Протиравший фары парень разогнулся. И оказался девушкой. Чёрт! Вот как так-то? Хотя обмануться издалека было несложно – не мелкий рост, волосы прикрывает бесформенная тёмная шапка, наличие или отсутствие бюста затрудняет определить стёганый жилет. Но глаза – большие, черные и подкрашены. Губы женские, хотя овал лица немного угловатый. Нет, всё равно – девушка.

– Привет, – закашлялся и повторил: – Привет.

– По воскресеньям не подаю.

И голос у нее низкий, и с хрипотцой. Но всё же женский. Она снова нагнулась и принялась тереть фару. Задница в синих джинсах поджарая. Тьфу, о чем он думает и куда смотрит?

– Мне подачки не нужны.

– Ну вот и отвали.

Начало разговора вышло неудачным.

– Давай помогу.

– Руки убери от моей машины.

Продолжение тоже неудачное. Макс вдруг начал злиться. Он с утра вел переговоры с двумя полковниками и одним генералом! А теперь стоит и уламывает какую-то кикимору, которую с первого взгляда и за девушку-то сложно принять.

– Слушай, ну хотя бы женское добросердечие в тебе есть? Или любопытство?

– Бита у меня есть. В багажнике. Для девушки – незаменимая вещь. Отойди.

– Послушай. Пожалуйста. Я попал в неприятную ситуацию. Мне нужна помощь.

– Ты глухой? Говорю же – не подаю по воскресеньям! Уйди с дороги.

– Да не нужны мне деньги!

– Да ну? – Она обернулась от водительской дверцы. В глазах промелькнула слабая тень любопытства. – А чего надо?

– Ты в Питер едешь?

– Ну. Предположим.

– Довези. Я заплачу!

– Так с этого и надо было начинать, – несговорчивая девица улыбнулась. – А ты мямлишь, как баба.

Макс вздохнул. Абсурдный разговор. Абсурдная ситуация. Она с самого начала была абсурдная. И из всех водителей на этой грёбанной заправке Макс выбрал самого неадекватного. Нет, ну а что? Вляпываться – так по-крупному.

– Только я тебе на месте заплачу. Как приедем.

– Не-а, – покачала девица головой. – Не внушаешь ты доверия, парень. Деньги вперёд.

– Тут такое дело… У меня нет с собой денег. Ничего нет! Ни денег, ни телефона. С девушкой своей поссорился, психанул, выскочил из машины, а она уехала. И не вернулась.

– Я бы к такому тоже не вернулась.

– Слушай, – Макс вдруг почувствовал, как некстати засвербело в носу. Едва успел отвернуться и звонко чихнул. Ко всем своим радостям он еще и простыл. – Я тебе дам денег. Правда. Я вполне… состоятельный.

– Ты грязный, с красным носом и похож на бомжа, – услужливо сообщила ему девушка. – А не на состоятельного человека.

– Я, между прочим, вполне успешный архитектор! – совершенно не к месту возмутился Макс.

– А Евтушенко скульпторов не так описывает, – вдруг совершенно не к месту пробормотала девушка.

– Я архитектор, а не скульптор. Архитектурный факультет Питерского ГАСУ. Это раз. А ты не похожа не человека, знающего наизусть стихи Евтушенко – это два! – Макса, что называется, «закусило».

– А это мама моя их любит, – неожиданно не стала ввязываться в конфликт черноглазая. – А я стихов не знаю, тут ты прав.

– Извини. – Абсурдность ситуации зашкаливала за все допустимые пределы. Сейчас еще не хватало только со своей гипотетической спасительницей из-за Евтушенко поругаться. – Слушай, я тебе заплачу. Сколько скажешь, правда. Ты меня до дому только довези, и я тебе обязательно денег дам.

– А вдруг ты маньяк или насильник?

– И не мечтай!

После этих собственных слов ему захотелось влепить себе подзатыльник. Или даже два. Что он несёт? Владелица спасительного «субаря» тоже смотрела на него, как на придурка.

– Паспорт! – неожиданно вспомнил Макс. – У меня паспорт есть! Держи. – Он вытащил из кармана рубашки книжицу в тонкой черной кожаной обложке, протянул. Вообще, это категорически запрещено законодательством, но ему сейчас было плевать. – Возьми. Отдашь, когда я тебе заплачу. Заодно убедишься, что я не маньяк.

– А что там у тебя в паспорте так и написано: «Не маньяк»? – Она не торопилась брать в руки его паспорт.

– Угу. Так и написано.

– Любопытно.

А потом она все-таки взяла паспорт. Каким-то таким уверенным движением, словно делает это десяток раз за день. Похлопала паспортом по ладони. Усмехнулась.

– Ну-с. Посмотрим, что у нас тут за «не маньяк». – Открыла первую страницу. Тёмная бровь выгнулась. – Максим, значит?

– Максимилиан.

– Валерьевич? – Она явно сознательно игнорировала написанное на гербовой бумаге.

– Валерианович.

– Малыш.

– Мáлыш!

– Эко тебя угораздило, – сокрушённо покачала головой девица. – Совсем убогий. Что за фамилия нелепая?

– Нормальная польская фамилия, – буркнул Макс.

– Так господин из панов? – Девица неожиданно развеселилась.

– Частично.

– Приятно познакомиться! – Она протянула руку – другую, в которой не было паспорта. – Моя фамилия Сусанин.

Тут Макс не выдержал и расхохотался. А ладонь у «Сусанина» оказалось сухой, тёплой и твёрдой.

– Ладно. – Девушка совершенно непочтительно сунула его паспорт в задний карман джинсов.

Макс вздохнул, но вякать не стал.

– Так и быть, поехали. Три тысячи.

– Замётано!

– В дороге не спать!

– Хорошо.

– Анекдоты рассказывать умеешь?

– Да чего там уметь?

– Ну, вот и хорошо. Будешь меня развлекать. А то меня что-то срубать уже стало.

В машине на Макса вдруг напал озноб. Вроде бы в тепло попал, после сырого мартовского ветра, а вместо того, чтобы согреться, его стала вдруг бить дрожь – крупная, и не унималась никак.

Черноглазая молча прибавила градус в печке, вентилятор загудел сильнее, нагнетая тёплый воздух. Дрожь стала понемногу отпускать.

– Если можно, включи поток в ноги. – Промокшие кеды противно леденили стопы.

– Не вопрос. – Девушка еще раз щёлкнула тумблерами печки. – Значит, ты – Малыш?

– А ты, стало быть, Карлсон? – в тон ей ответил Макс, шевеля пальцами в кедах. Скорее бы тепло пошло…

– А что? Дикое, симпатичное и с мотором… – сказала она задумчивым тоном, перестраиваясь в левую полосу. А потом, вдруг неожиданно: – Ты ноги сегодня мыл?

– Я сегодня весь мылся. А к чему эти интимные подробности? Телом расплачиваться не буду!

– Размечтался… – Девица припомнила ему «Карлсона». – Снимай кеды. Всё равно они мокрые, а ты так не согреешься. Вон трясёшься так, что у меня вибрация по рулю идёт. Но учти, если начнёт вонять…

– Не начнёт!

Грех было не воспользоваться таким щедрым предложением. Мокрые шнурки с трудом поддавались пальцам, но Макс их все-таки победил. Стащил кеды, носки, всё это задвинул подальше под поток горячего воздуха. И, правда, сразу стало теплее.

– Ты всегда так ездишь? Или передо мной выпендриваешься?

Наверное, он слегка обнаглел. Но она его уже не высадит, Макс был уверен.

– Чего мне перед тобой выпендриваться? – Они, как мимо стоячей, пролетели мимо очередной фуры. – Я тебя вижу в первый и в последний раз в жизни. Просто домой хочу. Очень.

– Дорога мокрая… – с тоской пробормотал Макс.

Он так себе не позволял ездить. По крайней мере, не по мокрой трассе. Не в сумерках.

– Резина хорошая, за рулём профессионал. Спокойствие, Малыш, только спокойствие. У меня права десять лет.

На это Макс предпочёл не отвечать. Он сам получил права шесть лет назад и считал себя опытным водителем. А тут какая-то девица…

– Ну, давай, рассказывай.

– Что рассказывать? Ты хоть тему обозначь, что тебе интересно?

– Как космические корабли бороздят Большой театр. И почему ты все-таки Малыш.

– Мáлыш – обыкновенная польская фамилия. У меня отец – поляк. Валериан Мáлыш.

– Я догадалась. А мать?

– Русская.

– Вот как? А дальше? Ну, что я из тебя по одному слову вытаскиваю? Обещал развлекать – развлекай.

– Давай, я тебе лучше анекдот расскажу, – выкладывать всю историю своей семьи Максу совершенно не хотелось.

– Давай, – легко согласилась чернявая.

Анекдотов и баек Макс знал много – спасибо Костяну, регулярно просвещал. Так что следующие полчаса прошли в непринуждённой обстановке. А потом в возникшей паузе у Макса вдруг некстати заурчало в животе. Зря он модничал в ресторане в Москве – то немногое, что он там съел, бесследно сгорело в адреналиновой топке при марш-броске по трассе.

– На заднем сиденье пакет, – отреагировала на бурчание чернявая.

– И что?

– Достань.

Велено – сделано.

– Там баночка с энергетиком – это мне. А тебе бутерброды. Распакуй. И бутылка с компотом должна быть.

Макс послушно пошуршал содержимым пакета. Достал потребованный энергетик.

– Слушай, но это же сплошная химия.

– Химия – не химия, но без этого я засну за рулём. Давай сюда. И бери бутерброды.

– А ты?

– Я не буду. Мне родственники в дорогу насобирали. Но я всё равно есть не буду. Иначе в сон потянет. А я и без этого…

Макс вредничать не стал. Развернул пищевую плёнку и, недолго думая, впился зубами. Вкусно. Или это просто он голодный?

– С чем бутерброд? – Он с трудом подавлял желание заурчать от удовольствия.

– Понятия не имею. – «Карлсон» поставила баночку в специальную подставку-держатель. – Тётя делала. Я всё равно есть не собиралась. Вкусно?

– Вкусно!

И не слукавил. Белый хлеб, майонез, какое-то мясо и тонко нарезанный огурец. С голодухи – просто нереально вкусно. Главное, не чавкать.

– На здоровье. Тёте передам, что бутерброды ей удались, – хмыкнула девица. А потом вдруг что-то пикнуло, музыка стихла, и «Карлсон» произнесла совершенно другим голосом: – Привет, мам.

– Здравствуй, Кирочка, – донёсся из динамиков энергичный женский голос. – Ты как?

---