– Сынок, – тут же ласково сказал ему Уталак, почесав спинку, – сегодня на ужин будет твой любимый грибной паштет. Так что если ты хочешь…

Завершать фразу не было нужды: драконенок тут же спрыгнул вниз и помчался на кухню. Все знали, что там он будет умильно просить попробовать ложечку паштета. Слуги будут сурово говорить ему, что не пристало юному принцу таскать еду с кухни, но уже через пару минут его умильного взгляда сдадутся и позволят ему попробовать все, что он захочет…

– Дочь моя, – тихо спросил Аяри севший обратно Уталак, потирая глаза и отказываясь верить в увиденное, – нам ведь не померещилось? Это действительно был Янтарь?

– Да, папа, – испуганно прошептала Аяри, бросаясь к отцу и обнимая его, – я сама себе не поверила! Драконы годами обучаются призывать свой Цвет на помощь вот так, мне до этого еще расти и расти. А сейчас он явился на зов детеныша, которому едва исполнилось шесть лет. Папа, мне страшно! Почему все так? Почему все происходит так стремительно? Почему он растет в два раза быстрее обычного дракона? Он же совсем дитя, почему его тянет к этому?

– Ты сама знаешь ответ на этот вопрос, дорогая, – обнимая дочь, прошептал Уталак, – он…

– Да я знаю, – сказала Аяри, смахнув пару предательски выступивших слез, – прости, папа. Конечно, я все знаю, но одно дело понимать разумом, и совсем другое – принимать сердцем.

– Да что там, – кивнул Глава Сиреневых, – после всего случившегося мы сделаем все, чтобы этот малыш вырос сильным и счастливым. Конечно, рано или поздно Дитриху придется с этим столкнуться. Но, – голос Уталака стал тверд, – его время еще не пришло. Хорошо сработано, доченька. Убери эту чертову книгу в мой кабинет. На полку за стеной. И позови в библиотеку Киноби. У меня к нему разговор.

– Ты только сильно его не ругай, – прошептала Аяри, отпуская отца и собираясь проследовать в его кабинет, – наш дедушка стар, он…

– Здесь я сам решу, каким мне стоит быть, – бесстрастно ответил Уталак, глаза которого полыхнули недобрым огнем, – на кону стоит будущее и свобода нашей расы. А по милости Киноби эта ноша едва не свалилась на него прямо сейчас, когда он к ней совсем не готов! Мы и так уже слишком много ошибались. Непозволительно много! Больше ошибки недопустимы. Цвета нам их не простят…

– Как скажешь, папа.

Аяри ушла. А Уталак подошел к окну и позволил воспоминаниям себя унести…

Когда Дитрих только вылупился из яйца, он уже разительно отличался от прочих драконят. Потому как был не беспомощным малышом, но дракончиком возраста полутора лет. Он уже умел ходить, невероятно быстро научился говорить и требовал молока! Ланире срочно пришлось перестраивать свой организм под его потребности. Но тем удивительнее было то, что уже через год он сам отказался от груди. Обычные драконята первые три года сидят на материнском молоке – но Дитрих стал упрямиться уже на одиннадцатом месяце. В конце концов, он, несмотря на все увещевания и уговоры, однажды просто стал давиться молоком, и всем не оставалось ничего, кроме как уступить и перевести его на общий рацион.

Всего через неделю случилось то, из-за чего у всего Сиреневого клана едва не произошел нервный срыв. Драконенка застали разглядывающим портрет Гиордома Таинственного. Дитрих сообщил всем, что этот дракон ему очень нравится и он хочет с ним познакомиться. Когда же Уталак мягко попытался объяснить сыну, что он улетел по важным делам на солнце, Дитрих удивленно посмотрел на папу:

– Как же так? Я его видел здесь, в нашем доме! Просто он каждый раз спешил куда-то, а я внимания не обращал. И каждый раз он скрывался в комнате. Идемте, я покажу, он наверняка там.

И, к великому удивлению всего семейства, Дитрих проводил их на шестой этаж, в покои, где, действительно, Гиордом и Кайтири останавливались, когда приезжали погостить в Сиреневый клан. И когда Дитрих удивленно водил мордочкой по совершенно пустой комнате, Уталак и Мефамио смотрели на него с каменными лицами… а Ланире, Аяри, Олесия и Лиала снаружи давились слезами.

– Да куда он отсюда делся? – в конце концов удивленно воскликнул дракончик. – Ну он же вот тут сидел, на этом стуле. С маленькой синей шкатулкой в руках, которую он иногда нюхал.

После этих слов сестрам Дитриха впервые в жизни понадобились успокоительные средства. Ибо если все вышесказанное и можно с грехом пополам отнести к детским фантазиям, то шкатулку с нюхательным табаком Гиордома выдумать было невозможно. К счастью, самого Дитриха тогда удалось отвлечь чем-то другим.

Еще же через две недели Уталак нашел своего сына в подвале. Он деловито висел на ручке двери, за которой стояли чащи с Цветами, и методично искал способ ее открыть. В этот момент папа Уталак почувствовал не только то, что волосы встали дыбом, но и то, что они начали стремительно седеть.

– Сынок, – ласково, изо всех сил сохраняя спокойный голос, спросил Уталак, – а что это ты делаешь?

– Мне очень нужно за эту дверь, – деловито откликнулся драконенок, даже не посмотрев на отца, – меня там ждут. Это очень важно. Открой, пожалуйста, эту дверь, папочка.

Впервые за очень долгое время Уталак не нашелся, что ответить. В итоге он сотворил в воздухе сиреневую руну, которые, молнией пролетев по комнате, оказались возле мордочки дракончика и залетели ему в ноздри. И уже через пару секунд дракончик стал сладко зевать, а еще через пять упал прямо в руки папы Уталака. И тот, держа в руках свое дитя, в этот момент понял: новую жизнь ему подарили Цвета. И однажды они потребуют за это свою плату.

Дитрих с удовольствием бывал на острове с драконятами – но уже сейчас он летал туда неохотно, словно ему было с ними скучно. И это притом, что дракончики с огромным удовольствием проводят детство в компании друг друга. Нет, его сын – не обычный дракон. Он другой, он иной, он обречен чувствовать сильнее, чем любой другой дракон.

И вот теперь эта книга. Конечно, он всегда будет помнить о миссии Дитриха, но он позволит ему вырасти сильным и счастливым. Позволит оказаться готовым к этому. Но до тех пор, пока его сын – дитя, он не подпустит его к Цветам. Даже если ему придется платить за это свою цену.

Глава 2

Ужин традиционно проходил в центральной зале. И, как и всегда, все члены семейства не могли удержаться от того, чтобы не бросить умильный взгляд на Дитриха. Маленький дракончик, чей стул стоял так, чтобы ему было удобно кушать, чинно ждал, пока ему повяжут салфетку. После этого он аккуратно начинал кушать вместе со всеми. Однако пока его этикета хватало в лучшем случае на одну минуту. После чего он молниеносно поглощал остальное мясо и пулей мчался… да мало ли куда он мог мчаться? Все чаще и чаще он предпочитал библиотеку всему другому – игрушки, как и многое другое, очень быстро ему наскучили. Не из-за капризов – как раз капризным Дитрих не был, хотя, как и всякий уважающий себя малыш, быстро научился вить из старших веревки в своих нуждах. Тем не менее, все больше и больше его интересовали книги.

Едва Дитрих выскочил из столовой, как в зал влетела записка. Взяв ее, Уталак внимательно прочитал содержимое.

– Неужели день зимнего солнцестояния так близко? – удрученно прошептал он. – А кажется, будто только неделю назад от Пурпурных вернулись.

– Да нет, папа, все верно, – сказала Олесия, – как раз три месяца. Ах, бедная Меридия. На каждой встрече она буквально не отходит от меня, спрашивает и спрашивает про Дитриха. И даже не может его увидеть. Бедная девочка.

– Да, испытания ей выпали тяжелые, но они ее закалят. И уж тем более научат ценить свою пару, которую она уже один раз едва не потеряла, – согласно кивнул Уталак, после чего с грустью посмотрел на Олесию, – ну, право слово, я все равно с трудом могу поверить, что он выбрал ее, а не тебя.

– Меня это не огорчает, папа, – светло улыбнувшись, ответила Олесия. – Я потянулась к нему тогда потому, что он был забитый, замкнутый, несчастный. Мне хотелось обнять его и утешить, ничего более. И теперь, когда он – наш маленький брат, я просто не могу этому нарадоваться.

– Угу, – хмыкнула Аяри, подперев голову кулаком и с традиционным раздражением глядя на проявляющую нежность сестру, – только вот спать он все равно предпочитает у Лиалы.

– Да потому что она жульничает! – притворно возмутилась Олесия. – Ясное дело, она же ему какой хочешь сон подарить может.

– Ну, днем у меня перед вами нет шансов, – улыбнулась Лиала, чей взгляд на короткое время стал ясным и осмысленным, – дайте хоть ночью отыграться. Я, в конце концов, люблю его не меньше вашего. Да и вообще, три ночи в неделю – это не так уж и много.

Сон Дитриха – тема, заслуживающая отдельного обсуждения. Маленький дракончик очень не любил спать один в своей комнате, поэтому для него было самым обычным делом вечером прийти в чью-то спальню и залезть под одеяло. Лидировала в сонном марафоне, разумеется, Лиала: Серебро и Сирень позволяли ей быть почти что полноправной владычицей сновидений и показывать Дитриху такие миры, от которых дракончик приходил в полный восторг. К сестрице Олесии Дитрих тоже стабильно приходил раз-два в неделю. А вот остальные варианты могли быть разными. Он мог прийти и к маме с папой, и к Аяри, и к братьям. Правда, к Мефамио он после того нехорошего случая больше не ходит. Уталак вздохнул, посмотрев на своего старшего сына. В его глазах с того дня поселился надлом, когда он понял, что навсегда оттолкнул от себя братика…