– Нужно было проверить, не притворяешься ли ты, – Моррис сложил руки на груди, наблюдая за тем, как я прижала прохладные пальцы обеих рук к вискам, стараясь прийти в чувство.

– Какой смысл мне притворяться?

– Такой, что ты – хорошая лгунья, – последовал незамедлительный ответ. Я посмотрела на мужчину, ощущая мелкую дрожь рук, не желающую никак исчезнуть. Билл заметил это. – Когда ты в последний раз ела?

Опустив глаза, я убрала руки от висков, безуспешно поправив спутанные волосы и спрятав подрагивающие ладони в коленях. Ответ на вопрос я не знала, тщетно пытаясь вспомнить хоть что-то, кроме последних тревожных сновидений.

– Собирайся. Покажем тебя Изи, – Моррис потянулся ко мне, не дождавшись ответа. Я уклонилась в сторону, выставив руки в безоружном жесте.

– Не трогай меня, Билли-Вилли, я никуда не поеду, – мой голос надорвался, прозвучав слишком грубо.

Услышав обращение, Билл остановился и нахмурился. Послышался громкий вздох.

– Я понимаю, в какой ты ситуации, – неожиданно мягко начал мужчина. Я подняла на него глаза, почувствовав жалость в его голосе, не желая с ним спорить, ощущая слабость и сильное головокружение. Моррис окинул меня быстрым взглядом снизу вверх. – Но ты не можешь оставаться в таком положении, наказывая и убивая себя.

– Билл, – скривилась я, не согласная с его словами. Потерев висок, я сфокусировалась, внимательно посмотрев в глаза мужчины. – Я в порядке.

Моррис не отводил пристального взгляда. Для убедительности я кивнула, надеясь, что он поверит в мои слова и оставит в покое. Во всём теле чувствовалась жуткая усталость, я опустила глаза, подумав о привлекательности тёплой постели, до которой вряд ли могла добраться самостоятельно.

– Ты не пришла на похороны, – проговорил Билл, привлекая внимание.

Почувствовав пробежавший холодок по телу, я посмотрела на мужчину.

– Так быстро? – мой голос дрогнул, когда я осознала, что не успела попрощаться.

– Они были вчера, – выжидающе сощурился Моррис. Услышав его слова, я отвела взгляд в сторону, пытаясь понять, к чему была такая спешка. В голове никак не складывалось. Я точно знала, что должна была быть экспертиза и вскрытие, что никак не могло уложиться за пару часов. Билл вздохнул, заставив посмотреть на него. Он поджал губы, скрещивая руки на груди. – Его похороны были вчера, Софи, – он замолчал на секунду, заметив, как я порывисто вдохнула. – Ты застрелила Бруно неделю назад.

– Спасибо за напоминание, Билл, – мгновенно среагировала я, вставая с дивана, пытаясь скрыть свою реакцию. В сердце больно кольнуло, пока я судорожно просчитывала, как умудрилась выпасть из реальности на целых семь дней. Я ухватилась за подлокотник дивана, надеясь не упасть от внезапного потемнения в глазах. – Я в порядке, – моргнула несколько раз, пытаясь сфокусироваться на Моррисе.

Он недоверчиво посмотрел на меня и сощурился.

– Уверена в этом?

– Разумеется, я уверена, – сквозь зубы произнесла я, покачнувшись и схватившись крепче за обивку подлокотника. Моррис заметил это, поспешно отведя взгляд, дёрнув плечами и застегнув пиджак.

– Ладно, – неожиданно отступил мужчина, недовольно поджав губы. – Я не буду вмешиваться. Это твоё дело, – он прямо посмотрел на меня, кивнув самому себе, словно убеждая. – Надеюсь, ты скоро придёшь в себя, – Билл кинул выразительный взгляд на пыльную комнату и повернулся в сторону выхода. Я задумчиво опустила глаза, пытаясь сообразить.

– Ты приехал не затем, чтобы арестовать меня? – наконец смогла произнести вслух предположение, которое преследовало меня с момента появления Морриса в доме. Он развернулся, удивлённо дёрнув бровями, и затем кивнул, вновь поджав губы.

– Я снял с тебя все обвинения, Софи, – он понизил тон голоса, точно извиняясь. Я перехватила его блуждающий взгляд, непонимающе посмотрев в ответ. Билл коротко откашлялся. – Ты помогла полиции обезвредить опасного преступника.

– Обезвредить? – я улыбнулась, почувствовав, как в носу засвербело, а в глазах появились слёзы.

– Так написано в рапорте, – Билл кивнул, тактично опустив глаза практически в пол, услышав, как я шмыгнула носом. Я прижала прохладную ладонь ко лбу, стараясь унять начинающуюся мигрень. – Вообще-то, мы поймали почти всех, – внезапно поделился Моррис, с интересом посмотрев на меня. – Вудман сдался сам. Уолд, Вудман и его сестра, Сибил, помещены в Хеллерклифф. Мы не нашли только Камински, – он сощурился, что-то старательно обдумывая. – Роджер не говорил, что они замышляли после представления?

Услышав вопрос, я издала короткий смешок, резко замолчав, после чего начала громко смеяться, чувствуя подступающую истерику. Закрыв лицо руками, я пыталась успокоиться. Билл терпеливо продолжал стоять у выхода, глядя с напряжением.

– Билл, – резко опустила руки, успокоившись и спокойно посмотрев на мужчину, ощущая лишь нестерпимое желание сомкнуть руки на его горле. – Это очень невежливый вопрос, – я выставила ладонь, останавливая его, заметив, как он раскрыл рот, чтобы ответить. – И раз на то пошло, то я уже достаточно помогла полиции, сделав твою работу за тебя и обезвредив опасного преступника, – я скривилась на последних словах. – Пора и тебе начать выполнять свои прямые обязанности, комиссар. Ты так не считаешь? – сквозь зубы произнесла я, едко улыбнувшись.

Билл моргнул, задумчиво опустив глаза и часто закивав головой.

– Ты точно в порядке, теперь я вижу это, – он поджал губы, холодно посмотрев. Я проглотила подступающий к горлу комок, медленно выдыхая через нос, продолжая улыбаться. Моррис учтиво качнул головой в мою сторону. – Не смею больше отвлекать тебя, – он развернулся и быстро зашагал к выходу.

Моррис вышел. Его уверенные шаги чётко отдавались на ступеньках лестницы, ведущей на первый этаж. Я захватала воздух ртом в попытке отдышаться, почувствовав подступающую истерику. Ноги подогнулись сами собой, и я медленно сползла на пол, хватаясь за подлокотник дивана. Голова кружилась. В глазах появились горячие слёзы. Я крепко зажмурилась, заставляя организм успокоиться. Входная дверь громко захлопнулась. Я проглотила подступающий комок, дыша через рот, стараясь ни о чём не думать.

Нужно было возвращаться.

Возвращать себя по крупицам, стараясь собрать то, что осталось после смерти Роджера.

Дыхание постепенно выровнялось, голова перестала кружиться. Я открыла глаза и, точно бесчувственный робот, поднялась на ноги, отпуская подлокотник, за который так яростно держалась, используя в качестве устойчивой поддержки. Подумав, что идея Людовика с ношением трости больше не казалась мне такой забавной, я медленными мелкими шагами направилась в ванную комнату, чувствуя, как меня слегка качало в стороны.

Голова была занята мыслями о времени, течение которого я даже не заметила, совершенно позабыв обо всём, не говоря о еде или элементарной гигиене. Думать о Роджере больше не хотелось, подобные мысли причиняли нестерпимую боль за предательство, что я совершила.

Подавив чувства, подступающие в новом приступе тошноты, зашла в ванную, прикрыла дверь и включила горячую воду в душе. Глаза с ужасом нашли отражение в зеркале. Скривив лицо, я оглядела себя с ног до головы: прошедшая неделя сильно отразилась на внешнем виде. Я скинула всю одежду, решив, что попросту сожгу или выкину её позже, чтобы она лишний раз не напоминала о том дне. Руки ещё слегка тряслись, когда я отрегулировала температуру воды и встала под тёплые струи воды. Дышать становилось легче с каждой секундой. Вода стремительно уносила с собой всю грязь и недомогание, очищая мысли и успокаивая. Мне показалось, что я простояла под душем около часа, потому как, выходя из ванной, я увидела, как вместе со мной выходил горячий пар, растворяясь в прохладном воздухе коридора.

Неожиданно почувствовав потемнение в глазах, я схватилась за стену и поняла, что мне было необходимо срочно отправиться на кухню и съесть что-то крайне питательное. Передвигаясь медленнее, чем ранее, добрела до кухни и спустя полчаса нелёгких манипуляций сумела приготовить обычную глазунью. От запаха еды жутко воротило, и я сдерживала позывы, прижимая ладонь ко рту. Даже смотреть на прожаренную яичницу было неприятно. Преодолев тошноту, за один раз проглотила приготовленное блюдо, уже успевшее слегка остыть, практически не прожёвывая. Спешить было некуда, и я сидела за столом, раздумывая о снятых с меня обвинениях. Папка, что хранилась в ящике моего стола в кабинете, теперь официально считалась бесполезной, а я вновь стала свободной и в меру законопослушной.

Через несколько минут бездумного вглядывания в пустую тарелку, я почувствовала, как голова перестала кружиться, а тошнота прошла. Я потёрла ладони, кончики пальцев стали согреваться. Организм медленно приходил в себя. Я подумала о Реджинальде.