Вот такие Веселовы! Тот, Кто Живёт Под Кроватью и другие истории

Эльвира Смелик

ТОТ, КТО ЖИВЁТ ПОД КРОВАТЬЮ

Глава первая. Знакомство

Началось это ночью, когда все обитатели квартиры мирно спали и видели сны. Только Никита проснулся. Его разбудили странный грохот, нарушивший сонную тишину в комнате, и чьё-то сердитое сопение.

Сначала Никита на всякий случай спрятался под одеяло. Хотя ему и было уже восемь лет, он немного боялся темноты и непрошенных ночных гостей. Сами подумайте: разве кто-нибудь хороший и добрый станет тайком проникать в спящий дом?

– Вот и водись с ним! Опять машинки повсюду раскиданы! Того и гляди все кости переломаешь! – услышал Никита тихое обиженное ворчание и смутился, но и бояться почти перестал.

Он осторожно отогнул край одеяла.

Недалеко от его кровати с пола поднялось неведомое существо.

Свет уличного фонаря проникал прямо в окно Никитиной комнаты, и мальчик хорошо мог рассмотреть незнакомца.

Не слишком высокий. Ниже папы и даже, наверное, мамы. Весь покрытый шерстью. С большим носом, похожим на картошку, круглыми весёлыми глазами и огромными лопухастыми ушами. С добродушным выражением на лице. И чуть-чуть расстроенным.

Существо приподняло ногу, потерло ушибленную коленку и вздохнуло:

– Разбудил все-таки! – а потом осуждающе посмотрело на Никиту. – Но ты сам виноват! Сколько раз тебе мама говорила: «Убирай игрушки! Убирай игрушки!» Думаешь, зря? Сам бы попробовал, наступил бы в темноте на машинку! – Существо принялось внимательно ощупывать себя со всех сторон, тщательно проверяя наличие необходимого количества рук, ног и прочих частей тела. – Ух, и кувырнулся же я! Такое чувство, что всё внутри перемешалось. С ног на голову перевернулось.

Никита присел на кровати. Страха больше не было. Может потому, что Никита до сих пор точно не разобрался: проснулся он или все ещё спит и видит сон.

– Ты кто?

– Я? – существо недоуменно хмыкнуло, будто хотело сказать: «Неужели ты меня не знаешь?». – Я – Тот, Кто Живёт Под Кроватью. Если короче – просто Тот.

– Под кроватью? – удивился Никита. – А почему я тебя там ни разу не видел?

По мнению мальчика, Тот был слишком большим, чтобы спрятавшись под кроватью, оставаться незамеченным.

– Думаешь, на свете существует лишь одна кровать? У тебя! – Тот насмешливо улыбнулся, но выражение на его мордашке по-прежнему оставалось веселым и добрым. – Я же не сказал, что живу исключительно под твоей кроватью.

– А под чьей ещё?

– Да под чьей угодно! Где интересней, там и живу!

Никита задумчиво потер щеку.

– А разве под кроватью может быть интересно? Там же темно.

– Много ты понимаешь! – воскликнул Тот. – За темнотой как раз и прячется всё самое интересное! Вот скажи: ты хоть раз забирался под кровать?

Никита смущённо промолчал.

Ни разу он под свою кровать не забирался.

Во-первых, его кровать для этого мало приспособлена: боковая деревянная стенка располагается слишком близко к полу, пролезать под неё тяжело и неудобно. Никита боится, что непременно застрянет.

Не любит он попадать в глупые положения. А что можно придумать глупее, чем торчать головой под кроватью, ногами наружу и вопить на всю квартиру: «Помогите! Спасите!»?

Во-вторых, Никита уже говорил, под кроватью – темно, а темноты мальчик немного боялся.

Правда, под кровать он заглядывал, и не однажды. И даже руку под кровать засовывал, чтобы достать закатившуюся игрушку, карандаш или завалившийся журнал. Но интересного при этом ничего не нашёл.

Тот, будто бы прочитал Никитины мысли, согласно кивнул.

– Да! Под кровать правильно залезть – это тебе не хухры-мухры! Тут особая сноровка нужна. И воображения немножко. И, само собой, проводник подходящий!

Тот горделиво выпятил грудь и предложил:

– Не хочешь потренироваться?

– Прямо сейчас? – Никита опять испугался.

Если уж днём под кроватью темнота, что ж там ночью творится!

А Тот прищурил глаза, посмотрел на мальчика с лукавым любопытством, словно спрашивал: «Что? Боишься?», и чуть заметно улыбнулся.

Этого Никита не выдержал. Чтобы кто-то, даже непонятно кто, над ним потешался! Его зайчишкой трусливым считал!

Никита вскочил:

– Давай!

– Давай! – весело подхватил Тот, присел, засунул под кровать голову и протянул лохматую руку замешкавшемуся Никите.

Никита крепко ухватил руку, очень мягкую и тёплую наощупь, тоже присел и с отчаянной решимостью полез под кровать. Только глаза все-таки зажмурил.

Глава вторая. Подкроватный снег

Никита не заметил, когда перестал ощущать под животом гладкий прохладный линолеум. Неожиданно пол накренился, и они с Тотом быстро заскользили вниз. Как с горки!

Глаза у мальчика сами распахнулись, но тут же снова зажмурились от яркого-яркого света. Никита выпустил руку Тота, пару раз кувырнулся и упал на что-то мягкое и пушистое.

– Ух! Вот это да! – раздался над его головой восторженный голос Тота, и Никита по чуть-чуть начал приподнимать веки.

Сначала он увидел белую ровную поверхность, уходящую вдаль. Потом его взгляд пробежал по этой поверхности до самого её края и обнаружил что-то невероятно голубое.

Небо! Чистое и яркое. А белое и пушистое – ну, конечно же, снег!

Огромное-преогромное снежное поле расстилалось во все стороны, сверкало, переливалось под солнечными лучами, играло разноцветными искрами.

– Ура! – закричал Никита и радостно подпрыгнул.

В обычном мире недавно наступила осень. До зимы ещё ждать и ждать. А Никита очень любил играть в снежки, лепить снеговиков, строить крепости. И даже просто смотреть, как на ровной чистой поверхности за твоей спиной появляется цепочка глубоких следов, и слушать, как хрустит под ногами недавно выпавший снег.

Он и сейчас хрустел, громко и весело. А ещё… ещё он не был холодным.

Никита стоял на снегу босиком, а ноги совсем не мерзли.

– Ура! – ещё раз крикнул Никита, набрал в ладони пригоршню снега и подбросил вверх.

Снежинки, мерцая и искрясь, покружились у него над головой и стали плавно опускаться. И вот что удивительно: снежинок в Никитиной горсти поместилось не так уж и много (велики ли ладошки восьмилетнего мальчишки?), но они всё падали и падали, падали и падали. И при этом становились всё крупнее и крупнее.

Настоящий снегопад!

Снежинки застревали в шерсти Тота, а он не торопился отряхиваться и постепенно покрывался белым.

– Ты похож на снежного человека! – рассмеялся Никита.

Тот тоже рассмеялся и с интересом посмотрел вверх. Никита вслед за ним задрал голову, и сразу же ему на нос уселась большая желтая снежинка.

Честно-честно! По-настоящему желтая!

За желтой летела красная, потом – зелёная, синяя…

Разноцветный снег сыпал на белое поле, и оно тоже становилось разноцветным. Словно радуга упала на землю и растеклась, смешивая и соединяя цвета, создавая волшебные узоры.

Никита с восторгом посмотрел на своего нового друга.

Тот неподвижно стоял, высунув наружу широкий язык, и ждал, когда на него опуститься снежинка.

Первой попалась оранжевая.

Едва она приземлилась, Тот быстро втянул язык и довольно причмокнул.

– Снег есть нельзя! – предупредил его Никита. – Горло заболит. Так родители говорят, – добавил он для убедительности.

– Родители правильно говорят, – согласно кивнул Тот. – Обычный снег есть нельзя. Но этот снег необычный. Подкроватный! От него горло не заболит. Вот попробуй!

Никита поймал на ладонь зелёную снежинку и осторожно лизнул её. Снежинка имела приятный кисловатый вкус.

– Нравится? – поинтересовался Тот.

– Угу! – кивнул Никита, ловя следующую снежинку.

– Оранжевые – сладкие, – принялся объяснять Тот. – Красные – ещё слаще. Но я чересчур сладкое не люблю. А если хочешь солёненького, лови голубые.

Никита с удовольствием перепробовал снежинки всех цветов. Тот оказался прав. Красные, действительно, были слишком сладкими. Самые вкусные, решил Никита, зелёные. Потому что и сладкие и кислые одновременно. Желтые тоже ничего. И голубые, которые солёненькие.

Потом Никита и Тот играли в разноцветные снежки. Затем слепили снежного кота – разноцветно-полосатого.

Едва Никита успел приделать ему хвост, кот шевельнулся, выгнул спину, отряхнулся, разбрасывая во все стороны пёстрые снежинки, и весело запрыгал по полю.

Втроём они поиграли в догонялки. А после… после Никита уже ничего не мог вспомнить. Даже как очутился дома, в своей постели. Единственное, что врезалось в память, долетевшие из-под кровати слова прощания:

– До свидания! Увидимся ещё!

Глава третья. Младшая сестра

Никита сидел за своим столом и доделывал уроки.

Дело продвигалось медленно. Мама уже несколько раз прибегала из кухни, спрашивала нетерпеливо: «Доделал наконец-то?», разочарованно вздыхала, слыша отрицательный ответ, заглядывала через плечо и придирчиво изучала Никитины каракули.

– Никитка! Ну что это за восьмерка? Кривуляка какая-то! Аккуратней надо. А тут! Сам посмотри! – мама снова вздыхала и трепала волосы у Никиты на макушке. – Тридцать восемь плюс шесть у тебя получилось сорок четыре, а семьдесят шесть плюс восемь – восемьдесят два. Почему последние цифры разные? Потому что в первом случае восемь плюс шесть, а во втором шесть плюс восемь?

---