Действительно, людей было немного. Тело Эриксона кремировали, а пепел предстояло развеять на горе Пик Пиестева^[1]. На поминальной службе выступили четыре человека – Джеффри Зейг, Роберт Пирсон, Кей Томпсон и Эрнест Росси. Я вспоминаю последнее замечание Пирсона: «Эриксон в одиночку восстал против психиатрического истеблишмента и победил их. Они этого еще не знают…» Росси пересказал сон, от которого он проснулся в слезах, как раз перед тем, как ему позвонили из Финикса и сообщили о смерти Эриксона. После службы Бетти Эриксон сказала, что у нее кое-что есть для меня. Это была переписка между Эриксоном и американским психотерапевтом Сальвадором Минухиным. Минухин впервые встретился с Эриксоном всего за неделю до его смерти. Эриксон так и не прочел его последнего письма, но Бетти Эриксон добросовестно ответила на него. Она попросила у Минухина разрешения использовать его письма в этой книге, и тот любезно согласился.

Последнее письмо начинается так: «Моя встреча с вами была одним из незабываемых событий. Можно по пальцам пересчитать выдающихся людей, встреченных мною за мою жизнь, и вы – один из них».

Он продолжает: «Я был чрезвычайно впечатлен тем, как вы можете смотреть на какой-то простой момент и описывать всю его сложность, а также вашей верой в способность людей поставить себе на службу все богатство своего опыта, о котором они даже не подозревают».

Во время моего визита в Финикс в 1979 году меня пригласили переночевать в маленьком коттедже, примыкавшем к офису Эриксона. Я воспользовался случаем, чтобы просмотреть книги в его библиотеке, и был впечатлен тем, что многие из них были подписаны их авторами с выражением благодарности Эриксону. Эти книги касались многих областей – не только гипноза и психотерапии. Например, были книги о Гурджиеве^[2], о городском планировании и о литературе. Послания авторов, обращенные к Эриксону, часто граничили с экзальтацией – например, «Спасибо, что научили меня видеть разницу между знанием и познанием».

Для тех, кто, как и я, следил за работами Эриксона с 1940-х или 1950-х годов, было отрадно сознавать, что, приближаясь к своему восьмидесятилетию, он получил наконец признание у широкой публики и что его методы и подходы теперь принесут пользу гораздо большему числу людей. Конечно, в кругах профессиональных гипнологов Эриксон давно был почитаем как лидер. Он был одним из основателей Американского общества клинического гипноза. В 1950-х годах он написал статью о гипнозе для Британской энциклопедии. Профессионалы часто обращались к нему за советом по гипнозу и измененным состояниям сознания. Он подверг гипнозу английского писателя Олдоса Хаксли в 1950-х годах и сотрудничал с ним в его исследовании измененных состояний сознания. Маргарет Мид училась у него более сорока лет, став впоследствии членом Общества клинического гипноза. В 1940-х журнал «Лайф» обсуждал на своих страницах работу Эриксона. В 1952 году он был активным участником конференций Мэйси^[3], в ходе которых такие авторитеты, как Грегори Бейтсон, Маргарет Мид и выдающийся психоаналитик Лоуренс Кьюби обсуждали вопросы, которые привели к формированию такой области науки, как кибернетика. Тем не менее большинство обычных людей и даже многие психотерапевты не слышали о нем; когда упоминалось имя «Эриксон», они обычно говорили: «А, Эрик Эриксон?»

Всплеск интереса к Милтону Эриксону случился благодаря работам Джея Хейли, который учился у Эриксона в течение семнадцати лет и впоследствии стал лидером в области семейной терапии. В последнее время идеи Эриксона получили распространение в трудах и семинарах создателей нейролингвистического программирования (НЛП) Ричарда Бендлера и Джона Гриндера.

Количество желающих принять участие в групповых встречах, проводимых Эриксоном, было непомерным. Всем, кто звонил Эриксону в последний год его жизни, говорили, что ждать придется больше года и забронировать место будет невозможно до окончания Международного конгресса по эриксоновскому гипнозу, который должен был состояться в Финиксе в декабре 1980 года.

Когда я знакомил с его работой профессиональную аудиторию наряду с демонстрацией гипноза, иногда с помощью видеокассет, я обнаруживал после этого, что многие не прочь и сами побывать у Эриксона. Поскольку для большинства это было невозможно, я задался вопросом, какой аспект его учения лучше всего даст им, а также другим людям, ощущение личного контакта с ним, и как при этом одновременно передать суть его терапевтических подходов.

Я вспомнил разговор 1978 года, который состоялся между Эриксоном и одним из психиатров, посещавшим его семинары. В какой-то момент Эриксон повернулся к нему и с легкой улыбкой спросил: «Вы все еще думаете, что терапия – это просто рассказывание историй?» Теперь очевидно, что, хотя психотерапия Эриксона была не только «рассказыванием историй», но то, что я называю его «обучающими историями», было одним из основных элементов его терапии.

В августе 1979 года Милтон Эриксон дал мне разрешение написать книгу о его «обучающих историях». К ноябрю он согласился стать соавтором книги, и наш издательский контракт был подписан примерно за три месяца до его смерти. «Обучающие истории» – это короткие повести, которые Эриксон рассказывал пациентам и студентам на протяжении многих лет. В течение последних шести лет своей жизни или около того он почти ежедневно встречался с группами психотерапевтов, проводя непрерывные четырех- или пятичасовые лекции, во время которых он говорил о гипнозе, терапии и жизни и при этом щедро использовал «обучающие истории».

Большинство имен в рассказах, изложенных в данной книге, были изменены, за исключением имен семьи Эриксонов, поскольку они уверили меня, что не имеют никаких возражений против их использования. На протяжении всей книги, если пол в самой истории указан не был, я называл пациента или студента «он», поскольку постоянное использование «он» или «она» было бы громоздким для восприятия. Это тот случай, когда местоимения не поспевают за нашим продвинутым сознанием.

Я благодарю Элейн Розенфельд, Даву Вайнштейн и Джоан Полворд за помощь в получении материалов, Эрнеста Росси за вдохновение и поддержку, а также Джеффри Зейга за то, что он не жалел своего времени и бесценных идей. Бетти Эриксон заслуживает особой благодарности – за ее веру в то, что я не вульгаризирую работу Милтона, за те дни, которые она провела, просматривая рукопись, за семейные истории и за то, что даже в мельчайших деталях она настаивала на точности. Любые отклонения от ее стандартов, конечно же, полностью на моей совести.

1
Изменяя бессознательное

– Чего ты не понимаешь, Сид, так это того, что большая часть твоей жизни определяется бессознательным.

Когда Эриксон сказал мне это, я отреагировал так же, как реагируют многие мои пациенты, когда я говорю им то же самое. Мне показалось, что он имел в виду, что моя жизнь предопределена и самое большее, на что я могу надеяться, это на возможность осознать бессознательные паттерны, которые крепко угнездились во мне. Однако позже я понял, что бессознательное необязательно означает неизменное. Все, что мы переживаем и испытываем каждый день, влияет на наше подсознание так же, как и на сознание. Если я читаю что-то, что меня вдохновляет, мое подсознание меняется. Если я встречаюсь с важным для меня человеком, мое бессознательное меняется. На самом деле положительный эффект любой психотерапии основан на способности человека изменяться, и во многом – в результате встречи с другим человеком или людьми.

На мой взгляд, изменение является наиболее эффективным и долговременным, когда основное воздействие психотерапевт направляет на бессознательные паттерны пациента, которые часто включают в себя его ценности, а также системы взглядов. Эриксон согласился с этой точкой зрения. К концу своей жизни он разработал очень эффективный подход к достижению этой цели – свои обучающие семинары.

Когда мы виделись в последний раз, он рассказал мне, как формировался этот подход.

– Мне приходилось тратить слишком много времени на одного пациента. За это время я мог бы научить многих людей, как думать и как справляться с проблемами. Я получаю десятки и сотни писем, в которых говорится: «Вы полностью изменили мой способ лечения пациентов». У меня много пациентов, но теперь я вижу их реже. Я встречаюсь с бо́льшим количеством пациентов, но провожу с ними гораздо меньше времени.

– И это результат того, что…

– Они приходят сюда и позволяют мне рассказывать им истории. Затем возвращаются домой и меняют свои устоявшиеся навыки.

Очевидно, что простая фраза «приходят сюда и позволяют мне рассказывать им истории» подразумевала под собой также элемент ожидания и коммуникацию на многих уровнях. Например, любой, кто занимался с Эриксоном, скорее всего, испытывал гипнотический транс того или иного рода. Имея позитивные ожидания и находясь в трансе, мы наиболее открыты для сообщений и воздействий, транслируемых Эриксоном в своих рассказах.

Эриксон считал, что если слушатель забывает историю – то есть она выпадает из его памяти, – эффект от нее может быть еще более мощным.

«Рассказывая истории», Эриксон, конечно же, следовал древней традиции. С незапамятных времен истории использовались как способ передачи культурных ценностей, этики и морали. Горькую пилюлю легче проглотить, если она вложена в сладкую оболочку. Прямую нравственную проповедь можно отвергнуть, но наставление и руководство зачастую с готовностью принимают, когда они встроены в историю, которая интригует, забавляет и при этом интересно представлена. С этой целью в рассказах Эриксона присутствует множество эффективных приемов повествования: юмор и включение в рассказ интересной информации, например малоизвестных медицинских, психологических и антропологических фактов. Терапевтические внушения перемежаются историями, содержание которых кажется на первый взгляд довольно далеким как от проблем пациента, так и от очевидной цели психотерапевта.