– И где же это твое хорошо?! – вдруг как-то гневно вопросил Агнехран. – Под глазами тени черные, не спала видать опять вовсе. А в глазах страх вижу. Чего боишься?

Так я и сказала.

Споро гребнем волосы расчесала, на спину откинула, пусть сохнут, приманила к себе лист бумажный, да перо гусиное с чернильницей. В чернила обмакнула, и вежливо обратилась к магу со словами:

– А не составит ли труда, для уважаемого мага, поведать мне заклинание упокоения нежити?

А Агнехрана что-то где-то свалилось, а само он замер, пристально на меня глядя. Я на него гляжу невозмутимо невинным взглядом. И тут оказалось, что свалилось там у него не «что-то», а «кто-то», и не просто кто-то, а Данир. Маг молодой с трудом поднялся и неуверенно начал:

– Лорд Агнехран, а куда пла…

Не договорил.

Смело его волной магической, опосля и дверь в кабинет архимага с грохотом захлопнулась, а сам Агнехран ко мне подался и спросил недобро:

– А для чего это тебе, Весенька?

Подалась я к нему, в глаза синие вглядываясь и прошептала:

– А за надом.

И он ближе подался, да тоже прошептал:

– А за каким надом?

– За большим, – выдохнула в ответ.

Архимаг судорожно вздохнул, сел ровно, на меня глядит мрачно, губы сжаты, глаза темнеют. Красииивый. Опять без сурьмы вокруг глаз, без крема магического, волосы влажные не зачесаны, в низкий хвост не собраны, как у магов полагается, и от того такой красивый он, и родной, и… о чем, ты, Веся, думаешь, голова твоя бедовая!

И села я тоже ровно, на лист бумаги перед собой гляжу, а оттудова на меня клякса внушительная глядит весело… и когда только успела я кляксу поставить?!

– Весенька, – тихо маг позвал, – как объяснить тебе, что магия не самая безопасная вещь на свете этом?

Усмехнулась я невесело, да и напомнила:

– Маг, ты с ведьмой говоришь.

Опосля слов этих только взгляд на него подняла. Сидел охранябушка – плечи и спина ровные, выправка-то у него военная, а вот по взгляду видно, что словно ссутулился. И на меня смотрит, а в глазах боль да тревога.

– Что ты задумала? – прямо спросил.

Вздохнула, да и лукавить не стала:

– Ответ кроется в вопросе, Агнехран.

Улыбнулся, головой отрицательно покачал, да и сказал:

– Не думал никогда, что мое имя может звучать так…

Отвернулся, в окно у себя поглядел несколько секунд томительных, опосля снова в глаза мне взглянул, и произнес:

– Ты ведьма, Веся, ты пробудить нежить можешь, именно пробудить – но не упокоить. Нет у тебя силы такой, нет могильного холода, нет стальной решимости да ледяной беспощадности. Нет их у тебя, не на чем заклинание строить.

Помолчала и я, задумавшись, на бумагу перед собой поглядела, на кляксу вторую уже по счету, да вновь на мага взглянув, ответила:

– Вообще-то есть.

– Могильный холод? – догадался Агнехран.

Кивнула.

– Это ты так решила, потому что поутру чуть нежитью не стала? – поинтересовался иронично.

– Не только поутру, – возразила я. – И весь день я в себе этот холод ощущаю, а близ Гиблого яра и вовсе растет это ощущение. От того, смогу я…

– Нет, – пресек слова мои архимаг.

Вздохнул тяжело, головой покачал отрицательно, с меня взгляда не сводя, и пояснил:

– Четыре составляющих нужны, Веся. Четыре. Как четыре столба, что крышу держат, как четыре стены у гроба, как четыре стихии. А у тебя всего одна составляющая, одна из четырех.

И пока молчала я растерянно, продолжил:

– Ты силу над нежитью утратишь уже к утру, слишком много жизни в тебе, слишком много света – твоя магия скверну уже сейчас на корню давит, к рассвету от могильного холода в душе твоей ничего не останется. Но нежить могу упокоить я.

И сказал он это так уверенно, что я бы даже поверила, если бы не знала, чего стоит магам упокоение нежити. Но я знала.

– Контуры магические чертить устанешь, даже если до сотой доли нежити Гиблого яра доберешься, – заметила, с улыбкою.

И Агнехран помрачнел.

– Тиромиру язык бы следовало вырвать, – произнес в сердцах.

Я улыбнулась шире. Он на меня засмотрелся. Я на него. И вот смотрю, просто ведь смотрю, а чувство такое, словно взлетаю птицею, над облаками, да к самым звездам…

Тут открылась со скрипом дверь в избу, домовой вошел, дверь плечом придерживая, да и сообщил:

– Ужин твой, хозяюшка. Весь день же маковой росинки во рту не держала, поесть надобно. А не то, аспид мне…

На этом домовой до стола дошел, да в блюдце Агнехрана-мага увидал.

Тут же голову склонил приветственно, вежливо склонил голову в ответ архимаг. Да говорить не стали. Споро домовой мой избу покинул, а охранябушка вид сделал, словно вообще ничего не произошло. А затем снова на меня посмотрел, вздохнул, да и сказал:

– Поешь, пожалуйста. А я пока посмотрю, что сделать можно, с силою твоею. Только уговор, Веся, я нужное заклинание ищу, а ты ешь. И в одеяло завернись, дрожишь вся. И все с подноса чтобы съела.

Я поглядела на поднос. Не поскупился домовой – и ветчина копченая, и сыр заморский, и окорока свиного часть внушительная, и грибов всяческих, по счастью не поганок, жаренных понапринес, и…

– Охранябушка, я же столько не съем! – призналась честно.

Маг с сомнением посмотрел на поднос, на меня, и сдался:

– Половину.

Я посмотрела на поднос, на него…

– Половину без вон того маленького кусочка, – не сдавался Агнехран.

Тут дверь открылась, домовой вернулся с краюхой хлеба, да крынкой сметаны. Все передо мной поставил, поклонился магу, да и вышел тихохонько.

– А ты ужинал? – спросила у архимага, скрывшегося за стеллажом с книгами.

– Потом поем, – кратко ответил он.

Мне от ответа его, почему-то и кусок в горло не лез.

– Не буду сама есть, – слова сами вырвались.

– От чего же это? Всегда сама ела, тебе ж со мной неуютно было по первости, а теперь что?

– А теперь неуютно без тебя, – тихо призналась я.

А он услышал.

Вернулся с книгами, целую стопку насобирал, сел, на меня посмотрел, улыбнулся, руку протянул, к блюдцу серебряному прикасаясь, от чего словно рябь по серебру пошла, и сказал:

– Я буду вот те жаренные поганки, домовой у тебя их лучше всех готовит.

– Это не поганки! – возмутилась я. – Грибы лесные, и…

– Поганки, – заверил меня Агнехран. – Давай хлеб сюда, порежу.

Я подскочила, засуетилась, тарелки нашла, вилки, нож почти нашла.

– В другом шкафу. Левее, ниже, чуть дальше, – попутно направлял охранябушка. – Давай так хлеб, у меня нож есть и не один. И ближе.

– Нашла! – раздался мой торжествующий возглас. – Держи пока пространственное окно. Я сейчас. Я быстро.

– Держу, – и так он это сказал, что улыбка и в голосе слышалась.

Я даже замерла на миг. Обернулась, улыбнулась, и поспешила быстрее, потому как не так это уж и просто, окно пространственное держать. На это вообще только одни архимаги и способны. От того, что спешила, с хлебом и не успела, передала его Агнехрану, вместе с ножом ржавым. Не ведаю, куда мой делся, так что то что нашла, то и дала. Маг сделал вид, что нож отличный, да хлеб порезал другим, аккуратно от ржавого избавившись. Я тем временем на тарелку ему все красиво уложила, со всеми грибами вообще, раз он их так любит, через блюдце передала. Агнехран мне пол хлеба вернул, невозмутимо вилку взял, и тарелку с ужином, после чего поднялся, сходил за вином с бокалами. Остановился перед столом, на меня посмотрел, на бутылку вина. Развернулся, ушел, вернулся с другой.

– Это без хмеля почти, – пояснил он, бутылку открывая, да разливая рубиновый напиток по бокалам. – Немного тебе налью, много не стоит.

Бокал я принимала осторожно, был он из горного хрусталя, а хрусталь он пространственные перемещения обычно искажает, но Агнехран контролировал все своей силой, от того бокал лишь ярче засверкал, перемещаясь ко мне, а вот после мы сели, маг бокал поднял, и сказал:

– За тебя, моя ведьмочка неугомонная.

И, кажется, стала я краснее, чем вино в бокале. И отпила глоточек всего, прав был Агнехран, сегодня пить не стоило, но для вкуса самое то было, опосля вина красного и мясо вкуснее казалось, и хлеб, и даже свет горящей свечи будто ярче стал. Но когда маг, занятый и ужином и книгами, взгляд на меня поднимал, мне казалось что меркнет огонь свечи, и все вокруг меркнет.

– Ты магический язык хорошо знаешь? – вопросил Агнехран, найдя что-то явно заинтересовавшее его в большой черной книге.

От книги веяло злом. Застарелым, выдержанным, как превосходное вино, тяжелым злом. Я бы не прикоснулась к такой книге, слишком опасно было, а охранябушка держал ее рукой твердой, и вовсе не страшился.

– Знаю, – кивнула я, еще глоток вина делая.

– Хорошо, – кратко ответил он.

Зло черной книги протянуло щупальца к левой руке мага, той, что он книгу держал, черными лианами потянулось вверх, добралось до запястья и вдруг отпрянуло, словно с артефактом невероятно сильным столкнулось. Я невольно коснулась своего запястья на левой руке, поправила браслет обручальный, и уж хотела было сказать Агнехрану про книгу, как он взгляд мой заметил, улыбнулся успокаивающе, и сказал:

– Не тревожься за меня, мне эта книга ничего не сделает. Как и ее хозяйка.

– А кто ее хозяйка? – уцепилась я за ниточку.

– Велимира, – кратко ответил маг.

Взгляд на меня поднял, и спросил с усмешкою:

– Спасать ее не кинешься?

---