– По штату положено. – Парень широко улыбнулся. – Когда стал референтом у Петра Петровича, он меня и ввел в курс дел. Сами понимаете, дела требуют быть при шефе везде!

Мне показалось, что основным в его словах было «референт у Петра Петровича». Это уж точно было опознание по системе «свой-чужой». Как бы предполагалось, что функционал должен знать… и отреагировать.

– Как он? – спросил я, даже не уточняя кто. – Поправился?

Наверняка неведомому Петру Петровичу, которому по штату положены доверенные референты, не меньше полтинника. А в этом возрасте, да еще среди чиновников на грани бизнеса и политики, абсолютно здоровых людей нет.

Саша мигнул. Сказал:

– Тьфу-тьфу. Водички попил, диету подержал…

– Карлсбад? – наугад продолжил я.

И снова попал.

– Да, как обычно… – Вот теперь я для Саши окончательно стал «своим». Его перестала тревожить и моя вольность в передвижениях, и то, что он меня не знал. Откупорив бутылку и себе, Саша спросил: – Слышал анекдот про функционала-гинеколога?

– Ну? – неопределенно спросил я.

– Функционал-гинеколог забегает в кабинет коллеги и говорит: «Иди за мной! У меня такая пациентка…»

Вся беда тусовочных анекдотов в том, что они переделываются из обычных. И даже если ты не сумасшедший поклонник книг про Гарри Поттера, игры в МТГ или, упаси Господи, музыки в стиле рэп – ты все равно знаешь все их анекдоты. Заменяй Чапаева на Поттера, а Петьку на Рона; «с бубей зашли» на «ману тапнули»; Пугачеву – на Тимати или Дэцла. Так они все и создаются.

Из вежливости я все же улыбнулся. И рассказал в меру пошлый анекдот о суде над слишком любвеобильным грузином.

Саша жизнерадостно заржал, подвигая мне бутылку пива. Он был явно доволен случившейся компанией.

Я, если честно, тоже.

Мы пили пиво. Несколько раз выходили покурить – я угостил спутника реквизированными в Котиной машине «Treasure» и заслужил еще один одобрительный взгляд. Пива нам не хватило, и Саша вызвался сходить за ним в вагон-ресторан. Конечно, там английского эля не нашлось, но, как известно, после третьей бутылки понты пропадают, и все пиво становится одинаково вкусным.

Где-то во втором часу ночи мы легли спать – в самом благодушном настроении. Александр мгновенно захрапел, но за перестуком колес это меня как-то не очень тревожило. Вентиляция в вагоне работала, что было совсем уж редким счастьем для украинского поезда. Подложив руку под голову, я лежал на спине, смотрел в бегающие по потолку отсветы фонарей – мы приближались к какому-то городку.

Интересные дела… Из всех пассажиров достался попутчик, знающий о функционалах. Да еще и ловко разговоривший меня. Совпадение? Или ловушка? Я вырвался из системы. Нарушил законы функционалов. Можно прямо сказать – поднял мятеж. Победил полицейского Андрея, убил акушерку Наталью, а потом ухитрился уйти от куратора… от своего бывшего друга Коти.

Конечно, если исходить из здравого смысла, то совпадение маловероятно и Саша – «засланный казачок». Но с другой стороны, если полагаться на здравый смысл, то я давным-давно лежу на больничной койке и брежу – потому что разве можно поверить в иные миры, куда ведут тайные двери, разгуливающих по городу функционалов и управляющих всем этим таинственных экспериментаторов?

Я поднял руку, сонно посмотрел на стальное колечко, надетое на палец. Все, что осталось от моей функции…

Надо спать. Вряд ли попутчик, случайный он или подосланный, собирается напасть на меня ночью. Не было у меня ощущения опасности, а своим предчувствиям я доверял. Завтра с утра приеду в Харьков, буду искать Василису, женщину странную, но чем-то внушающую доверие…

Поезд все замедлял и замедлял скорость. Издалека донесся лязгающий железный грохот вокзальных громкоговорителей: «Скорый поезд номер девятнадцать… Москва—Харьков… прибывает на второй путь…» По стене поплыл яркий прямоугольник света, выхватывая прижатые резинкой брюки, заброшенные на сетчатую полку вместе с мятым свитером носки (да, я свинья, извините!).

Приподнявшись на локте, я потянулся к неплотно задернутой занавеске. И невольно глянул на приближающийся перрон.

В самом начале, там, где должен будет остановиться последний вагон, стояла группа молодых людей – человек десять—двенадцать. Все коротко стриженные, с непокрытыми головами, в легких плащах или куцых кожаных куртках. Все внимательно оглядывающие вагоны.

Лица их показались мне смутно знакомыми – не по отдельности, а общим типажом. Вроде все как у всех, но что-то чужое проглядывает.

Дальше перрон был пуст – не так уж и много людей встречает полночный проходящий поезд в маленьком провинциальном городке.

Хотя… Метрах в тридцати по перрону стоял молодой парень, выглядевший так, словно случайно отбился от первой компании. С интервалом еще в двадцать—тридцать метров скучала парочка молодых и подтянутых. Потом еще один. Вдалеке, над вокзалом, тускло светилось слово «ОРЕЛ».

Я начал одеваться, по-прежнему глядя в окно. Джинсы, носки, ботинки… Свитер. На сумку я лишь посмотрел – и брать не стал. Там одни только шмотки. Я набросил куртку, хлопнул по карману, ощутил тяжесть бумажника. Все, мне пора…

– Отлить или дымить? – спросил со своей койки Саша, прекратив похрапывать.

– Ага… курить, – пробормотал я. – Спи…

И выскользнул в коридор. Поезд еще притормаживал, втягиваясь на перрон. Сейчас с головы и хвоста зайдут в него внимательные молодые люди… а у дверей каждого вагона встанут двое-трое.

Не знаю, смог бы я с ними справиться, будучи функционалом. Сейчас – точно не справлюсь. К гадалке не ходи.

Я пробежал по коридорчику, дергая холодные алюминиевые ручки окон. Закрыто… закрыто… закрыто… Четвертое окно поддалось, уползло вниз. Поплыли мимо мокрые рельсы, товарняк на запасных путях, замельтешила мокрая снежная морось в покачивающемся конусе света от жестяной лампы на столбе…

А потом я поймал взгляд коротко стриженного парня, одиноко стоящего на соседних путях. Он медленно, будто сонно, растянул губы в улыбке, помахал мне рукой. И, не таясь, снял с пояса коробочку рации.

Те, кто обложил поезд, ошибок не допускали. Оцепление стояло со всех сторон.

Капкан захлопнулся.

– Кирилл, ты куда собрался? – Саша, позевывая, высунулся из купе. Посмотрел на меня. В окно. Проводил кого-то взглядом и прищурился. Чутье на опасность у него было как у дикого зверя. Впрочем, и в самых непролазных джунглях вряд ли так же опасно, как в светлых и кондиционированных коридорах власти и бизнеса… – За тобой?

Я кивнул и спросил:

– Ты с ними?

– На фиг мне сдалось? – возмущенно воскликнул Саша. И я, как будто все еще был умеющим чуять ложь функционалом, понял: он говорит чистую правду. Он потому и вращается в своих кругах «политики и бизнеса», «бюрократит в госструктурах», что никогда и ни с кем не ссорился. Ни в одной схватке не принимал участия, а был ко всем доброжелателен и твердо держал нейтралитет. Такие обычно не выбираются на самый верх, но зато и никогда не падают вниз.

– Мне надо уйти, – сказал я. – За мной гонятся.

Поезд задергался, проползая последние метры.

– Уходи, – с облегчением ответил Саша. – Удачи! Я рад бы помочь, но…

– Вот и хорошо, что рад, – сказал я. – Поможешь.

Я нырнул в купе, схватил свою сумку, выбежал обратно к открытому окну – вагон как раз вползал в тень под решетчатым мостиком, перекинутым через пути. И вышвырнул сумку наружу.

Кажется, Саша думал, что я собираюсь прыгнуть в окно следом за вещами. Даже шагнул ко мне, порываясь помочь. Но я дернул стоп-кран, чем заставил уже почти остановившийся поезд зашипеть тормозной пневматикой и остановиться с явным рывком. На голову ни в чем не повинного машиниста сейчас наверняка сыпались проклятия от проснувшихся пассажиров.

– Я выпрыгнул в окно, – сообщил я Саше. – Видел?

Несколько секунд Саша молчал, привалившись к стене, почесывал подтянутый не по профессии животик. Кто меня преследует, он не знал, и это здорово мешало принятию решения. Я был как бы «свой», но и от «своих» надо уметь вовремя отказаться…

Понять, какие мысли кружатся в его голове, было несложно. За то, чтобы помочь, и за то, чтобы выдать, – примерно одинаково доводов…

Саша отвернулся от меня, высунулся в открытое окно. И завопил в ночь:

– Стой, сука! Стой!

Дальше тянуть было нельзя.

Я метнулся обратно в купе. Глянул в узкую щель между занавесками – вроде как никто не смотрит… Встал на койку.

Мягкое купе в современном украинском исполнении немногим отличается от обычного. Сняты верхние полки и проведен кое-какой косметический ремонт. Багажная полка над дверью в купе осталась в неприкосновенности.

Туда я и забрался, подтянувшись со сноровкой человека, чьи пятки обжигает дыхание хищника.

В общем-то шансов у меня было немного. Самое худшее, что только может придумать беглец, – это спрятаться. Единственное спасение беглеца – бег, прятки – не более чем детская забава.

Но даже в бегстве есть место маневру…

– Я тебя из-под земли достану! – очень натурально орал в коридоре Саша. – Ворюга!

Наконец-то хлопнула дверь вагона, и в коридоре загрохотали чьи-то ноги. Было в этом топоте что-то единообразное, одинаковое, как у марширующих солдат или волочащихся по конвейеру школьников в пинкфлойдовской «Стене». Форма – она объединяет, даже если от нее остались лишь ботинки…

---