Второй видел внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице Сотницы. Артанна многое пережила, но боль и непонимание, связанные с потерей семьи и невозможностью вернуться домой, терзали ее сильнее всего. Веззам знал это и оттого чувствовал себя гадко, заставляя командира ворошить дурное прошлое.

– Ладно, – вздохнула женщина и сломала печать. – Будь что будет.

Она долго изучала текст, вспоминая письменность, которой не пользовалась уже много лет. Закончив читать, Артанна резко бросила бумагу в ближайший костер.

– Что там было? – Веззам наблюдал над корчившимся в агонии листом.

– Один из членов Шано Оддэ ищет встречи. Заливар нар Данш.

– И?

– Он ее не найдет.

1.2 Миссолен

Домовое Святилище в поместье Деватонов не уступало великолепием храмам священного Агарана. Резные скамьи из дорогих пород дерева, золотая и серебряная утварь, ослепительной красоты витражи из гацонского стекла, статуи – все это было призвано заставить грешника благоговеть не только перед величием господним, но и перед богатством Дома Деватон.

И оттого Демос еще сильнее ненавидел это место.

В Амеллоне, где он провел большую часть жизни – еще до того момента, как роковой пожар унес жизни его жены и детей, а сам Демос стал зваться Горелым лордом, – все было скромнее и проще. Но здесь, в столице империи, его семья играла на публику. Любыми средствами Дом Деватон напоминал, что склонял голову лишь перед императором.

«И Великим наставником, – подумал он. – Нужно же время от времени тешить самолюбие “его церковнейшества”».

Демос поднял глаза вверх: окутанные дымкой тонкие колонны тянулись к небу, из стрельчатых окон лился разноцветный свет. Он сидел на передней скамье, рассеянно перелистывая страницы Священной книги, тексты которой знал наизусть. Демос презирал двуличность, свойственную большинству церковников, и сомневался в существовании бога, но был достаточно осмотрителен, чтобы держать крамольные мысли при себе.

«Нет уж, к моим откровениям мир покамест не готов».

Потому Демос старательно посещал молебны, жертвовал крупные суммы и даже ходил на исповедь, хотя не открывал перед наставниками душу, каждый раз придумывая убедительные грешки. Меньше всего ему сейчас были нужны лишние проблемы с Великим наставником Ладарием.

«С учетом моей недавней находки, от дела, в котором были замешаны мой венценосный дядюшка Маргий и предыдущий канцлер, теперь вполне отчетливо пахнет церковными благовониями. Я мог бы восстать против любого Дома, любого правителя… Но не против Эклузума и его главы».

От тяжелого аромата, источаемого курильницей, шумело в голове. Заунывные песнопения проносились эхом по нефу храма. Демос лишь открывал рот, не издавая ни звука – незачем позориться, когда через проход, буквально в десяти шагах, дочь короля Энриге Гацонского возносила молитву голосом дивной красоты. Чистоте пения леди Виттории мог позавидовать любой театральный кастрат, и Демос был вынужден признаться, что искренне наслаждался редкой возможностью приобщиться к прекрасному.

«В бездну Витторию! Еще будет время придумать, чем развлечь нашу знатную гостью».

Куда больше его сейчас занимали последствия Вселенского суда. Из всех очевидных кандидатов на трон теперь оставался лишь Демос.

«Но почему, думая об этом, я чувствую лишь тревогу? Ладарий не мог устроить всю эту шумиху лишь затем, чтобы меня возвысить. Имей он на меня планы, предпринял бы шаги в этом направлении заранее. Или я все еще что-то упускаю?»

Погруженный в размышления, канцлер не сразу заметил, что служба закончилась, и люди начали покидать храм. Демос закрыл Священную книгу и, крякнув, поднялся на ноги, опираясь на трость. Выйдя в проход между рядами сидений, он столкнулся с одной из служанок Виттории. Девушка ойкнула и выпустила из рук шаль.

Канцлер наклонился, едва сдержал ругательство, когда его застал врасплох прострел в спине, поднял кусок светло-голубого шелка и подал застывшей в ожидании даме. Служанка скомкала в руках край шали, поклонилась и прошептала:

– Кажется, вы что-то уронили, ваша светлость.

– Я не…

Демос проследил за ее взглядом и увидел маленький клочок бумаги, притаившийся возле скамейки. Не задавая вопросов, он быстро поднял его и затолкал под рукав. Девушка же поспешила присоединиться к свите госпожи и стремительно покинула зал. Лишь на пороге она обернулась и слегка кивнула канцлеру.

Убедившись, что остался в одиночестве, Демос отошел в одну из боковых ниш, взял свечу и развернул послание.

«В оранжерее после службы. Важно. В.А.» – прочитал он.

Канцлер бросил записку в чашу с огнем. Почерк принадлежал самой леди Виттории – Демос узнал сочетание изящных завитков, характерных для женской руки, и размашистого почерка с сильным нажимом, говорившего о твердости характера гацонки.

«Еще интереснее… Она осторожна, как эннийский лазутчик, и мила, как вагранийская пытка. Красива, впрочем, как богиня, но ведет себя с неизменным высокомерием, словно между ног у нее все покрыто золотом. Что могло заставить Витторию нарушить этикет столь вопиющим образом? И куда смотрят ее дуэньи?»

Канцлер вышел из Святилища. Почти не хромая, он спустился по ступенькам и, приказав охране очистить оранжерею от лишних глаз и ушей, направился по хрустящей дорожке к месту встречи.

1.3 Эллисдор

– Тебя желает видеть его светлость.

Приказ явиться к герцогу заставил Артанну прервать утреннюю тренировку. Отпустив бойцов, Сотница повернулась к Веззаму.

– Ну, веди, раз лорд Грегор жить без меня не может, – хрипло проговорила она, откупорив мех с водой. – Он сказал, зачем я ему понадобилась?

– Нет. Переодеться не желаешь? – помощник удивленно взглянул на командира. Ежедневные упражнения сгоняли семь потов даже с опытного бойца, и сейчас Артанна выглядела неважно: выбившиеся из длинной косы седые волосы прилипли к мокрому лбу, лицо раскраснелось, а тунику можно было выжимать.

– Грегора я таким видом точно не оскорблю. А на остальных плевать, – отрезала Артанна и, глотнув воды, решительно направилась к господскому дому.

Герцог Хайлигландский пожелал встретиться в зале для больших собраний. Стоя перед дверями, Сотница хотела было отпустить Второго, но ее помощник покачал головой:

– Я иду с тобой. Его светлость желает моего присутствия, – тихо проговорил Веззам и открыл дверь.

Он пропустил Артанну вперед, внимательно следя за каждым ее шагом, словно опасался, что она вознамерится бежать. Наемница недоверчиво нахмурила брови, но списала подозрительность на расшатанные нервы.

Однако увидев, кто составляет компанию Грегору Волдхарду, молчаливо потягивающему вино за длинным столом, Артанна поняла, что дурное предчувствие ее не обмануло. Рядом с герцогом и эрцканцлером Альдором ден Граувером восседал один из членов Шано Оддэ – правящего вагранийского совета. Высокий сухой человек с длинными седыми волосами, заплетенными в затейливую косу. Лицо его, почти лишенное грубых черт и крупных морщин, тем не менее нельзя было назвать приятным. Точный возраст вагранийца не смогла определить даже Артанна, хотя помнила его еще с юности. Она даже выудила из памяти его имя – Заливар нар Данш. Тот самый Данш, что давеча отправил ей письмо.

Грегор, после трагедии все еще походивший на живого мертвеца, не произнес ни слова. Альдор коротко пожал плечами в ответ на немой вопрос Сотницы. Вагранийский гость поднялся ей навстречу.

– Здравствуй, Артанна, – мягко произнес Заливар нар Данш по-имперски. – Долго же ты заставила меня ждать.

– Проклятье! Что вы наделали? – наемница дернулась к выходу, но ей преградил путь Веззам. Артанна потянулась к перевязи и выругалась, вспомнив, что оставила оружие за дверью. Двое гвардейцев встали по бокам от вагранийки, демонстративно положив руки на эфесы мечей. По глазам воинов она поняла, что уйти из этого зала так просто ей не дадут.

Артанна смотрела на Второго со смесью непонимания и ужаса.

– Прости, – тихо сказал он. – Мне пришлось пойти на это, иначе ты бы никогда не согласилась на встречу. Я доложил о письме лорду Грегору. Его светлость пожелал, чтобы ваша встреча с советником произошла. Ты не выйдешь отсюда, пока не поговоришь с ним. Хотя бы ненадолго обратись к голосу рассудка и выслушай этого человека. Шано Данш пришел с миром.

– Как-то не вовремя ты отрастил яйца, – прошипела Артанна.

– Думай что хочешь, но сначала выслушай советника. Я всего лишь хочу лучшей участи для «Сотни» и пойду ради этого на все.

– Только что ты пожертвовал мной, – ответила она ему по-вагранийски и повернулась к Грегору. – Я выслушаю Шано, если Веззам уберется отсюда.

На бледном и бесстрастном лице герцога не дрогнул и мускул.

– Условия здесь ставлю я, – холодно ответил он. – Веззам останется. Ты должна была лично сообщить мне о письме из Ваг Рана, но не сделала этого. Доложив о нем, твой помощник поступил правильно и заслужил право здесь находиться.

По тону Волдхарда Артанна поняла, что поддержки от герцога не дождется. От Альдора толку не было – против своего покровителя он не пошел бы.

– Ладно, – взяв себя в руки, наемница отодвинула один из стульев, вытащила курительные принадлежности и села, занимая руки трубкой. – Говори, Шано.

Веззам встал возле спинки ее стула, словно все еще боялся, что Артанна решит сбежать. Вагранийский советник церемонно поклонился.

– Я Шано Заливар нар Данш. Твой отец был моим другом.

– Крепкая дружба, ничего не скажешь, – отозвалась Артанна. – Где же ты был, когда Дом твоего друга обвинили в предательстве и уничтожили?

Ваграниец не смутился.

---