Мокрый песок пружинил под ногами. Лев не заметил ястреба, парящего в вышине, но у пернатого хищника глаза гораздо лучше. С его точки зрения картина выглядела так: два изогнутых мыса охватывают бухту, словно клешни краба. Правый зарос колючим кустарником, на левом выстроились домики с соломенными крышами. К ним-то и ползет двуногая букашка, оставляя на отмели следы от тяжелых армейских ботинок. Козявка была мгновенно признана несъедобной, и изогнутый клюв повернулся в сторону моря. Блеск чешуи. Бульк! Птицам не нужны формулы, чтобы рассчитать угол падения, при котором сопротивление воздуха сведено к минимуму. У них это врожденное. Черная тень прочертила идеальную параболу, зацепила неосторожную рыбешку – когти вонзились под жабры и в хвостовой плавник, – и унесла добычу в укромное место.
Крик довольного охотника напомнил Льву противные вопли, услышанные недавно…
Где?
Точно!
Сирена на борту дирижабля для отпугивания чаек и прочих глупышей. Тогдашние спутники – Илта и Торбен – приняли сказку о Перелётном женихе близко к сердцу. Самые преданные фанаты. Каждый день выкладывают в интернет картинки с подбадривающими надписями. Датчанин даже уговорил стюардессу «Гренландских авиалиний» – все-таки земляки, в одной стране живут, если разобраться, – подбросить беглеца до Канады. Не близкий крюк, однако, других путей через океан не предвидится. На большие лайнеры без паспорта не возьмут, там все помешаны на безопасности. А с полярного острова крылатый карапуз с пропеллерами перевезет без шума и пыли. Осталось только попасть в те края, где по аэродрому гуляют белые медведи, но и эта проблема решилась благодаря интернету. Бородатый (судя по фото на аватарке) ирландец Шеймус О'Рейли завтра вечером вылетает туда из Дублина за грузом замороженной акулятины и готов прихватить с собой нелегального пассажира.
Вот так неожиданно сложился новый маршрут.
– Where is the road to Dublin?[1]
– Куда, блин?
– Туда, блин…
Лев Мартынов:-) завтракает с новыми друзьями
20 апреля, 9:21
Килмор-Ки, Ирландия
Доступно: всем
Издалека казалось, что поперек дороги лежит большая собака. А нет, тюлень. Толстый и лоснящийся. Он подпустил к себе шагов на пять, потом заголосил визгливо, по-старушечьи, и торопливо уполз к морю. Ничего себе! Край непуганой живности. Видимо, люди в деревне хорошие.
А вот сейчас и выясним.
У крайнего дома мужичок в потертой джинсовой куртке чинит велосипед. Точнее сказать, разглядывает. Сидит на корточках, чешет в затылке. Подумал немного и крутанул педаль. Нерешительно провел пальцем по спицам переднего колеса. Дернул закорючку звонка. Склонил голову набок, вслушиваясь в тающий дзыньк.
– Здравствуйте! – сказал Перелётный жених.
– А почему бы и нет-то? – улыбнулся починятель. – Коли ты добрый малый, стало быть, и тебе не хворать.
Лев стеснялся своего произношения, но расслабился, услышав, что творит с английским языком этот тип. Добродушный ирландец не просто коверкал слова, нет. Он растягивал гласные, глотал окончания, а все остальные звуки скручивал в ленту Мебиуса и усугублял гортанным смехом. Знай путешественник язык в совершенстве, наверняка впал бы в ступор, как Шекспир от диалогов из фильма «Конан-варвар». Но поскольку и сам с трудом продирался через дремучий лес English grammar[2], то вполне понимал собеседника.
– У меня, вишь ты, лисапед сломался. Не могу скумекать, что к чему, ковыряюсь помаленьку.
– Цепь слетела, – кивнул Лев. – Делов-то на пару минут. Подвинься, помогу. Да не переживай, у нас в детстве во дворе такое постоянно случалось. Смотри. Приподнимаешь вот тут и р-раз. Готово. Чего нахмурился? Вроде же быстро починили.
– Ясен пень, цепь слетела, – подтвердил ирландец. – Я же ее сам и своротил, лишь бы на работу с утра не катиться. Кабы не ты, почитай, до самого обеда с ремонтом проваландался. Я же почтарь тутошний, а в этом деле без лисапеда никак не можно, – он снова дзынькнул звоночком и вздохнул. – Теперича придется двигать, иначе жинка осерчает. Ох, помяни ведьму, тут же появится!
На крыльцо вышла женщина, которую в любой другой стране мира называли бы «пухленькой» или даже «толстушкой», порождая массу комплексов в этой огненной голове. Но здесь в Ирландии она гордо носила звание «сочная бабенка», оттого и смотрела на мужа свысока.
Впрочем, на всех остальных тоже.
– Откудова к нам такого красивого дяденьку занесло? – язвительно спросила большая хозяйка маленького дома, вытирая мокрые ладони о передник.
– Э-э-э…, – попытался объяснить почтальон, но жена шикнула:
– Dún do bhéal dubh![3]
И посмотрела на Льва с неодобрением.
– Оттудова, – он махнул рукой в сторону горизонта, где сливались море и небо.
– Это распрекрасно, сэра! Я-то все пытаюсь отвадить соседских пьянчуг, которые шастают к моему недотепе. А бродячим заморышам в нашем доме завсегда радехоньки.
«Бродячий заморыш» напрягся, но судя по сопутствующей улыбке в этих словах не было злого или оскорбительного умысла. Видимо, так здесь называют путешественников, приехавших из-за моря.
– К тому же, гость с утречка – хорошая примета, – подытожила рыжекудрая. – Пойдемте, у меня уж завтрак поспел.
– Красотуля моя, а не выставить ли, по эдакому случаю, кувшин пивасика? Э-э-э… На счастье, так сказать! – встрепенулся ирландец и тут же скукожился под взглядом супруги. – Все, молчу, молчу.
– Руки мыть! Иначе за стол не пущу.
Лев ополоснул лицо, потом сунул голову под струю воды и хорошенько потер мылом новорожденную шевелюру. Ух, хорошо! А сейчас еще и накормят. До отвала. До икоты и судорог. Вон сколько всего на столе. Огромная сковорода с глазуньей из дюжины яиц. Миска с фасолью, тушеной в томатном соусе. Тонкие ломтики жареной картошки, грибы под незнакомыми шляпками и колбаски с крупинками соли, выступающими на косом срезе.
Хозяйка на секунду отвлеклась от раскладывания ложек, улыбнулась.
– Я Мюрин, но муженек кличет меня Морин[4]. Садись, сэра, и накладывай, что приглянется. Какого пудинга тебе отрезать – черного или белого?
– Ха! Будто он знает разницу, – пробормотал почтальон с набитым ртом. – Этот парнишка впервые ступил на земли Эйре[5]! Дай ему отведать и черного, и белого.
«Только не горелого!» – неожиданно вспомнился стишок.
На тарелку рухнули два огромных ломтя, наполняя тесную кухню заманчивыми ароматами. А на вкус… Ржавая железка. Не спрашивайте, откуда такие познания. В детстве кроме считалочки про божью коровку были еще стройки, гаражи и свалки. Эти закоулки исследовали с яростным любопытством. Однажды Лев неудачно поскользнулся. Порыжевший гвоздь проткнул его щеку и вот тогда во рту был точно такой же привкус. Соленый металл с горчинкой. Может, это ложка виновата?
– Из чего черный пудинг? – спросил он.
– Свинячья кровь, – радостно сказала хозяйка. – А белый из свинячьего жира! С овсяным зерном и хлебными крошками.
В желудке что-то предательски булькнуло.
– Вишь ты, морщится с непривычки, – подтолкнул жену локтем ирландец. – Оно и понятно: кровянку не так вкусно уплетать, ежели на сухую. К такому зашибенскому угощению неплохо бы пивка…
– Ой, да ты и мертвого уболтаешь, чертов алкаш. Только одну пинту[6]!
– Конечно, конечно! Разве ж я ради пьянства окаянного?! Я же чтобы человека с дороги уважить, – он тайком подмигнул Льву, азартно потирая руки. – Наливай дорогому гостю да себя не обдели, а после уж и мне капелюшечку.
Хозяйка спустилась в погреб и вскоре принесла полный кувшин. Почтальон уже подсуетился, выставил на стол три пивных кружки. Поразмыслив чуток, заменил одну на маленький стакан с золотой каймой.
– Женщина не должна пить пиво наравне с мужчинами. Иначе у нее потускнеют волосы, а у моей-то красотулечки кудри – пожар! Грешно такими рисковать.
– Скажешь тоже, – фыркнула Мюрин. – Врешь, собака хитрая, но приятно врешь. Не тяни корявки, сама разолью. Вот, видишь, всем хватило. Пожалуйте, сэра. А ты, бесстыдник, пей не спеша, больше ведь не дам!
Напиток по цвету напоминал, скорее, кофе, но искрящиеся пузырьки и высоченная шапка пены не оставляли сомнений – это знаменитый ирландский стаут[7].
– М-м-м… Я надысь проезжал мимо пивоварни Бимишей. День хмурился, тучи висели набузганные. Но тут, вишь ты, начали обжаривать ячмень и случилось чудо. Дивный запах поплыл по округе, разогнал хляби небесные, в прореху вывалилось солнце, над полем засверкала радуга. А что на конце радуги? Сокровище. Я увидел в том добрый знак, заехал и взял бочонок. На последние шиши, да оно ведь того стоило… Ну, вздрогнули!
Лев зарекался не пить, но негоже обижать радушных хозяев. Один глоток не повредит. Пригубить из уважения. Да.
М-м-м-м…
Действительно, чумовое пиво. Хмель почти не чувствуется. Зато раскрываются изумительные нотки. Погодите-ка, они туда горький шоколад добавляют?! Эх, не разобрал. Хотел ведь глоточек, а в итоге не смог оторваться до самого донышка.
– Хех! – ирландец тоже выдул пиво залпом и помахал пустой кружкой. – Не спеша, говоришь? А сама-то мухой опрокинула.
– У тебя усы остались, – хихикнула Мюрин.
– У тебя тоже!
Он смахнул пену большим пальцем и звонко чмокнул супругу прямо в губы. Та зарделась от смущения, схватила кувшин, деловито обтерла передником.
– Ладушки, принесу вам добавки.
– Давай я сам.
– Еще чего! Ты там присосешься к крану и будешь пить, пока не рухнешь замертво. Схожу уж. Токмо чтоб в последний раз!
– О, в благословенный день взял я в жены этого ангелочка! – прокричал почтальон ей вслед.