Отражение сна

Юлия Лялина

Об авторе

Клац… клац… клац… Дзынь! Печатная машинка – тяжёлая, тугая, звонкая – появилась в доме как инструмент для подготовки научных статей, а заодно стала детской игрушкой. Придумываешь строчку, приносишь родителям бумагу и карандаш, чтобы записали её печатными буквами (прописные читать ещё не умеешь), отыскиваешь нужные буквы на клавишах машинки – и вот мысль переносится из головы на бумагу, превращается в текст, «настоящий», почти как в книжках. Магия! Пускай даже этот текст состоит всего-то из десятка слов и посвящён рифмованию слов «Винни-Пух» и «лопух».

Следующий шаг – лет через шесть. Здесь уже не Винни-Пух, а аж целый апокалипсис: история о том, как планете грозит гибель от взрыва звезды, а потом внезапно не грозит. И уже не одна строчка, а несколько страниц.

Подростковый возраст подкинул идею, как превратить свою любовь к текстам в работу. Дочь физиков, уродившаяся махровым гуманитарием, решила стать журналистом. И стала: окончила журфак МГУ, больше 10 лет проработала по специальности. А затем дозрела до того, чтобы не только редактировать чужие тексты, обозревать чужие произведения, играть с чужими персонажами, но и создавать что-то своё. Тогда написала свою первую книгу – «Отражение сна».

Глава 1. В космос и дальше

Предложение поработать на выходных – штука неприятная, но привычная. Предложение поработать во сне – непривычное абсолютно. Настолько бредовое, что даже интересное. Сейчас было сложно вспомнить, с чего этот полночный бред начался. Одно было ясно наверняка: он даже не думал заканчиваться.

Марина, проигнорировав пушистое касание подплывшей рыбы, украдкой вдавила ногти в ладонь – сильно, но безрезультатно. Комната, наполненная то ли воздухом, в котором можно плавать, то ли водой, которой можно дышать, никуда не делась. Как не делся и собеседник – выглядевший словно пришелец из прошлого и говоривший словно гость из будущего. Точнее, в речи у него были и новые, и старые слова, смешивавшиеся между собой в странный коктейль. А смысл этих слов, словечек, а иногда и словес сводился к тому, до чего современная наука ещё не дошла. Впрочем, в науке ли нужно было искать ответ?

– И каков же принцип действия… – Марина широким жестом обвела комнату, собеседника, плавающе-летающих тварей, струившийся из ниоткуда свет, стараясь подобрать умное определение; но ничего не подобралось. – …м-м-м, всего этого?

– Резонный вопрос! – собеседник одобрительно кивнул. – С ответа на оный мы и начнём следующий этап ассессмента.

– А почему не продолжим этот? – раздразнённое любопытство взбунтовалось против шехерезадских уловок. К тому же не хотелось уходить, не поняв, о чём они договорились. Что такое «ассессмент»? Слово вроде знакомое… Угнетение? А, нет, это харассмент. Тогда что-то типа собеседования?

– Я бы и рад, но увы, вам пора.

– Куда? Почему?..

Вместо ответа собеседник указал на очередную рыбу. Она была ещё назойливее предыдущей и как раз наворачивала очередной круг около Марининой головы, будто назначила ту планетой, а себя – орбитальным спутником. Проплыла перед глазами, приблизилась к уху… и запела.

Хлопок, ещё хлопок… Есть! С третьего раза ладонь приземлилась на смартфон. Марина наощупь отключила песню-будильник – когда-то любимую, а теперь осточертевшую, но слишком привычную, чтобы от неё избавиться.

Остальное тоже шло своим чередом: обычное начало обычного дня. Помыться, позавтракать, сесть за компьютер и погрузиться в работу, от которой нельзя спрятаться дома, потому что она живёт прямо в этом самом доме, на столе в пяти шагах от кровати: с недавних пор Марина работала удалённо.

Дело за делом, как шаг за шагом. Однако споткнуться можно даже на давно протоптанной тропе. Стоило только прикрыть глаза, чтобы дать им отдых от экрана, как из секунды темноты, словно кит из капли воды, вынырнул забытый сон. Такой цветной, подробный, манящий, что просто не имел права быть правдой.

Марина вспомнила всё, что случилось прошлой ночью, воспоминание пронеслось у неё перед глазами, как фильм, поставленный на быструю перемотку.

Начался-то сон банально: Марина работала, склонившись над планшетом и как раз дорисовывая последнюю деталь. И тут – плюх! – по экрану растеклась здоровенная клякса. Капнувшая с кисти, в которую превратилось электронное перо. Наяву следовало бы метнуться за салфеткой и протереть экран, но у снов своя логика. Марина заворожённо смотрела на переливы краски, влажно блестевшей на кисти и, кажется, мерцавшей. Такой сразу захотелось раскрасить ногти… нет, руки целиком… нет, всё тело! Марина взяла кисть поудобнее и принялась за дело. Вдоль блёклых и гладких линий вен протянулись другие линии – разноцветные и витиеватые, складывавшиеся в какой-то орнамент. На ступнях расцвели живописные цветы. На глазах… так, стоп. Не перебор ли это – вслед за веками разрисовывать глазные яблоки? Но повинуясь искажённой логике сна – или наваждению, Марина занесла кисть над левым глазом. И даже не моргнула, когда с кисти сорвалась очередная густая капля, которая тут же лишила её зрения. Правда, всего на мгновение: когда Марина проморгалась, вокруг была комната-аквариум, напротив – незнакомец, а впереди – смутные, но интригующие перспективы.

Раньше сны казались чем-то вроде фильма в 4D-кинотеатре – увлекательным аттракционом, который существует лишь в голове своего зрителя. Теперь они, если туманные намёки незнакомца были правдивы, могли оказаться чем-то вроде параллельного мира или глобальной сети. Есть интернет – а это пусть будет сомнинет.

…ах да, «если». Разогнавшееся воображение на полном ходу врезалось в скепсис. Почти наверняка не было никакого незнакомца, а был всего-навсего очередной сон – более подробный, лучше запомнившийся, но и только.

Ещё пара процентов вероятности приходилась на гипноз или розыгрыш. Впрочем, некому и незачем было такое делать. Да и сложно: одно дело – подбросить канцелярскую кнопку на чужой стул, и совсем другое – подбросить сновидение в чужую голову.

Пожалуй, был всего один способ прояснить ситуацию – и Марина собиралась им воспользоваться.

Не каждый понедельник бывает таким продуктивным, какой стала эта пятница: вся текучка была разобрана, детали побочного заказа обсуждены, эскизы сделаны. Но работа – коварная вещь: когда силы на исходе, она наваливается со всех сторон, зато если вы сами хотите погрузиться в неё, чтобы отвлечься от чего-нибудь (например, от смеси тревоги и предвкушения, наполняющей тело покалывающей щекоткой, словно вместо крови по венам побежало шампанское), она совершает почти невозможное – вдруг берёт и заканчивается. По крайней мере, до следующего трудового дня.

– Ты океаническая свинья, а не морская свинка, – упрекнула Марина упитанную Пелагею, приводя в порядок её дом. Грызун в ответ, может, и покрутил бы пальцем у виска – но у него были слишком короткие лапки. И слишком мало шансов понять человеческую речь: из звуков Пелагея реагировала только на шорох насыпаемого корма да на постукивание рукой по поддону клетки. В общем, она была отличным слушателем.

За вечер повседневные домашние дела тоже оказались сделаны. К часу ночи закончились даже те, которые месяцами откладывались «на ближайшие выходные».

Усталость накопилась – но сна не было ни в одном глазу. Травяной чай, тёплый душ, ночная прохлада из распахнутой форточки – ничто не помогало. «Наиболее ожидаемое событие наименее вероятно» – старая отцовская присказка была удручающе верна.

Марина пыталась успокоить себя тем, что рано или поздно организм возьмёт своё, ведь нельзя же никогда не спать. А собеседник вряд ли ждёт её, поглядывая на карманные часы и нетерпеливо цокая языком. Однако вместо расслабления она ощущала всё нараставшее беспокойство – словно вдалеке слышался последний свисток готового к отправлению поезда.

Небо становилось всё светлее – пока не рассвет, но уже предчувствие рассвета. Как нота «ля», с которой начинается настройка оркестра перед концертом. Да, вот уж действительно «ля».

Притаившиеся в углах густые тени становились всё меньше и прозрачнее, словно плавились от первых лучей солнца. Плавилось и Маринино терпение. Холодных мест на подушке не осталось – та была изверчена так и эдак. Что ж, видимо, не судьба. Ночь ускользала, а вместе с ней ускользала надежда. Несложно накрутить саму себя и поверить в любую ахинею, ухватившись за шанс хоть на шажок отступить от привычной колеи; сложно потом не упасть духом, глядя на развеивающийся мираж.

Марина сглотнула горечь разочарования, будто ложку гадкого, но эффективного успокоительного. И сама не заметила, как задремала.

Та же комната, тот же незнакомец в кресле напротив. Хотя можно ли считать незнакомцем того, с кем вы уже общались раньше?

– Кто вы? – не самое вежливое начало разговора, но из толпы помчавшихся наперегонки вопросов этот успел первым.

– Куратор, к вашим услугам. Я задолжал вам объяснение, не так ли?

Марина энергично кивнула. И минут через десять уже чуть-чуть жалела о том, что добилась ответа, и сильно жалела о том, что при ней не было хотя бы блокнота с карандашом. Записать или зарисовать, чтобы позже спокойно обдумать, было бы гораздо легче, чем утрамбовывать в голову всё и сразу.

---