– Скажи, дружище, когда нам в последний раз так везло? – спросил Лёха, улыбаясь во все зубы и не имея ни желания, ни сил скрывать свою радость.

– Нам, вообще, давно не везло, – грустно констатировал печальный факт амфибос.

– Может, кончилась чёрная полоса? Ты не в курсе, сколько отсюда до Олоса лететь?

– Здесь совсем рядом, часов восемь без гиперпрыжков. Они поэтому и обслуживают Олос, что так близко находятся. Транспортные расходы минимальные – обычные грузовые шаттлы используют, без гипердвигателей.

Ковалёв ещё раз оглядел стоящие рядом контейнеры и размял плечи.

– Думаю, раньше времени туда лезть не стоит, – сказал он. – До посадки смело можно на полу посидеть, а то у меня и так все кости ноют.

– Это точно, – согласился Жаб. – Ты поспи лучше, а я тебя разбужу, как прилетим.

Лёха не стал спорить с другом – он быстро устроился на полу, положив под голову сложенный в несколько раз кусок брезента, оторванный от одного из ящиков. В грузовом отсеке было довольно-таки холодно, но бывший штурмовик привык спать и не в таких условиях. Через минуту после того, как его голова коснулась поверхности грязного брезента, он уже смотрел первый сон.

Как обычно бывает в таких случаях, сколько бы ты ни спал, но если хорошо не выспался, то после пробуждения всегда кажется, будто ты только что уснул, а тебя сразу же подняли.

– Уже? – пробурчал недовольный Ковалёв, после того как Жаб его растолкал. – Прилетели, что ли? Я, наверное, когда вся эта ерунда закончится, неделю отсыпаться буду.

– Лишь бы закончилась. Давай быстрей прятаться: в любой момент сюда могут войти, мы уже приземлились.

Сказав это, Жаб быстро запрыгнул в один из двух контейнеров, примеченных комедиантами в начале полёта. До конца не проснувшись, Лёха залез во второй, втайне надеясь додремать в ящике.

Едва друзья обустроились в своих новых укрытиях, в отсек вошли работники порта в сопровождении роботов-погрузчиков, и началась выгрузка. Контейнеры с комедиантами достали в первую очередь. Их вместе с ещё несколькими такими же сразу отвезли на грузовой перрон, где и оставили под присмотром робота-охранника.

Через некоторое время к перрону подъехал транспортёр полицейского управления Олоса. Из транспортёра выскочил полицейский-цванк и протянул охраннику электронную накладную. Робот достал планшет, что-то в нём отметил и вызвал погрузчиков, которые быстро запихали контейнеры в транспортёр. Причём сначала погрузили контейнеры с комедиантами, а все остальные поставили сверху. Таким образом, Лёха с Жабом оказались взаперти.

Почти сразу же транспортёр тронулся в путь. Сидя в контейнере, Ковалёв отметил, что их везут по хорошей дороге. Ехали около двух часов, а затем транспортёр остановился и выключил двигатель. Почти сразу же послышались голоса, и Лёха приготовился к встрече со своими освободителями из контейнерного плена.

– Открывайте быстрей! – донёсся до комедианта знакомый голос. – Почему их, вообще, вниз поставили?

– Не мы же ставили, – ответил второй голос, незнакомый.

– А почему не проконтролировали? Я вас поубиваю, если хоть одна ягодка помялась!

Лёха изо всех сил пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал этот голос, но у него ничего не получалось. Голос был мягким, немного высоким и принадлежал явно не человеку. И Ковалёв его точно уже слышал – возможно, всего один раз. Но было в этом голосе нечто такое, что заставило Лёху запомнить его навсегда. Только вот что?

Пока Ковалёв предавался воспоминаниям, приоткрылась крышка контейнера, и в глаза беглому легионеру ударил свет. Настолько яркий, что Лёхе пришлось прищуриться.

– Это ещё что? – знакомый голос перешёл на визг. – Что там такое? Кто это? Почему так воняет?

Ковалёв встал в полный рост, посмотрел на кричавшего и увидел перед собой повара олосской окружной тюрьмы для ожидающих суда.

– Я тебя знаю! Ты тот, кого шеф разыграл! – ещё громче закричал повар. – А что ты здесь делаешь?

После этого цванк на секунду замолчал, внимательно посмотрел в контейнер под ноги Лёхе и испустил самый дикий и истошный вопль, какой бывалый штурмовик когда-либо слышал.

– Ылыки! Ты помял ылыки! Я убью тебя!

С этими словами повар прыгнул на Ковалёва, схватил его двумя руками за горло и попытался задушить. Если сам прыжок бывший штурмовик от неожиданности прозевал, то к моменту удушения он уже полностью контролировал ситуацию и двумя резкими короткими ударами привёл повара в чувство.

Лёха с удовольствием навалял бы нервному цванку ещё, но обнаружив направленное на себя дуло электронного карабина, резко потерял интерес к рукоприкладству. На комедианта были направлены сразу два карабина двумя тюремными охранниками.

Повар в это время пытался взять себя в руки. Его трясло от гнева, бедняга делал какие-то дыхательные упражнения, которые, видимо, по его планам должны были помочь ему в нелёгком деле успокоения, но не сильно помогали.

– Ты понимаешь, что ты помял ылыки? – стонал цванк. – Зачем ты это сделал, варвар? Что же нам теперь делать?

На повара было жалко смотреть: казалось, он был готов упасть на пол и горько разрыдаться.

– Открывайте второй ящик! – отдал он приказ охранникам, те сразу же бросились к контейнеру, в котором сидел Жаб, и осторожно сняли с него крышку.

– Боюсь, вам это не понравится, – только и успел сказать Лёха, как из второго ящика начал вылезать амфибос.

Увидев Жаба, повар принялся уж совсем судорожно хватать ртом воздух.

– Ылыки! – снова прокричал он и потерял сознание.

– Прошу заметить, он сам упал! Никто его не трогал! – на всякий случай сказал комедиант охранникам. – А нам бы с шефом переговорить. Мы, собственно, к нему и приехали.

Через десять минут беглые рабы и легионеры стояли в кабинете начальника тюрьмы. Их старый знакомый полковник Гоку Тынх принял гостей в своей излюбленной позе, стоя у окна. Он с удивлением оглядел комедиантов и мрачно спросил:

– Что за фокусы? И почему от вас так воняет?

– По-другому прийти не получилось, – честно признался Ковалёв. – Ты разве не слышал, что нас обвиняют в убийстве девяти человек?

– Если бы вы убили девять человек, меня бы это вообще не волновало! – неожиданно резко и громко сказал начальник. – Но среди этих девятерых было четыре цванка!

– Это не мы. Нас опять подставили.

– А не слишком ли часто вас подставляют? – цванк был вне себя от злости. – Я тебе не верю!

– Он не обманывает, это действительно не мы, – подключился к разговору Жаб.

– Да и с чего бы нам тогда к тебе приходить? – продолжил убеждать начальника Лёха. – Ну, ты сам подумай! Не мы их убили! И я могу это доказать! Я хочу это доказать! И хочу найти тех, кто убил этих несчастных, в том числе и четверых твоих сородичей. Точнее, трёх – один погиб в результате несчастного случая, но это в данный момент не важно. Ты можешь нам в этом помочь. Помочь найти и, если получится, наказать! Пожалуйста, поверь нам и помоги!

Начальник тюрьмы призадумался и некоторое время молчал.

– Что я для этого должен сделать? – всё так же мрачно, но уже без агрессии спросил он.

– Организовать одну встречу, и это в твоих силах, – сказал Ковалёв.

– Мне надо подумать, – ответил полковник и снова уставился в окно. – Мне надо подумать.

Глава 2. Встреча со старым знакомым

Полковник Гоку Тынх молча смотрел в окно минут пять, после чего опять повернулся к комедиантам.

– Допустим, – сказал он, тщательно проговаривая каждое слово. – Допустим, что вы говорите правду, и вашей вины в гибели моих собратьев нет. Но зачем вы испортили два контейнера ылыков? Повар требует вас убить.

– За что? – удивился Ковалёв. – За два ящика каких-то ягод? Да, они вкусные, я с удовольствием съел несколько штук, пока сидел в ящике, но не слишком ли кровожаден твой повар?

– Он съел несколько штук, – начальник тюрьмы всплеснул руками. – Да за одно это тебя можно убить, а вы целых два ящика передавили! Тут не просто убить, а на кусочки порезать надо и крысам скормить!

Полковник тяжело вздохнул и добавил:

– Вы понимаете, что впервые в нашей тюрьме не сможет быть отпразднован День Благоденствия? И не только в тюрьме, но и на всём Олосе этот великий праздник будет испорчен! Многие цванки не смогут его отметить как положено!

Переполняемый эмоциями начальник тюрьмы не заметил, как перешёл на свой родной язык, высказал на нём комедиантам всё, что о них думает, потом спохватился и опять перешёл на человеческий:

– Каждый заключённый цванк имеет право в День Благоденствия получить ылык. Даже сидящий в камере смертников! Я уже молчу про законопослушных граждан. По негласной традиции, ежегодно накануне праздника ылыки привозят к нам, чтобы под нашей защитой и моим личным контролем они были переданы в каждый дом на Олосе, где живут цванки. Это святая традиция! А вы уничтожили наши ылыки! Это большая проблема!

Находящиеся в бегах и обвиняемые в нескольких убийствах комедианты вкладывали в понятие «большая проблема» несколько иной смысл, но перед полковником им всё равно было неудобно.

– А нельзя по-быстрому ещё заказать? – спросил Лёха и, чтобы не казаться совсем уж бесчувственным, добавил: – Мне очень жаль, что так получилось.

---