– Она сказала, что не больно-то и надо, что я такой-сякой, что ей наплевать, выйдет она за меня замуж или нет, и что она вообще предпочитает свободу… Что я был дурак, когда доверился ей… Это к слову об откровенности… Словом, несла всякий бред. Сильно обидела она меня. И это при том, что до этого она как будто бы любила меня, во всяком случае, вела себя, как пай-девочка, ну просто пылинки с меня сдувала, пельмени лепила! Что сказать… Я до вчерашнего вечера не замечал в ней ни нахальства, ни грубости… Хотя понимал, что она, как бы это помягче выразиться, девушка не первой свежести, ты уж прости меня, Лиза, за мой цинизм… Просто знаю, что до меня она была невестой одного хорошего парня, которому крупно не повезло, и он умер накануне свадьбы с Ириной… Неожиданно.

– Как его звали?

– Виктор Пшеничный, может, слышала?

– Нет, не слышала. И что дальше?

– Что касается Ирины, то после его смерти ей, удивительное дело, многое чего досталось от Вити. Думаю, он на самом деле ее сильно любил, раз оставил ей по завещанию все, что успел нажить, причем, еще до свадьбы, а это немало… Я, собственно, почему рассказываю тебе про Витю. Хочу сказать, что Ирина, собираясь выходить за меня замуж, не была бедна, а потому я сразу напрочь исключил материальный мотив нашего брака, понимаешь? Для меня это было немаловажно.

– Денег много не бывает, – мягко заметила Лиза. – Итак… Что случилось потом, Дима?

– Я сильно разочаровался в Ирине, как ты понимаешь. Подумал вдруг, что за те несколько месяцев, что мы были знакомы, так и не сумел разглядеть в ней… как бы это помягче выразиться… Какую-то хабалку, девку… Ты бы видела ее, как она себя отвратительно вела…

– А до этого она пила, ты видел ее в подобном алкогольном опьянении?

– Нет, никогда. Конечно, она вчера перебрала. Думаю, что это даже хорошо, что я увидел ее в таком виде перед тем, как жениться на ней. Теперь уж я точно этого не сделаю…

– Так что произошло?

– Мы поругались с ней. Прямо на улице, – вздохнул Дмитрий. – Она наговорила мне, повторяю, кучу гадостей, унизила меня, я снова сказал ей, что теперь нам лучше расстаться, и что ей придется возвращаться к себе.. Она сказала, что, мол, пожалуйста, не больно-то и надо… Я пошел спать, а она оставалась еще во дворе, что-то кричала, знаешь, прямо топала ногами от злости… Признаюсь, когда я вошел в дом, то принял на грудь еще несколько капель виски, после чего лег спать прямо в гостиной, при включенном телевизоре. И все. Проснулся утром, а ее нигде нет. Я обошел весь дом и понял, что дома она не ночевала. В спальне постель не разобрана. Нигде, где она могла бы устроиться, нет ни следа ее… ни сумочки, ни обуви… Она исчезла. Вот как оставил ее во дворе, так больше и не видел. Телефон ее молчит. Позвонил Мусинцам, спросил, может, она вернулась к ним, но он, сильно удивившись, ответил, что она, само собой, не возвращалась. Я поехал к ней домой, у меня есть ключи от ее квартиры, но и там ее тоже не было. Прошли почти сутки с тех пор, как я ее не видел. Понимаю, мы повздорили, это так, но я постоянно отгоняю от себя мысль, что она так и не вошла в дом, поймала машину и попросила отвезти ее в город… Она красива, и если в машине оказался какой-нибудь негодяй, сама понимаешь, с ней могло произойти несчастье. Да, она была зла, очень зла, была просто в не себя от злости, причем, я так и не понял, что же с ней случилось на самом деле, но вместе с тем совершенно беспомощна…

– Дима, ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти твою невесту? Я правильно тебя поняла?

– Ну… В общем-то, да. Конечно.

– Но еще и суток не прошло! Возможно, она где-то у друзей-подружек. Или, разозлившись на тебя, сняла номер в гостинице и отсыпается там.

– Нет-нет, только не в гостинице. Ты не знаешь Ирину. Она очень любит свою квартиру, ту, которую ей оставил Витя. Мы с ней даже иногда конфликтовали из-за этого. Я хотел, чтобы она оставалась у меня на ночь, а она в первые месяцы наших отношений, постоянно возвращалась домой. Говорила, что может спать только в своей кровати. Я был счастлив, когда она постепенно все же привыкла спать со мной, в моей, нашей кровати. К тому же, я знаю ее отношение к гостиницам. Она признавалась мне неоднократно, что в гостиницах чувствует себя очень неспокойно, что плохо спит, что ей кажется, что под потолком скопились тени душ прежних жильцов…

– Чертовщина какая-то, – нечаянно обронила Глаша.

– Что поделать, – пожал плечами Родионов, – у нас у каждого в голове свои тараканы. Просто я хочу сказать, что Ирину бесполезно искать в гостиницах.

– Дима, – мягко сказала Лиза и даже провела рукой по его руке, словно заранее успокаивая его. – Давай все же немного подождем, может, она объявится с минуты на минуту?

Она разговаривала с ним, как с проснувшимся среди ночи перепуганным детскими кошмарами ребенком. Разве что не целовала его в висок.

– Не знаю… Может, ты и права… Да, она изменилась. Буквально за один вечер. Стала словно неуправляемая, словно все то время, что мы были вместе, она притворялась тихой и кроткой, воспитанной и интеллигентной девушкой, а потом с ней что-то случилось, и она вернулась в свое обычное состояние, стала самой собой, понимаете? Так бывает только в сказках. Когда злая колдунья сначала превращается в принцессу, а потом, когда часы начинают бить полночь, вместо нежного личика мы видим морщинистую, уродливую рожу ведьмы, и белое бальное платье исчезает, превращаясь в черные лохмотья…

Он повернулся к Глафире, словно ему было важно, чтобы и она тоже поняла его и разделила его впечатления. Глаша обычно такая спокойная и собранная, отчего-то смутилась, как девчонка, и отвела взгляд.

– Дима, ты должен успокоиться. Да, возможно, ты и прав, и с твоей Ириной что-то произошло, какое-то внутреннее озарение или, наоборот, помутнение рассудка… Но может, все было гораздо проще? Алкоголь, в этом все дело. Понимаешь?

– Хорошо. Подождем. Что ж, тогда я пойду?

– А может, выпьешь кофе? Или пойдем куда-нибудь вместе поужинаем?

– Нет-нет, мне, если честно, кусок в горло не лезет. Спасибо… Ладно, Лиза. Я, пожалуй, пойду. Может, ты права, и Ирина уже дома, ждет меня, а я тут… в городе… Я очень смешно выгляжу?

2. 15 июня 2011 г.

– У вас такое имя красивое и необычное – Янина. Знаете, я даже сначала подумала, что неправильно его записала. Вы, должно быть, нерусская?

– Да, я полька. Вас как зовут?

– Таня.

Янина Вильк, высокая кареглазая статная женщина в голубом просторном платье с ярко рыжей косой, обрамлявшей ее голову, стояла на крыльце своего большого дома и разговаривала с посетительницей, молоденькой женщиной с заплаканными глазами. Понятное дело, что ее прислал кто-то из своих, кто уже бывал у Янины, кто лечился у нее. Иначе и быть не могло. Объявления в газетах она никогда не давала, знала, что кому понадобится ее помощь, ее и так найдут, придут, изольют ей свою душу.

– Вижу, что не вовремя, – сказала женщина. – Вы куда-то собрались… А может, я подожду вас здесь, рядом с вашим домом? Сяду в тенечке и посижу? Я из города к вам приехала. С работы отпросилась. Так тяжело было, так плохо, что мне теперь не до работы, ни до чего вообще… Вся жизнь остановилась. Так я вас подожду?

– Нет, не надо… Давайте сделаем так. Я сейчас собралась в лес, за травами, сейчас как раз время собирать василек, полынь, чистотел… Пойдете со мной?

– Да я пойду с вами, куда скажете. Только бы не быть одной. Знаете, иногда мне кажется, что я схожу с ума… Я не знаю, что со мной…

– Тогда подождите меня немного…

Она как-то сразу все поняла про нее. Наверняка мужчина бросил. Она и не ела, наверное, несколько дней. И не спала. Глаза вон, совсем ввалились. И откуда только у нее силы взялись, чтобы сюда приехать. Как сознание не потеряла по дороге?

Она вернулась в дом, положила в корзину сыру, хлеба, отсыпала из стеклянной банки в салфетку немного кедровых орехов, налила в бутылку холодного молока. Вот теперь можно отправляться в лес. Там, среди берез, на поляне, они устроятся в тени, и Татьяна ей все-все расскажет. А пока будет рассказывать, немного поест. Силы ей сейчас ох, как нужны.

Вышли со двора, прошли, плечо к плечу, улицу, вышли в поле и не спеша, молча двинулись в сторону леса. По правую сторону сверкала гладь волжского залива. Было тихо, воздух наливался июньским теплом. Солнце потихоньку начало припекать.

Татьяна была в джинсах и белой блузке. Кроссовки, небольшая спортивная сумка. Коротко стриженные светлые волосы еще пахли шампунем.