Я помотала головой. Планировала влезть в свои самые узкие джинсы и надеть под полупрозрачную блузку кружевной лифчик, который держала только для постели. Грудь он поднимал божественно, но за это приходилось платить ощущением туго затянутой сбруи.

Но Раиса не дала.

Первую же освободившуюся работницу она послала в шоурум вечерних нарядов, где работала двоюродная сестра ее третьего зятя, которая после краткой беседы по телефону пообещала прислать самые лучшие платья вместе с VIP-картой на скидку. Встреча одноклассников – святое!

Даже со скидкой я не могла их себе позволить. Если визит в салон опустошал мой бюджет на развлечения на полгода вперед, то платье грозило лишить отпуска и усадить на гречку на год.

– Не жадничай! – нахмурилась Раиса. – Ты этот день будешь вспоминать дольше, чем свадьбу вспоминала! Ты себя будешь такой звездой чувствовать, что и на работе дадут повышение и премию!

Увы, на моей работе мне никто ничего не даст. Но я сдалась. В конце концов, заодно и похудею на той гречке, сплошные плюсы. И ткнула пальцем в облегающее платье выше колен, которое умело ловко спадать с одного плеча. Оно было короче того, что стоило бы носить женщине тридцати с лишним лет, однако на то и был расчет! Ноги у меня всегда были стройные, но в школе я ходила в длинных юбках и планировала теперь шокировать своих дорогих одноклассников зрелищем того, что они упустили в юности.

Как и обещала, Раиса лично взялась за мой макияж и потратила на него времени столько же, сколько ушло на весь остальной тюнинг.

И вот я стояла перед зеркалом в полный рост и не могла поверить своим глазам.

Меня и правда превратили в звезду.

Вопреки подспудно еще теплящимся страхам, что сейчас мне нарисуют «парижский шик» со стразиками, я выглядела по-настоящему стильно и элегантно. Я была похожа на себя… только лучше. Намного лучше.

Словно я стала совсем другой. Улучшенной версией себя, как на картинке в «Инстаграме» со всеми фильтрами и улучшениями.

Только настоящей.

Глядя в свои сияющие глаза, которым умелая рука Раисы добавила пикантной стервозинки, я решила, что вполне могу обмануть своих одноклассников. Показать, что я не такая, как на самом деле.

Не разведенка, а независимая женщина, меняющая поклонников как перчатки.

Не пустоцвет и неудачница, а чайлдфри, блистательная эгоистка, сознательно решившая посвятить свою жизнь только удовольствиям.

Не рукодельница, с трудом наскребающая на квартплату, а творческая личность, мастер с уникальными авторскими техниками.

Ведь все зависит лишь от точки зрения.

Могу я хотя бы на один вечер притвориться, что моя жизнь не полный провал?

Хотя бы на один день взмахом руки превратить свою тыкву в карету, мышей в лошадей, а крыс в кучеров?

Я живу недалеко от своей бывшей школы. Буквально пять минут быстрым шагом. Десять – если нога за ногу, останавливаясь у каждого дерева, говоря «Кис-кис!» каждому котику и мечтательно глядя в небеса. Если очень-очень-очень постараться, то можно засмотреться на двух дерущихся жуков-пожарников или на стаю птиц, улетающих на юг, и опоздать к первому уроку. Но получалось у меня редко. Тем, кому надо было ехать в школу на автобусе, везло больше.

Но как будто мне мало было десяти лет заключения в казенном доме, всю свою жизнь утром первого сентября я просыпаюсь под «Учат в школе, учат в школе, учат в школе», двадцать пятого мая – под «Когда уйдем со школьного двора», а в конце июня и вовсе не сплю всю ночь под ритмы дискотеки и пьяные крики выпускников. Наверное, потому я и не испытываю ностальгии по чудесным школьным годам и не плачу, когда вижу выпускниц в советской школьной форме из секс-шопа.

Так что добираться мне недолго, и перед своим бенефисом я еще успела забежать домой, чтобы найти подходящие туфли, сумку и побрызгаться любимыми духами Angel, которые в первый раз купила как раз пятнадцать лет назад, на выпускной. Ванильное печенье, шоколад, карамель, сахарная вата – запах сладкий, как моя выдуманная на этот вечер жизнь.

Время уже подходило, но явиться раньше всех было бы провалом. Поэтому я гипнотизировала часы и металась по квартире, не зная, чем заняться. С удовольствием бы сожрала что-нибудь на нервах, но боялась испортить Раисин шедевр мейкапа: губы ей особенно удались. Я и не знала, что они у меня такие сочно-глянцевые как отравленное яблоко в «Белоснежке». Хотелось часами на них любоваться, а лучше – пойти в таком виде повидать героев всех самых моих неудачных свиданий и показать им, что они упустили. Бывшему мужу тоже похвастаться, чтобы не думал, что я тут без него себя похоронила.

Ладно, специально для него сделаю селфи и выложу в «Фейсбук».

Чтобы убить время, я откопала в шкафу выпускной альбом. Много лет уже его не открывала, поэтому очень удивилась, когда поняла, что из всего выпускного класса в пятьдесят человек могу назвать по именам не больше десятка. И то – с трудом. Лучше всех помню тех, с кем зафрендилась в соцсетях, а остальные…

Я достала общее фото, на котором мы все такие дети с испуганными глазами, хотя казались друг другу взрослыми людьми, перевернула – а там одинокая надпись: «11-й класс, 730-я школа». И все. Думала, что вряд ли я забуду тех, с которыми провела десять лет вместе. А теперь щурилась на все эти полузнакомые лица и как будто Альцгеймером пришибло. Хотя в этом случае я, наоборот, должна лучше помнить, что было пятнадцать лет назад.

Вот, например, Оля. Что Оля – помню, а фамилию уже нет. Моя бабушка эту Олю очень любила и все время ставила мне в пример: какая она аккуратная, какая у нее прическа красивая, не то что мои лохмы. И на переменах не носится, а стоит у стеночки как хорошая девочка.

Хорошая девочка Оля в выпускном классе оказалась беременна и сдавала экзамены на восьмом месяце. Но это помогло от нравоучений только на год! Стоило мне окончить школу, как бабушка начала по новой: какая Олечка хорошая жена и мать, какая у нее доченька красивая, а ты когда замуж?

Даже потом, когда я забеременела и вышла замуж, Олечка оставалась светлой путеводной звездой.

Потом, конечно, бабушка примолкла из-за всего, что со мной случилось. Но я часто видела, как после новости о том, что Олечка родила третьего ребенка от третьего – самого успешного! – мужа, ей хотелось завести старую пластинку.

Но это уже слишком грустная история, а мне пора в школу!

Сама засмеялась. Пятнадцать лет не говорила эту фразу.

Хорошо все-таки, что идти недалеко. Если будет совсем печально, всегда можно сбежать домой. И сидеть тут красивой в платье стоимостью в отпуск и с шедевральным макияжем. Нет уж! Отступать некуда!

Школа была ярко освещена, железные ворота на входе увиты гирляндами искусственных цветов, словно на гавайской свадьбе, над дверьми сияли неоновые буквы: «Добро пожаловать, выпускники!» – и стелилась прямо к порогу красная ковровая дорожка.

Я прошла по ней, гордо выпрямив спину. Звезда я или нет, в конце концов!

Открыла дверь… и застыла столбом. Зато мое сердце сначала подпрыгнуло к горлу, потом камнем рухнуло в желудок, метнулось в пятки и, еще пять-шесть раз сменив местонахождение, наконец вернулось в клетку в груди, но и там отказалось нормально биться, сжавшись от чувств, которые я считала давно забытыми.

Там стоял Илья Соболев – моя невыносимая школьная любовь, несбыточная мечта, причина всех моих слез и улыбок в два последних школьных года.

Он чертовски изменился.

Пятнадцать лет назад он был типичным школьным изгоем: лузером и лохом, над которым все издевались за его длинные волосы, хипповские шмотки и гитару, которую он везде таскал за собой. По его виду сразу было понятно, кто тут главный козел отпущения, и ему прилетало даже за пределами школы.

Сейчас же передо мной был высокий, атлетичного вида молодой мужчина, одетый неброско, но дорого, со стильной прической и взглядом абсолютно уверенного в себе человека.

И этим взглядом он смотрел на меня в упор, но не узнавал.

А я не могла сдвинуться с места, пока сзади кто-то не толкнул меня и прямо над ухом не заорал:

– Соболев, ну ты чего застрял там?

Тогда он адресовал мне равнодушно-вежливую улыбку, аккуратно обогнул, чтобы не задеть, и вышел на улицу.

Так и не сказав даже: «Привет!»

Я не удивилась.

Сама вот только что не могла вспомнить, как зовут некоторых одноклассников на фото, а ведь с ними я в школьные годы болтала, ругалась, делала общие проекты, прыгала в резиночку, сбегала с уроков, ходила в походы и встречалась на вечеринках. С кем-то танцевала, с кем-то дралась за булочку в столовой или помогала зашить юбку в школьном туалете.

Только с Ильей, кажется, не обмолвилась и парой фраз. Даже в те времена я не была уверена, что он знает, как меня зовут, хотя мы учились в одном классе.

Это нисколько не мешало мне его любить.

Он был какой-то совершенно нездешний, как инопланетянин. Даже выглядел не как все: с прямым тонким носом и острыми скулами, пшеничного цвета волосами до плеч, в вышитых цветами расклешенных джинсах, он походил на американского хиппи шестидесятых годов, взявшего в руки гитару еще до Вудстока.

---