Рэмиэль не спешил. Спешка была ни к чему. И пока его меченый грешник напоследок предавался плотским утехам, Рэмиэль рассматривал вещи, заметив на стене картину. В центре был большой котел, в котором на огне варились люди с лицами, искаженными от ужаса и боли. Большой и красный рогатый демон помешивал вилами этот котел, а демоны поменьше веселились внизу, подкидывая в костер угли и поленья. А над этим всем расстилалось голубое, чистое небо, и Ангелы парили в нем, расправив свои белые крылья… Рэмиэль отвернулся, и картина вспыхнула огнем. Слишком уж явно она ему кое о чем напомнила.

Откинув назад полы плаща, Рэмиэль сел в кресло напротив широкого окна и закинул ногу на ногу, скрипя черными кожаными штанами – как бы то ни было, а люди и на него оказали материальное влияние, в плане одежды, например. В этот же момент на пол рухнула догорающая рама картины. А уже вскоре в спальне все стихло. Открылась дверь и к нему вышел маленький и толстый мужчина. Он сделал пару шагов, как раз в сторону Рэмиэля, поднял голову и увидел его, замирая, взрываясь страхом, вглядываясь в темноту и судорожно прижимая халат к обнаженному телу.

– Кто вы? И как сюда пробрались?

Рэмиэль отбросил назад капюшон, и мужчина крякнул, пятясь назад. Он споткнулся и завалился на журнальный столик. Страх перешел в панику.

– Это все не важно, Джон, – сказал он человеку. – Твое время пришло.

***

Падший Ангел с черными крыльями сидел у золотистых Небесных Врат, виднеющихся сквозь пушистые облака, и протягивал к ним руку. На лице – отчаяние, в глазах – мука, в позе – великое страдание всего мира. Этот миг был изображен на картине, висевшей на стене выставочного зала «Модерн-холл». И это была ее фантазия. Она стояла перед своим творением, и сочувствие разливалось в душе. Этот Ангел для нее был словно живой, настоящий, тот, кого она знала и чью боль ощущала, как свою. С ней всегда так было. Она знала каждого из своих… созданий.

– Красивая картина, не правда ли? – спросил мужчина в очках, стоящий рядом с ней.

– Да, – улыбнулась она в ответ.

– Вы знаете, я тут уже около двух часов, и я поражен каждой из них, – сказал он, придвигаясь к картине и повнимательнее приглядываясь к деталям. – Я слышал, что художнице всего двадцать пять лет, и просто удивительно, что можно в таком возрасте рисовать столь проникновенные картины, словно бы… – он пожал плечами, – …словно бы она действительно встречала Ангелов.

Лика мягко и аккуратно положила руку ему на предплечье, привлекая внимание, и сказала, глядя в распахнутые глаза:

– Спасибо.

Мужчина издал удивленный возглас, но она не решилась что-то добавить или пояснить, а с улыбкой развернулась и пошла к выходу из зала.

Действительно ли она видела Ангелов? Нет. Вживую никогда. Но они существовали в ее сознании, в ее душе, внутри нее – Ангелы и Демоны, добрые и злые, счастливые и несчастные. А перенося этих созданий на холсты, она просто рассказывала о них людям.

Покинув выставочный зал, Лика зашла в служебный лифт и нажала кнопку. Она взглянула на свое отражение в широком зеркале, придирчиво рассматривая белую блузку, и случайно замечая пятно синей краски на серой юбке от делового костюма. Вот так всегда! Стоило надеть приличную вещь, как та сразу же оказывалась испачкана следами ее творчества. Она смахнула с лица пепельную прядь, щекотавшую нос, и глубоко выдохнула – недостатки в одежде совсем не повод, чтобы из-за этого расстраиваться.

Лифт остановился, и Лика шагнула в открытые двери, попадая в приемную апартаментов владельца «Модерн-холл», где ее встретила милая секретарша с золотистыми кудряшками и приветливой улыбкой.

– Добрый день, мисс Мун, мистер Свон вас уже ожидает.

– Спасибо, Тина. Как твои дела? Как семья? – спросила Лика, неторопливо шагая к двери кабинета.

– Прекрасно, спасибо, мисс Мун.

Она кивнула, повернула ручку двери и зашла в просторный кабинет, встречая взглядом улыбающиеся зеленые глаза мистера Свона.

– А вот и наша талантливая красавица, – сказал он, поднимаясь с дивана и направляясь к ней.

Мистер Эндрю Свон был невысоким пожилой мужчиной с добрым сердцем, но железной волей и деловой хваткой.

– Анжелика, дорогая, ты задержалась.

– Простите, – ответила Лика, виновато улыбаясь ему и своему менеджеру – Бетси, которая кашлянула в сжатый кулак, чтобы скрыть довольную ухмылку. – Не смогла пройти мимо картин.

– Понимаю, милая, твоими творениями можно любоваться часами. Проходи, мы только что заключили хорошую сделку. – Эндрю подвел ее к третьему члену их компании, которым оказался молодой, высокий мужчина в шикарном костюме, и который вежливо встал и улыбнулся, нагло, дерзко, вызывающе, так что улыбка отдавала фальшью и… этот мужчина… по спине Лики пробежал холодок, и она сглотнула, прогоняя внезапную дурноту.

– Хочу представить тебе – Томас Смит.

– Мисс Мун, – произнес Томас. – Рад знакомству.

Он протянул ей руку, и Лика перестала дышать. Этот мужчина был грешен, как сам Дьявол. Гордыня, ложь, разврат, алчность – это лишь то немногое, чем он мог «похвастаться». Лика не знала, откуда в ней взялось понимание всего этого, и уже давно не задавала себе подобные вопросы. Она просто это ЗНАЛА, чувствовала, видела… Вокруг Томаса клубилась чернота, вырываясь изнутри грязными щупальцами. Они пульсировали и меняли форму. А на ладони протянутой руки горело клеймо – витиеватый символ, изогнутая буква алфавита, который не знал ни один человек, начальная в имени Сатаны, и вокруг которой были рассыпаны крохотные знаки – печать Дьявола. И это все видела лишь она одна. Ее дар или же проклятье? Она не имела понятия, зато знала, что нужно с этим сделать. И не просто знала, Лику потянуло навстречу этой тьме с желанием помочь, спасти, подарить…

Прикоснувшись своей ладонью к его, Лика сжала пальцы сильнее, чем было предусмотрено этикетом. Заглянув в ее глаза, мужчина быстро потерял фальшивую улыбку. Он не понял этого жеста, но наверняка что-то чувствовал. Внутри Лики вспыхнула искра белого света, который побежал по протянутой руке, от нее к нему, поглощая, разбивая печать, сплетаясь и смешиваясь с его чернотой, и даруя право на искупление. Глаза мужчины широко раскрылись, кожа побледнела, и он шумно втянул воздух.

– Томас? – услышала Лика где-то далеко голос Эндрю. – С вами все в порядке?

Лика отпустила руку мужчины, и машинально потерла ладонью бедро, пытаясь стереть колючий и липкий жар. Это было неприятно физически, но внутри разлилось светлое чувство радости от того, что она смогла помочь кому-то еще спасти свою душу. Пусть это и потребовало немало сил.

Бетси, частая свидетельница таких происшествий, уже стояла возле нее, подставляя для руку опоры.

– Томас! – снова одернул его Эндрю.

Томас вздрогнул, после чего, наконец, оторвал взгляд от лица Лики и посмотрел на мужчину. На лбу проступили капельки пота, которые он протер тыльной стороной ладони и поправил галстук, ослабляя узел.

– Да, простите, сам не пойму, что это со мной, – ответил Томас и, прищурив глаза, с подозрением вновь взглянул на Лику.

Глупый. Он еще не понял, что с ним произошло. Лика ответила ему улыбкой, прошла к дивану с помощью Бетси и присела.

– Дорогая, ты в порядке? – тихо спросила ее менеджер.

– Да, все в порядке, – прошептала она в ответ, стараясь сделать спокойный вдох.

– Перестань уже так пугать меня… – процедила Бет.

– А ну ка, Томас, присядьте, – захлопотал и Эндрю, сажая Томаса напротив Лики. Он налил в стакан воды и подал молодому человеку. – Вот, глотните, должно стать легче.

– Спасибо, – ответил Томас, жадно припадая к стакану.

– Так, какую картину вы купили? – невозмутимо спросила Лика у Томаса.

– О, Анжелика, у Томаса отменный вкус, – произнесла Бетси, – он выбрал «Зарево».

«Зарево»… это была одна из ее любимых картин, где на фоне ало-желтого восхода порхали беззаботные и счастливые ангелы, обнимая друг друга.

– Хорошо, – улыбнулась она в ответ. – Надеюсь, эта картина поможет вам увидеть и оценить истинную сторону любви и добра.

Делая очередной глоток, мужчина поперхнулся. Его глаза снова встретились с ее взглядом. Он понял, что она все знает, но как… откуда…

– Вы так думаете? – нервно спросил Томас, явно вкладывая в этот вопрос еще множество дополнительных.

– Я уверена.

Поставив на стол пустой бокал, Томас еще немного ослабил галстук и повернулся к Эндрю, натягивая на лицо неестественную и широкую улыбку.

– Мистер Свон, спасибо за прием. Мисс Бетси, буду благодарен, если вы пришлете картину в ближайшее время. – Сказал и взглянул на Лику, чтобы осторожно кивнуть, словно неуловимо о чем-то прося. О сохранении его тайны? О прощении? – Спасибо, все картины великолепны. А теперь извините, мне нужно идти.

– Конечно, – ответил Эндрю, вставая вместе со своим гостем и провожая его до двери. – Томас, всегда рад, если тебе понравится еще какая-нибудь картина…

– Лика, ты это и с ним сделала? – тихо спросила неугомонная Бет. – Меня пугает, что ты постоянно хватаешь людей за руки, после чего они начинают себя странно вести.

– Бет, не переживай, ничего плохого я с ним не сделала. Просто… – Лика посмотрела на своего менеджера, не зная, как вложить в простые слова все, что ей бы хотелось сказать. – Мне сложно это объяснить.

---