легла на спину. Гэри немедленно навалился сверху, раздвинул её бедра и принялся за дело. Сань-Сань словно окаменела, она едва ощущала его старания. Может быть оттого, что Гэри был меньше, чем Лин. Может быть, из-за критических дней. А может быть, просто рассудок Сань-Сань отказывался воспринимать то, что сейчас происходило с её телом. Гэри ёрзал без всякого ритма; тело Сань-Сань никак не отзывалось на его движения. Впрочем, это продолжалось недолго; Гэри явно не отличался выносливостью. Вскоре он сполз с неё и угомонился, тяжело дыша.

Сань-Сань чувствовала себя словно пленница, словно рабыня. Как её родители могли так с ней поступить? Зачем они отправили её сюда? Зачем она согласилась? И где теперь Лин Чао?..

Сань-Сань вспомнила последний раз, когда она виделась с Лин Чао; они тогда ездили на озеро. На попутной машине добрались до гор Байюнь, потом шли пешком по тропе, дурачились. Поблизости не было других людей, только они, вдвоём. У Сань-Сань было игривое настроение, она сорвала цветок, росший возле тропы, и принялась щекотать Лину грудь. Затем опустилась ниже. И ещё ниже. Расстегнула молнию на его брюках и тем же цветком стала щекотать Лину член. Сань-Сань смотрела Лину в лицо, слушала его тяжёлое дыхание, ей самой доставляла удовольствие эта фривольная забава. А потом тёплое семя Лина пролилось на цветок, на руки Сань-Сань, и она засмеялась, довольная собой. А Лин отчего-то был очень смущён, застёгивая брюки. Сань-Сань бросила цветок, вытерла руки носовым платком и, улыбнувшись Лину, взяла его за руку. Дальше они пошли молча.

И как только она могла быть такой бесстыдной? Не эта ли распутная часть её души поспешила сказать «да», когда мать заговорила о предстоящем замужестве с американцем?

Сань-Сань пугала мысль, что, видимо, так оно и есть. Её пугало то, к чему всё это привело.

4

Сань-Сань проснулась от холода. Она пошарила рукой, ища одеяло. Одеяла подле неё не было, сброшенное с кровати, оно комом валялось на полу. В открытую дверь комнаты она видела свет, пробивающийся с кухни. Значит, такой у Гэри способ будить свою невесту? Сань-Сань лежала и мечтала вернуться в родительский дом, в свою собственную кровать…

В комнату вошёл Гэри.

– Уже шесть утра, мне пора на работу, – сказал он. – Вставай, одевайся. Выбери себе одежду вон там. – Гэри указал на стопки различной одежды, аккуратно разложенные в углу комнаты. Там были джинсы, платья, свитера, нижнее бельё, носки и даже несколько пар обуви.

– Вещи из прачечной, – пояснил Гэри. – Если клиент не приходит за вещами два месяца, то я всё оставляю себе. – Он, похоже, чрезвычайно гордился своей расчётливостью. – Выбери себе, что подойдёт по размеру, и сложи в комод. Можешь занять нижние три ящика. А сейчас надень джинсы и свитер, такая одежда лучше годится для работы.

Гэри вернулся на кухню. Сань-Сань принялась разбирать одежду. Просто удивительно, вещи по большей части были совсем как новые. Она без труда нашла себе подходящий свитер и джинсы.

Одевшись, Сань-Сань прошла на кухню. Гэри стоял возле плиты. Он выложил на разогретую сковороду четыре кусочка бекона, приговаривая:

– Вот так следует готовить бекон.

Сань-Сань прекрасно знала, как готовить; она научилась этому у своей матери и тёти. А уж поджарить бекон было совсем простецким делом, но тем не менее Гэри продолжал её поучать:

– Нужно поджарить до хрустящей корочки с одной стороны. Но, главное, не пережарить.

---