От президентов США и России все ждут не встречи, ждут переговоров. Но так как их еще не было, они подтвердили, что при первом удобном случае они продолжат беседу. Где и когда будет первый случай – в Аргентине, на Огненной Земле или это будет где-то на Сейшельских островах, или это будет в джунглях Вьетнама… Хотя в Аргентине они опять-таки могут только встретиться. Для переговоров нужен немножко другой формат. Если в Аргентине они по-настоящему смогут уединиться на несколько часов, серьёзно обсудить какие-то вещи – тогда да, можно будет сказать, что переговоры начались. Но пока это все из области пожеланий. Что же касается Парижа – это было не место для серьезного разговора. Кроме того, французы не хотели, чтобы все внимание шло на глав других государств, отвлекая внимание от основной цели. Основная цель – показать, что Франция еще великая. Поэтому Макрон играл в Наполеона. То есть он хотел казаться и Наполеоном, и де Голлем, но в основном внимание публики привлекло то, как он долго и часто гладил коленку Трампа. Многие задавались вопросом, что за этим стоит? Может, этот способ общения вообще свойственен американцам и французам? Потому что когда Макрон был в Вашингтоне – Трамп гладил его по коленке.

Некоторые решили, что президент Франции пытался таким образом извиниться. Дело в том, что Трамп на него обижен. Понятно за что: Макрон сказал, что не хочет покупать американское оружие, а хочет сделать европейскую армию независимой от США. Кроме того, Макрон заявил, что надо создавать единую европейскую армию, которая должна защищаться от угрозы Китая, России и Соединенных Штатов. Ну, Китай и Россию Трамп пережил спокойно, но об угрозе со стороны Соединенных Штатов… Такое, понятно, покоробило американцев. Отсюда возникло поглаживание по коленке, потом – обмен сообщениями в Твиттере.

Словом, подытоживая сказанное, хочу повторить – если бы встреча Трампа и Путина не произошла, то это было бы отрицательно. То, что не отрицательно, – это положительно.

Теперь несколько слов о другой встрече, которая не может нас не волновать. Это встреча Нетаньяху и Путина. Тоже «на ногах». Очень короткая встреча, они как бы отошли ненадолго в сторону, потом вернулись. Уж не знаю, сколько минут и секунд она длилась, но Путин сказал, что это была хорошая встреча. И Нетаньяху сказал, что это была хорошая встреча. Оба дали понять, что там были сказаны какие-то содержательные слова. Уж не знаю, что можно сказать за такое время, скорее всего, ничего. Может, потому ее и назвали хорошей, что за несколько минут ничего серьезного обсудить невозможно.

Мне показалось интересным, что сказал Нетаньяху по поводу ситуации с самолетом. Мол, польские и восточноевропейские товарищи ему объяснили, почему Путин так реагирует. Потом добавил на заседании правительства, мол, он не ожидал, что со стороны России будет такое отношение к событиям. Почему это резануло слух? Во-первых, если для Израиля, для израильских властей необходимо выслушать восточноевропейских товарищей, чтобы понять, что думают и говорят в России, то большего убожества мыслей и падения профессионализма мне трудно представить. А почему, допустим, они не спросили посла Новой Гвинеи? Может, он тоже мог что-то объяснить… Мы сами не в состоянии, оказывается! Весь Израиль со всем опытом, с развитыми разведслужбами, с огромным количеством – большим, чем в любой другой стране, – русскоговорящего населения, приехавшего из бывшего СССР, – не в состоянии! Не могут правильно оценить, что происходит с Россией, какая ее возможная реакция и почему. Даже интересно, как можно довести до такого нашу политическую мысль…

Словом, несмотря на все встречи Путина и Нетаньяху, мы не в состоянии ничего понять без того, чтобы восточноевропейские товарищи нам разъяснили, как умственно отсталым в школе, что такое один плюс один и два плюс два. Этой фразой Нетаньяху сразу определил израильское руководство в школу для слабоумных детей – великолепно! И еще сказал другое: он не ожидал, что отношение будет такое. Это правильно, он не ожидал. Чтобы ожидать – надо уметь думать. Знать надо!

Теперь я хочу вернуться к первоначальному вопросу. Что означает из уст обоих участников: встреча была хороша, даже с явным намеком на конструктивность?

По сути, означает, что лидеры стран просто встретились, обменялись вежливыми приветствиями, Нетаньяху сказал то, что он сказал, Путин его выслушал и ответил общими, ни к чему не обязывающими фразами.

Стоит вспомнить, что до этого наш премьер полтора месяца просил встречи с Путиным для обсуждения дел. Если бы она действительно дала положительный результат, после встречи сказали бы: «Было подтверждено желание и намерения вскоре встретиться для серьезного разговора». Такого не прозвучало. То есть если эта встреча была ответом на неоднократные просьбы премьера – это довольно грустно. О новой встрече, о серьезных переговорах между премьер-министром Израиля и президентом России никто не говорит. И это только подтверждает непонимание нами создавшейся обстановки и неспособности наших политиков найти решение проблем теми методами, которыми они пользуются. Все остальное – взаимная вежливость, не больше. Она, как вы понимаете, никак не может заменить реальные переговоры, обсуждение насущных проблем и принятие решений. В общем, если это является положительным результатом, то я не знаю, что тогда является отрицательным. Может, когда сразу по морде бьют? И дверь закрывают прямо перед носом?..

Словом, встреча президента России и премьера Израиля будет только тогда, когда предварительно подготовят какую-то базу для принятия положительных решений. Пока этого нет, встречи не назначают. Потому что никто не хочет встречу, которая закончится тем, что каждая сторона останется при своем мнении. Смысла в подобных переговорах нет.

Глава 3
Два вопроса современной Молдовы

Клк-то в одной из личных бесед покойный Ицхак Рабин рассказал мне, что решение арабов, в том числе Арафата, пойти на переговоры с Израилем и заключить соглашение было вызвано масштабами выезда евреев из Советского Союза. Арабы сами говорили: «Когда мы это увидели, то пришли к выводу, что вся наша борьба против Израиля бесполезна. Если столько евреев едет в Израиль из СССР, то уже ничего не поможет». Так что в этом отношении успех нашей политики был полным. Организация, в которой я служил и которую имел честь возглавлять начиная с момента ее создания – декабрь 1951 года, способствовала выезду в Израиль около двух миллионов евреев. Не только из Советского Союза, из всей Восточной Европы. Тогда мне доводилось работать на территории СССР, в том числе в союзной республике Молдавии, так что есть с чем сравнивать.

Хочу поговорить о ситуации в современной Молдове и обсудить два основных вопроса, которые звучат очень часто. Вопросы такие: «В чем проблемы Молдовы?» и «Какие угрозы существуют для Молдовы?».

Насколько я понимаю, насколько разбираюсь в ситуации в этом регионе, врагов у Молдовы нет. Извне этой стране никто не угрожает: ни с военной точки зрения, ни с политической. Я не слышал, что есть какая-то страна поблизости, которая претендует на часть молдавской территории. Конечно, Молдове, как и любому другому государству, угрожает международный терроризм, угрожает преступный мир и торговцы наркотиками – наркотрафик проходил и проходит через республику. Это большая проблема, но это, повторяю, не военная угроза. В отношении общих проблем Молдовы могу сказать, что они связаны с проблемой, которую мы, евреи, хорошо знаем. Мы сами ее преодолевали. Во-первых, молдавский народ должен решить: он отдельный единый народ или он – часть другого народа? Если отдельный, самостоятельный народ, тогда молдаване должны решать свои национальные проблемы в одном ключе. Если граждане Молдовы считают себя частью другого народа, тогда и политика страны должна строиться по-другому.

Похожие примеры в мире есть. Если вы скажете, допустим, австрийцу, что он немец, он воспримет это как оскорбление. Если вы скажете немцу, что австрийцы – немцы, он подумает, что вы неграмотный человек. При этом и австрийцы, и немцы говорят на одном языке. Это один из самых ярких примеров, когда люди, принадлежавшие к одному народу или, вернее, к одной культуре, совершенно естественно, спокойно придерживаются мнения, что они – два отдельных народа. Даже гордятся этим. Попытка объединить их закончилась трагически для обоих народов. С тех пор никто к этому не возвращался, даже теоретически. Я думаю, молдаване тоже могут пойти по такому пути. Хорошо это для них или нет – их дело, решать жителям Молдовы.

Мне кажется, что решение проблем Молдовы при условии, что молдаване считают себя отдельным, самостоятельным народом, нужно начинать с ответа на главный вопрос – что такое Молдова? Это страна или это просто географическое понятие? Понятно, что Молдова включает в себя территории, на которых живут и молдаване, и другие народы: русские, украинцы, евреи (сколько их осталось!), гагаузы и прочие. Тут встает вопрос: «Как, на какой базе вы создаете единое государство, граждане которого – все те, которые живут на территориях, которые раньше называлась Молдавией?»

---