Но как распознать устойчивые шаблоны, по которым мы воспринимаем происходящее? Как избавиться от реакций «на автопилоте»? Как поступать, «как чувствуешь, а не как принято»? Как перестать с ужасом убеждаться, что «меньше всего любви достается нашим самым любимым людям»? Дети растут и отдаляются, родители все старше и беспомощнее – надо что-то менять!

Дадим себе и близким право на ошибку. Научимся распознавать любовь даже там, где ее сразу не видно. Осознаем и примем свою роль взрослого. Свернем с проторенной дорожки и заново полюбим и примем своих самых близких – давайте попробуем?

2. Социальный хамелеон, или 2 % разницы

Карл Юнг сравнивал человека… с пауком. Он писал, что человек, чтобы разобраться в хаосе и непредсказуемости этого мира, ведет себя, как паук в темноте: плетет путину из понятий и причинно-следственных связей, и потом по ней же и передвигается^[1][2].

Однако разные народы могут плести эту паутину по-своему! Поэтому культуры мира так отличаются друг от друга. Из приведенной юнгианской аналогии понятно, что все воображаемые паутины на самом деле – не объективные и зависят от множества факторов. Играют роль скученность проживания, географические и климатические условия, историческое прошлое, состояние экономики, пережитые катаклизмы и войны… В результате культурной разницы в восприятии действительности и реакция на одну и ту же ситуацию может значительно отличаться. В одной культуре ты должен придерживаться строгих норм совместного проживания, ориентироваться на других, чтобы не нарушить порядка и быть принятым в общину. В другой культуре ты прежде всего отстаиваешь свое право на самостоятельные действия и независимый образ жизни.

Каждый из нас, развиваясь в обществе и передвигаясь по культурной паутине своего народа, пытается определить, кто он и как правильно себя вести. С самого рождения мы привычно считываем ситуацию и реакцию окружающих. Каждый из нас может вести себя по-разному, в зависимости от того, какая роль ему в данный момент предписана. Например, дома я мама, на работе со студентами – профессор, в ресторане – клиент, в метро – обычный пассажир, а с родителями – дочь. Еще Шекспир об этом говорил:

Весь мир – театр.
В нем женщины, мужчины – все актеры.
У них есть выходы, уходы.
И каждый не одну играет роль.
 Семь действий в пьесе той.

С детства мы слышали, что «короля играет свита»: окружение придает королевской власти смысл и значимость. Если бы однажды король вышел на улицу без подобающих регалий и сопровождения, подданные могли бы и не узнать своего правителя. Роль навязывает внимание или лишает его, роль обязывает к определенному поведению и стандартам общения. И предписания для каждой роли идут извне, от общества вокруг. Например, когда в случайном собеседнике в баре отеля мы узнаем знаменитость, над его головой появляется невидимый звездный нимб, и ситуация становится для нас предметом гордости и обсуждения. А вот бедному собеседнику теперь, следуя роли, которую мы навязали своим узнаванием и самим присутствием, приходится соответствовать этому «нимбу». И он уже не может побыть собой, расслабиться и отдохнуть. Недаром публичные персоны носят темные очки и ездят в машинах с затемненными окнами. Так они пытаются избежать навязанной обществом роли, которую играть постоянно очень непросто. Где-то хочется остаться невидимкой для окружения и побыть собой. Дома ночью мы можем позволить себе схватить руками куриную ножку из холодильника, а днем за столом переговоров в фешенебельном ресторане мы ведем себя немного иначе. Роли вновь и вновь определяют, насколько по-разному мы себя ощущаем: врач чувствует себя авторитетом в собственном кабинете, но в гостях у невесты он сжимается под взглядом будущего тестя…

Начиная с греческих мифов и до комедии Бернарда Шоу человечество верило, что, выбрав для человека роль, его можно слепить, как из глины. Мало того, изучая театр жизни и его актеров, социальные психологи обнаружили одну важную закономерность, которую назвали эффектом Пигмалиона^[3]. Согласно этому эффекту, дети учатся так, как от них этого ожидают учителя. Исследователи установили экспериментальным путем, что те, в ком преподаватели даже мысленно не видят особых перспектив, действительно заканчивают учебный год троечниками, а тот, кто умиляет учителей старательностью и усидчивостью, со временем становится лучше всех в знаниях.

Начиная с самого рождения и до конца дней человек, как социальный хамелеон, ориентируется на свое окружение и сознательно или подсознательно вписывается в него. Наш социум предопределяет для нас, кто мы такие!

И первое впечатление, сложившееся у окружения, изменить совсем не просто. Поэтому так тяжело приспосабливаться к новому коллективу, где твоя роль пока не определена. И новичку на работе кажется, что все видят его неловкость, слышат его акцент и сомневаются в его компетентности. И только когда и он сам, и коллектив определятся, какая роль отведена, новичок почувствует себя немного лучше.

По словам социолога Чарльза Кулли,

Я – не то, что я думаю о себе.

Я – не то, что думают обо мне другие.

Я – то, что, как я думаю, думают обо мне другие^[4].

А на самом-то деле все чаще всего заняты собой! Это явление социальные психологи назвали эффектом прожектора^[5], и суть его, как в анекдоте, в том, что «в двадцать лет нам важно, что о нас подумают, в сорок нам плевать, что о нас подумают, а в шестьдесят мы понимаем, что никто о нас особенно и не думал»…

Если человеческая природа такова, что мы понимаем, кто мы и чего сто́им, только глядя, как в зеркало, на реакцию окружения, то понятно, насколько это важно человеческому детенышу. Ребенок улавливает сигналы от окружения с самого первого дня, как только он начинает адаптировать свое поведение к новому миру. Ведь он самый беспомощный из всех младенцев животного мира – до года он не может самостоятельно ни есть, ни передвигаться, ни укрыться потеплее! Поэтому все малыши изо всех сил стараются понравиться тем, от кого они полностью зависят. Они подстраиваются под взрослых и копируют их, стараясь угодить и сделать правильно, чтобы принадлежать к человеческому сообществу вокруг.

В свою очередь взрослых – и людей, и животных – природа приучила умиляться детям, испытывать к ним теплые чувства и постоянно о них заботиться. Это, кстати, объясняет, почему так популярны картинки с малышами, котятами и щенками. Дети – беззащитные, неуклюжие, с большими, как в мультиках, глазами (знаете, кстати, что у человека меняется с рождения все, кроме размера глаз?) – воспринимаются особенно милыми и сразу вызывают желание защитить, обогреть, накормить, приласкать.

#приглашение к эксперименту

Дети воспроизводят поведение взрослых и их привычки, учатся понимать, что́ хорошо, а что опасно и плохо, следуют правилам, принятым их окружением. Но ведь это повторение за старшими существует и в животном мире. В чем же разница? Есть такой знаменитый эксперимент, в котором ученые сравнивали реакцию двух малышей на одни и те же действия взрослого в экспериментальной лаборатории^[6]. Один из этих малышей был человеческий трехлетка, а второй – примерно равная ему по развитию маленькая обезьянка. На глазах у обоих малышей лаборант проделал серию бесполезных манипуляций со стеклянным кубом, внутри которого лежало лакомство, – постучал по нему, обошел вокруг и так далее. Затем он наконец открыл боковую дверцу и достал содержимое. Обоим наблюдающим за ним малышам понятно, что для того, чтобы достать лакомство, достаточно просто открыть дверцу, не повторяя за взрослым первоначальные бесполезные движения. Однако один из испытуемых все-таки повторит все движения, перед тем как вынуть лакомство, а другой, не тратя времени, сразу откроет дверцу и возьмет приз. Кто, как вы думаете, пойдет более прямым путем? Запишите свой ответ до того, как станете читать дальше.

Итак, правильный ответ. Оба малыша понимают, что первоначальные движения лаборанта бесполезны (не приводят к желаемому результату), но вот мотивация у человека и обезьяны разная. Человеческий детеныш из своего небольшого опыта знает, что поступать надо так, как ему показывает взрослый, его мотивация – приспособиться и понравиться взрослому. А обезьяний малыш мотивирован только на добычу лакомства, и его не волнуют условности и пируэты, которые ему продемонстрировал лаборант перед тем, как открыть дверцу. Возможно, с возрастом дети начинают лучше понимать, что бесполезные манипуляции с кубом не обязательны? Нет, даже пятилетние дети продолжают повторять в точности бесполезные движения взрослого перед тем, как достать лакомство!^[7] А обезьяний детеныш делает это только в том случае, когда куб непрозрачен и в действиях лаборанта может быть какой-то смысл. Неужели обезьяний детеныш умнее человеческого? Нет, просто их социальное мышление развивается принципиально по-разному.