Пансионат (не)благородных девиц. Только моя

Галина Милоградская

Глава 1

Это просто не может быть правдой! Кэрри повторяла снова и снова, будто от этого что-то могло измениться. Первым делом она подошла к окну, за которым раскинулся большой сад. Идеально подстриженная трава, большие валуны, живописно разбросанные то тут, то там, журчащий ручеёк, пересекающий зелёную поляну, через него – изящно изогнутый деревянный мостик. На противоположной стороне сада виднелись длинные одноэтажные постройки с изогнутыми вверх крышами. Ни разу не доводилось бывать в Японии, но сейчас Кэрри была уверена, что всё это определённо оттуда. Нахмурившись, она провела ладонью по лицу, стиснула виски и яростно их потёрла. Как она сюда попала?

Отойдя от окна, она осмотрелась: комната не выглядела ни роскошными покоями, ни каморкой прислуги. Деревянные полы, решетчатые перегородки вместо дверей, низкая кровать с жестким матрасом и высокое зеркало в пол за ширмой. К нему и понесли ноги: хотелось посмотреть на себя, вдруг это всё ещё сон? Нет, Кэрри была прежней: яркая брюнетка с серыми глазами, немного испуганная, слегка исхудавшая – на лице выступили острые скулы – но всё ещё она. Из одежды на ней была лишь белая рубашка до колен, волосы спутались и отчаянно просили расчёску. Проведя по ним рукой, Кэрри нахмурилась: и что теперь? Куда идти, чего вообще ждать? К кому обратиться за помощью?

Осознание собственного одиночества, наступившего так резко, нахлынуло, выбивая воздух из лёгких. Ноги сами подогнулись, и, подтянув к подбородку колени, Кэрри горько всхлипнула, ловя своё отражение. Одна, навсегда, без друзей, без будущего. Кто она теперь, и как жить дальше? Можно было сколько угодно представлять своё будущее в пансионате, в окружении подруг, в привычном мире. Но реальность слишком отличалась от воображения. Она пугала.

Постепенно, Кэрри успокоилась. И перед глазами тут же замелькали картинки последних суток пребывания в пансионате. Тони, его безумие, его грубость и похоть. Тело полностью излечилось, но сердце всё ещё сковывал страх, а воспоминание о беспомощности вызвало приступ паники. Здесь её никто не защитит, не спасёт. В груди стало тесно, будто воздух резко закончился. Испуганно распахнув глаза, Кэрри тяжело задышала, пытаясь справиться с накатившим страхом. Поднесла запястья к глазам – нет, никаких следов от ремней, но почему тогда они всё ещё чувствуются на коже? Неужели у Тони получилось, он действительно перенёс её сюда?.. Последнее, что Кэрри помнила – его лицо и обещание вернуться. А после всё расплывалось, как в наркотическом тумане.

– Госпожа?

Кэрри испуганно отшатнулась от невысокой молоденькой девушки – едва ли старше шестнадцати – которая склонилась перед ней в низком поклоне.

– Ты кто? – голос зазвучал хрипло, пришлось прокашляться, чтобы продолжать. – Где я?

– Господин принёс вас неделю назад, госпожа, – девушка снова склонилась, не смея посмотреть на Кэрри. – Сказал, чтобы мы ухаживали за вами, и отбыл по делам.

– Господин? – Кэрри рвано вздохнула. Тони усыпил, чтобы не сбежала? Или чтобы прошло больше времени в пансионате и никто не хватился? У кого узнать правду? Служанка явно ему предана.

– Меня зовут Юми, госпожа. – Девушка всё же выпрямила спину, но по-прежнему отводила взгляд. – Уверена, господин будет рад услышать, что вы пришли в себя.

– Вы же сказали, он отбыл по делам.

– Мы поддерживаем связь. – Юми слабо улыбнулась, и Кэрри почудилось, что она насмехается. Да какого чёрта? У них тут есть интернет, смартфоны, телевидение, или они голубей шлют и радуются, если их никто не сбил по пути? Проглотив так некстати подкатившую злость, Кэрри кивнула, будто всё поняла, и попросила проводить её в ванную. Должны же здесь быть элементарные удобства?

Позже, переодевшись в жутко неудобное, хоть и красивое, розовое кимоно, Кэрри медленно прогуливалась по саду. До любви к созерцанию природы ей всегда было далеко, а сейчас на душе слишком неспокойно, чтобы любоваться рыбками, играющими в прозрачном ручье. Вокруг было тихо. Не считая природы и редких, почти неслышных разговоров прислуги, двор и дом словно спали. После насыщенных, ярких, хоть временами и сложных, недель, проведённых в пансионате эта тишина давила на уши. «Вот оно, моё чудовище, похитило и утащило в свой безлюдный замок, чтобы теперь медленно съесть», – невесело подумалось Кэрри.

Шорох гравия отчётливо прозвучал за спиной, но Кэрри не стала оборачиваться. Кто бы это ни был, он не сможет успокоить, привести подруг или вернуть домой.

– Ты очнулась. Я рад.

От звука знакомого голоса тело будто молнией прошило. Кэрри резко обернулась и посмотрела на Сакумо, волна невыразимого облегчения прокатилась под кожей.

В тёмно-синем кимоно, с волосами, завязанными в пучок на затылке, с рукоятями двух мечей, торчащих за спиной он выглядел таким гармоничным посреди этого сада, что на миг показалось, будто Кэрри попала в фильм. Да уж, его белая рубашка и узкие чёрные брюки смотрелись бы здесь совершенно неуместно. Всё это промелькнуло в голове и тут же скрылось, поглощённое отчаянием.

– Почему я здесь? Ты меня украл?

– Украл? – Сакумо нахмурился и сделал шаг к ней, но остановился, заметив испуг на дне серых глаз. – С чего ты взяла? Я ведь говорил, что хочу забрать тебя к себе.

– Ты говорил, что я должна завершить обучение. А ещё – что не решил до конца. И теперь вдруг приступ альтруизма?

– Я забрал тебя, потому что посчитал твоё обучение законченным, – в голосе Сакумо зазвучало раздражение.

– И поэтому даже не дал попрощаться с подругами?

– Ты была не в состоянии прощаться с кем бы то ни было. Или тебя надо было оставить у Энтони? Прости, что не разобрался, – ядовито ответил он.

– Выходит, мне стоит поблагодарить тебя за то, что спас? – Кэрри горько усмехнулась. – Забрал у одного повёрнутого на власти и сексе и привёз сюда, к другому?

– Мне кажется, ты забываешься. – Сакумо явно злился, но голос звучал ровно, холодно. – Я не обязан ничего тебе объяснять, не обязан перед тобой отчитываться. Ты с самого начала должна была оказаться здесь, думаешь, тот, кто купил бы тебя на аукционе, стал бы проводить экскурсию, прежде чем затащить в кровать?

– Может и нет, но… – Кэрри растерялась. А правда: чего именно она от него ждала? Стоило поблагодарить за спасение, а не набрасываться с упрёками.

– А ты знаешь, что происходит перед аукционом? – губы Сакумо презрительно скривились, он окинул Кэрри пронзительным взглядом. – Выпускной экзамен – это простая оргия, в которой участвует выпускница, или две, если дошли одновременно, и весь преподавательский состав. На глазах у всех желающих приобрести девушку. А потом… – заметив, как побледнела Кэрри, безжалостно продолжил он, – каждый желающий может присоединиться, ведь надо знать, за что собираешься платить деньги.

– И… – Кэрри приложила ладонь к горлу, голос невольно просел, – я тоже должна была… так…

– Ты особенная, правда, но не настолько, чтобы ради тебя менять правила. – Сакумо мрачно усмехнулся: – Единственное отличие для тебя заключалось бы в том, что покупателей было бы меньше.

– Но ты с самого начала говорил, что дождёшься аукциона, – прошептала Кэрри. – Значит, хотел, чтобы я через это прошла?..

– Это обычная практика, – пожал плечами Сакумо, невольно скривившись. Нет, себе он мог признаться, что не хотел подобного для Кэрри, просто потому что сам аукцион всегда вызывал у него чувство брезгливости. Сакумо даже был рад, что всё сложилось именно так и никто не посмел возражать на его решение выкупить Кэрри раньше срока. Но ей об этом знать было не обязательно.

– Как я могла считать, что ты другой, – горько ответила Кэрри.

– Не надо тешить себя иллюзиями относительно меня и моего к тебе отношения. – Сакумо сжал губы в тонкую полоску, развернулся и ушёл: разговор явно пошёл не по плану. Точнее, он пошёл именно так, как предупреждал Коннор – Кэрри не бросилась на шею с благодарностью, а вполне справедливо обвинила, назвала вещи своими именами. Она для него никто, он для неё хозяин, и этого не изменить. Но отчего тогда на душе так горько?

Кэрри глотала слёзы, провожая взглядом высокую худощавую фигуру. А чего она от него хотела? Признаний в любви? Бред. Расшатавшиеся нервы заставили вести себя, как истеричка, хотя таковой Кэрри никогда себя не считала. Но кто останется в здравом уме, проведя два с половиной месяца в стенах закрытого секс-пансионата в окружении мужчин, которые оказались богами? Кто сможет смотреть на мир по-прежнему, проведя больше суток в плену, подвергаясь сексуальным пыткам? Кэрри хотелось бы не меняться, но она не могла чувствовать себя той беззаботной прожигательницей жизни, что попала в пансионат. Не могла и чувствовать себя таинственной и могущественной сете-паи, которую, по словам профессоров, должны носить на руках на Зельдаре. Она была никем и чувствовала себя именно так – никем, пустым местом. Обхватив себя руками, она медленно побрела к дому, низко опустив голову.