А пока я это вещал, мама Даша безразлично завалилась на лежак и, не глядя на меня, закурила импортную цигарку, умело вставленную в мундштук.

Ну, а я двинул во весь опор за дочкой. Подошел к аллее, но Василину не увидел. Тогда, прибавив ходу, я направился к выходу из санатория, он же был и входом. Но ее нигде не было. Я побежал обратно на пляж, но, увидев, что мама Даша уже разминается пивом с каким-то мужиком, а Василины с ними нет, рванул обратно по аллее. Добежав до середины пути, остановился и сел на мраморную скамью со спинкой – в растерянности и злости. И тут увидел тропу, ведущую от аллеи в заросли. Я встал и пошел по ней. Через пару минут тропа вывела к большой белокаменной парадной лестнице, ведущей к морю. На ее ступеньках, в тени, она и сидела рядом со своей модной сумкой. Смотрела куда-то вниз. Приободрившись, я подошел и сказал:

– Ну, вот я и нашел тебя, Василинка.

Она подняла на меня испуганные глаза и заплакала. Я быстро присел рядом и с тревогой спросил: «Что случилось-то?» Она вновь посмотрела на меня ставшими очень красивыми глазами.

– Она все знала.

– Кто? Твоя мама Даша?

– Да нет. Прабабка моя Катерина, из Лондона, – простонала она с мукой в голосе.

– Вот-те на! Какая еще бабка-прабабка из Лондона? – А про себя подумал: «Девочка-то чокнутая, кажись, малость».

Она снова посмотрела на меня без тени смущения и сумасшествия в глазах и сказала: «А за маму прости. Она всегда такая, и все мужики ей должны. Прости, одним словом, если умеешь».

– Умею, умею! Да и никаких проблем с твоей мамой. Очень даже приятная красивая женщина.

– В этом-то вся проблема ее и есть! Ее ум, красота и щедрость, с которой она дарит себя всю, без остатка, – выпалила Василина. – Это мне тоже прабабка из Лондона сказала. – И засмеялась, а я вслед за ней.

Мы сидели рядом на прохладной каменной ступеньке и молчали, глядя вниз, на синее море.

– Ты же говорила, что выросла здесь, под Чинарой, с бабушкой. При чем тут какая-то прабабка из Лондона?

– Да я и сейчас здесь у бабушки Маши-Мамашули остановилась, а про прабабку Катю из Лондона забудь, не сейчас.

Она замолчала, задумавшись, как будто что-то решая для себя. И вдруг продолжила: «Ты не думай, это правда, хоть она и не настоящая. Она – призрак».

И опять посмотрела на меня, но уже с улыбкой.

– Только не пугайся, я не чокнутая, я нормальная, а она иногда приходит ко мне как бы во сне, когда мне очень трудно, и нужна помощь. И сегодня ночью приходила после нашей вчерашней встречи с тобой. Сказала, чтобы я не волновалась: «Увидишься ты с ним и оконфузишься не по своей вине, но если найдет он тебя, значит, он твой подарок судьбы – принимай». А почему ты назвал меня Василинкой? – повернувшись ко мне и глядя прямо в глаза, весело спросила Василина.

– Да так просто, чтобы успокоить тебя, приласкать, что ли… – ответил я и почему-то занервничал.

– Ну, вот и успокоил, приласкал, подарочек ты мой долгожданный, – сказала она, продолжая все так же смотреть на меня.

Мне аж не по себе стало и захотелось уйти.

«Может, шизофрения какая у нее? С красивыми это тоже бывает», – пронеслось у меня в голове, но я снова заговорил: «Да ладно тебе – подарочек! Знаешь, сколько у тебя будет таких подарочков-то в жизни?»

– Знаю, – ответила она. – Их будет восемь, но восьмой – не в счет, и первые шесть – тоже.

И мы снова замолчали. Я заметно нервничал, а она сидела совершенно спокойная и беззаботная, будто птичка на карнизе, не видящая, что за ней зорко наблюдают через оконное стекло. И тут меня осенило: «Да она же Булгакова начиталась! Вот ей мистика и мерещится повсюду. Призраки у нее из Лондона, прабабки с того света – предсказательницы, подарочки судьбы… Сейчас Воланд у нее появится, Коровьев с котом Бегемотом, темные рыцари справедливости. И кто там еще?.. Вот же я дурында! А может, она на театральном учится? Там они все двинуты на перевоплощениях. А может просто растыкает надо мной?»

– Так кто ж ты, наконец? – промолвил я загадочно и продолжил: – Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Великолепный эпиграф Гёте к книге, лежащей у тебя в сумке. Булгаков разглядел в нем целый роман. – Но не стоит мистифицировать реальную жизнь, – проговорил я негромко. – Пойдем лучше погуляем куда-нибудь.

– Пойдем куда хочешь, – ответила Василина. Встала, отряхнула платье и подняла сумку. Я тоже встал и отряхнул сзади свои единственные светлые брюки, купленные у фарцы по случаю поездки на юг. Мы пошли не сговариваясь на тропинку, ведущую к центральной аллее к выходу.

Выйдя за территорию, я предложил:

– Может, в Грот сходим? Мои друзья-музыканты рекомендовали. Говорят, там музон фирменный, и кофе варят настоящий – в турочках, на песке.

– Там шумно и суеты много, а мне с тобой побыть надо, узнать тебя, – ответила она и, улыбнувшись, добавила: – Пойдем на Царскую тропу – там бар не хуже и музыка неплохая.

– Пойдем, – ответил я, подумав: «Местная, все знает, да и ее, наверное, все знают».

В баре было немноголюдно и тихо. Видимо, оттого что далеко от моря и от основной массы отдыхающих – «дыхов», как называли местные приезжих. И она опять была спокойна и естественна, как вчера вечером. Никакой реакции на окружающих, как будто их и не было, никакой рисовки перед ними, хотя на нее посматривали многие. Я это видел и вчера и отметил про себя сегодня. Мы уселись за столик и заказали кофе.

– Ну что же ты не расспрашиваешь меня, кто я таков и откуда? – спросил я как-то резковато.

– А зачем? – промолвила она все так же спокойно и даже весело.

– Ну, ты же хотела меня узнать? – ответил я и вопросительно посмотрел на нее.

– А я уже узнаю, – улыбнулась она и продолжила: – Узнать человека помогут только общая дорога, общая радость и беда, общее время, проведенное вместе, а детали выяснятся попутно.

Подошел официант совсем не халдейского вида в клевых джинсах и принес кофе.

– Ринат, принеси, пожалуйста, еще воды холодной, негазированной, – переведя взгляд на официанта, попросила она.

– Хорошо, Василина, – ответил тот, а потом, посмотрев на меня, спросил: – Может, еще чего-нибудь? Скоро здесь яблоку будет негде упасть – не высидеть вам с этим. Возьмите хоть коктейльчик безалкогольный.

Я глянул в его сторону и невозмутимо ответил: – Нет, только кофе и холодной воды без газа. Мне хотелось броситься на него и дать в морду.

– Хорошо, будет сделано, – ответил Ринат и удалился.

– Сережа, у меня есть деньги, – услышал я голос Василины. Внутри меня что-то закипело.

– Неплохо начинается денек для охотника на интересных телок, – промолвил я, откинувшись на спинку стула и положив нога на ногу. – И пивасик с раками с утра, и кофе с коньячком на халяву.

– Не злись. Злость затмевает разум, а это – кратковременное помешательство. Кто не отвечает гневом на гнев, спасает обоих, – спокойно ответила она.

– Да ты что, еще и Фрейда начиталась, что ли? Послушай меня, спящая красавица, зачарованная мистикой Булгакова и психоанализом Фрейда! Я обычный съемщик баб, приехал на юг исключительно затем, чтобы клеить телок, развлекаться с ними и сексуально эксплуатировать – это ты понимаешь? А ты меня уже в подарочек зачислила какой-то, – глядя ей прямо в глаза, по-настоящему возмутился я.

– Понимаю, – невозмутимо ответила Василина, – большинство сюда за этим и приезжает. И это нормально. Мужчины на охоте и женщины – тоже. Это спасение от одиночества, приобретение опыта, познание противоположного пола.

– Ничего себе – нормально! Приобретение опыта, говоришь? Да я же отпетый бабник, у меня этого опыта на десятерых хватит – поняла? – выпалил я.

– Да, – просто ответила она.

Ринат принес графин и два стакана. Разлив в них воду, пожелал нам приятного времяпрепровождения и ушел. Я встал, сказал: «Пока» и тоже ушел, ужасно злясь на себя, на Рината, на маму Дашу, на какую-то Мамашулю и прабабку из Лондона, на нее и на весь свет.

«На фига мне все эти заморочки золотой молодежи из высшего общества с их снобизмом, умничаньем и ненормальными чувихами, хоть и очень интересными. Психоанализ Фрейда на русской почве такими сорняковыми зарослями расцвел в их головах, что уж давно не лечит, а калечит».

С такими мыслями я дотопал до жилища, где остановился, перелез через забор и сразу очутился в реально своем мире. А мир этот реальный, и очень самобытный, и интересный предстал передо мной во всей красе, когда я в первый раз перелез сюда через этот забор. В этот мир все перелезали через забор или пролезали в дыры этого забора, потому что на калитке висел большой ржавый амбарный замок, ключи от которого были давно потеряны…

Глава 2. Жилище

Жилище находилось на окраине Ялты в неудобице окружающих гор. Соток пять-шесть земли, обнесенной кривым забором, обвитым виноградом – живая изгородь. В центре – деревянный одноэтажный покосившийся дом с крылечком и летней кухней перед ним, под навесом, тоже сплошь обвитым виноградом. Территория вокруг дома напоминала заросший заброшенный сад, каковым он и был. Дом этот ребята-музыканты арендовали без регистрации у метрдотеля ресторана – толстой, но симпатичной армянки Лейлы. Она очень любила музыку и музыкантов, поэтому платили они немного: шестьдесят рублей в месяц – и зимой, и летом. Хотя в сезон эту халабуду можно было бы сдавать «дыхам» и за сто пятьдесят колов в месяц.

---