– Аамака, да, вы почти угадали, – ловко нашлась незнакомая-уже-знакомка, перебрасывая взгляд с промежности в глаза Максима, начинающего чувствовать себя неловко.

– Вы позволите? – и Аамака потянулась к кружке с божественным нектаром.

Не успев ничего ни сказать, ни сделать, Максим почувствовал, как ее пальцы коснулись его пальцев, держащих кружку. Максиму стало жарко, нет, вернее горячо – ну конечно, ее рука плотно прижала его пальцы к кружке. Она, не отпуская его руки, поднесла кружку к губам и сделала глоток. Жар нарастал. Максим взглянул в ее глаза: там, в глубине смешались яркий свет окружавших их ламп, черный кофе, испускающий волны и ряби бодрящего аромата, сам он с недоуменным лицом и что-то близко-далекое, и неуловимое, словно нити паутины, скрепляющие все это воедино. Все перетекало, трепыхалось, пульсировало в ее глазах.

– Пойдем ко мне, – впрыснули ему в ту древнюю часть мозга, из которой нет возврата, то ли ее шоколадные губы, то ли черные глаза.

Затем он оказался в ее опочивальне и помнил, как она отставила кружку, которую наш герой судорожно сжимал, на столик у входа. Он машинально взглянул на руку: там пылало красным обиженное неласковым обращением место. Аамака закрыв дверь его спиной, прижалась, словно тьма окутала его, и впилась горячим поцелуем ему в губы. Тут его и накрыл ее запах. Физическая оболочка жила своей жизнью: ловко и умело управляя собой и ее телом. А Максим парил в божественных нелунных ароматах темной красавицы, кутался в них, рвал в клочья, пытаясь постичь все нюансы, и тут же забывался отравленный их диковато-терпким послевкусием. А по стенам в синеватом отсвете приглушенного ночника скакали две тени, часто сливаясь в одно невообразимое чудовище. Сладкая истома стекала медовыми каплями, а нежно-звонкие стоны скакали как мячики для пинг-понга между потолком и полом.

***

Максим невольно глубоко втянул запах напичканной электроникой кабины шаттла, но ничего кроме стерильных ноток, разбавленных тошнотворными примесями очистителей, он не ощутил. Он почувствовал некую даже тоску по Аамаке.

– Наверняка, это был просто ее способ подготовки, – обратился он к безучастной голове робота-сопровожденца, но, как и следовало ожидать, в ответ получил лишь многозначительную тишину.

– Я этого никогда не узнаю, – сказал он своему отражению в иллюминаторе, и ему стало немного грустно. Да, он знал, что существует негласное табу на раскрытие секретов подготовки. У каждого он свой: этот секрет. У Макса это были погружения в приятные воспоминания, чтобы попытаться заглушить грядущий ужас кошмаров, у Аамаки – вероятно секс, у Хё… Макс невольно улыбнулся, этот мелкий житель модуля «Китай» все ходил, задирался и провоцировал всех на драку. И, естественно, получал, никогда правда ничего серьезного, так… фингалы, ушибы, пинки. Особенно ближе к седьмому дню, когда у многих нервы были уже ни к черту. Что было его фишкой? Боль? Сам процесс задирания? Кто его знает…

Шаттл стал набирать скорость, и Максим вновь смахнул веками-диафрагмами назойливую мошку-реальность, и в миллиардах остекленевших глаз-звезд увидел, как он лежит в капсуле.

***

Макс весь мысленно сжался в предчувствии иглы, инициирующей сон. Он вглядывался в темноту космоса, и в эти последние минуты думал о том, какая ирония: «Вокруг них беспроглядная тьма космоса, а когда человек закрывает глаза, то погружается в еще более плотную завесу тьмы, и что само ужасное – за этой завесой скрываются и только и ждут подходящего момента, чтобы вырваться и укусить, самые разнообразные твари-кошмары, и нет от них спасения… Ни у кого на этой Луне. Мы даже придумали это глупое соревнование. Кто дольше проспит? Ну не бред разве? Но вот он здесь, один из «счастливчиков» лотереи, проводимой раз в 4 года. Но как же это абсурдно». Он представил, как бы на него посмотрели жители Земли, живущие скажем в 20 веке, если бы он сказал, что у них проводятся соревнования, кто дольше проспит, вернее выдержит кошмаров. На этой пессимистичной ноте ему, как и 92 остальным участникам со всех модулей-стран единственного города-муравейника на Луне с издевательским названием Земля, безжалостный механизм ввел инъекцию инициатора сна, и все участники соревнования отправились на встречу своим кошмарам. Сознание Максима затянули нити забвения, которые ткались в сплошную смоляно-черную вуаль, под которой уже что-то волновалось и клокотало. В самое последнее мгновение перед тем, как его сознание полностью угасло, Макс попытался воскресить в себе одно из самых приятных его воспоминаний. Он вспомнил лицо своего отца, который, читая ему книгу «Сказка о царе Салтане», не мог после строчки «Комаром оборотился, полетел и запищал» не отложить книгу в сторону, скорчив ужасную «комариную» гримасу, запищать так, что после этого сон как рукой снимало. И в это последнее мгновение Максим увидел гримасу отца и уловил протяжное пищание, которое растворилось в бесконечной тьме.

***

Максим отвлекся от своих воспоминаний и посмотрел через плеву иллюминатора: там ширился, рос, набухал, разрастался купол-живот некогда зеленой Земли и вскоре заполнил собой весь обзор из иллюминатора.

Механический голос произнес:

«Единственный и неповторимый победитель тридцать восьмых соревнований по снорофону, Вам предлагается самому выбрать точку приземления, либо за вас это может выбрать алгоритм случайного выбора. Напоминаем, что положенные вам 24 часа начнутся с момента первого приземления. Каков будет ваш выбор?»

На выдвинувшемся перед ним мониторе замерцали две кнопки: «выбрать самому» и «случайное место». Максим было потянулся к случайному выбору, как вдруг вспомнил одну вещь, которую он хотел воплотить, ткнул пальцем в «выбрать самому». Появилось снова две кнопки: «я знаю куда хочу» и «помочь с выбором», он ткнул во второй вариант. Механический голос уточнил: «Куда бы вы хотели попасть?»

– Подскажи, какие были лучшие винодельческие регионы до Катастрофы?

– По данным последнего выпуска журнала «Мировой сомелье» 2072 года лучшим был признан регион долины Роны, деревня Расто.

– Вот и отлично, приземляемся там, как можно ближе к домам.

На экране после ряда последовательных приближений показалась коричневато-серая область, на которой проглядывались очертания домиков, в которых когда-то жили люди. Пульсирующий круг стал указывать точку приземления. Максим был не против и нажал «подтвердить». Таймер обратного отсчета показал 37 минут 46 секунд и потащил Максима за собой, на встречу его награде.

Выйдя из шаттла, он первым делом открыл шлем и вдохнул чистого земного воздуха, да, дышать было тяжело, было ощущение, что он пробежал многокилометровую гонку, а его все гнали и гнали вперед, не давая отдышаться и толкая сердце на новые скоростные рекорды. Запах, окруживший его, казался ему чуждым, инопланетным, хотя, по сути, так, наверное, и было, подумал он: «Я здесь чужак». Он представил, как вдохнул сейчас миллионы триллионов выдохов (и Бог знает чего еще), которые извергло из себя за миллионы лет существования человечество, и ему стало немного тошно от этой мысли. Максим решил оглядеться по сторонам, посмотрел и сорвал несколько не то лишайников, не то травинок – нормальной растительности, как у них на Луне на гидропонных фермах и в парках, тут не было. Поднес пучок к носу, растер его и поморщился, пахло кислятиной и отчаяньем, словно последнее «прости».

«Блин, что за последнее «прости»? Может у меня уже бред начинается от недостатка кислорода?» – но Макс пока решил не закрывать шлем. Огляделся еще раз по сторонам, прошептал детскую считалочку и пошел в домик, на который пал жребий.

В четвертом не обрушившемся напрочь домике Максу улыбнулась-таки удача, за одной из опор для давно сгнивших бочек он увидел торчащее горлышко бутылки и вуа-ля – теперь счастливый возвращался на шаттл. Таймер показывал, что у него еще есть 21 час 32 минуты и пришелец с Луны попросил шаттл составить ему случайный ознакомительный маршрут по планете. Максим подтвердил маршрут и стал разглядывать пролетавший снизу унылый серый пейзаж. Когда ему надоело это занятие, он попросил компьютер вычислить, где будет восход, если они направятся на восток. Через несколько мгновений мертвый голос сообщил, что он встретит солнце над Тихим океаном и даже сообщил гремящие словно пустая банка точные координаты места. Максим посмотрел на карту и неожиданно вспомнил, как читал про страну восходящего солнца, и посчитал это знаком для себя.

– Летим на Фудзияму – скомандовал он бесчувственному пилоту.

Под мерный шум двигателей он снова погрузился в воспоминания, а когда вынырнул из них, то стал различать очертания горы, которая словно упругая налитая молоком грудь алчуще устремлялась ввысь к дитяти, которому не суждено было появиться.

Спустя некоторое время он стоял рядом с шаттлом, рядом неотступно следовал робот-сопровожденец. На горе, на сколько хватало глаз лежал снег, редко-редко выглядывал любопытный глаз-камень, разглядывая пришельца недвижимым взором. Кратер в центре горы зиял как лунка только-что выпавшего зуба. Зуба по близости не наблюдалось: видимо унесла зубная фея. Максим улыбнулся этой мысли, и невольно задумался: «Интересно, у жителей Земли тоже были зубные феи? Или это наша лунная выдумка? Надо будет посмотреть в книгах, когда вернусь», – сделал себе мысленную зарубку Макс.

---