– Что же, полагаю, Вы действительно хорошо осведомлены о принципах работы в психотерапевтической сфере.

– Естественно. Могу уже и сам книги писать. Там в принципе ничего сложного, всегда один и тот же посыл. Кого-то не любили в детстве, или наоборот ― любили чрезмерно, и как потом жить с этим дальше.

– Думаю, нам стоит вернуться к истокам, если позволите. Как Вы могли бы описать свое детство?

– Хорошее детство. Мама уделяла мне все свое время ― сколько, конечно, могла, играла со мной, обучала. Жили мы небогато, в маленькой однушке, но она все равно смогла меня вырастить, одеть и обуть. Пахала на двух работах для меня. В общем, я безумно ей благодарен за все.

– Приятно слышать, что у вас были настолько крепкие и хорошие отношения с Вашей мамой. А что касательно отца?

– Отца я не знал, он ушел до моего рождения, понятия не имею, кто он.

– Вы не предпринимали попыток разузнать о нем у своей мамы? Кем он был? Почему его нет рядом?

– Ну я, конечно, спрашивал в детстве. Она весьма корректно о нем отзывалась, что будто обстоятельства не позволили быть им вместе. Я сделал вид, что принял ее слова, но сразу понял, что он был просто, простите, мудаком, который нас бросил.

– Вы ощущали нехватку отца в детстве?

– Никогда! Мама смогла полностью компенсировать его присутствие.

– Алексей Игнатьевич, раз Вы читали литературу, то должны быть в курсе, что в полной мере заменить отеческое присутствие матерью невозможно.

– А вот у нее получилось! Я никогда не скучал по нему, у меня и не было нужды, потому что вся любовь мамы доставалась мне. Да, иногда появлялись типа отцы для меня в разные периоды и на разное время, кто-то даже задерживался у нас, некоторые даже хорошо ко мне относились. Но я все равно ненавидел их всех, и вместе с ними ненавидел свою мать.

– Вы понимаете, за что ненавидели мужчин Вашей матери, и за что ее саму?

– Конечно! Ее я ненавидел за то, что она выбирала всех этих уродов. Все они – грязь по сравнению с ней. Я видел, как они приходили к нам домой, как она им улыбалась, как покорно готовила им ужин, пока они топорно пытались со мной говорить или играть, помню их запах пота, их было много, но каждый пах одинаково, словно отпрыски одной огромной мерзкой свиноматки. Видел, как они тискали ее украдкой своими грязными лапами, считали, раз они принесли бутылку коньяка и мне горсть вшивых леденцов, то теперь они здесь хозяева. Видел, как мать с благодарностью принимала это. Слышал, как они хрипели и стонали по ночам, как скрипели старые пружины ее кровати. Тихонько, чтобы я не услышал. Но я-то все слышал! Я чувствовал гадкий запах их дешевых сигарет, что тянулся через форточку. Он оставался в моей комнате всю ночь. И я не мог спать, лежал с открытыми глазами и слушал их храп через стенку. Только с рассветом мне удавалось заснуть. Я лежал на старом жестком диване на кухне и ненавидел их просто за то, что они существовали, ненавидел ее за то, что она принимала их существование. За то, что впускала их в нашу жизнь, когда мы могли бы быть просто вдвоем. Нам же было так здорово вместе. Я не понимал, зачем они нужны.

– Вы можете вспомнить, как чувствовали себя в те периоды, когда в вашем доме не было посторонних мужчин?

– Разумеется. Когда мы были вдвоем – это было самое прекрасное время. Она уделяла мне все свое внимание. Зачастую она старалась порадовать меня походом в какие-нибудь интересные места, типа зоопарка или планетария. Потом заходили в кафе, где она обязательно покупала мне что-нибудь из сладкого. Возвращались домой уставшие и довольные, включали телек и засыпали вместе под какой-нибудь фильм. Чудесные времена.

– В какой момент вы перестали жить вместе?

– О, это случилось практически сразу после моего окончания института. Я хорошо помню этот день. В то время к нам перестали приходить все эти ее ухажеры, и мы довольно долго жили только вдвоем. Когда еще учился, я подрабатывал ночным сторожем, чтобы как можно реже пересекаться с этими выродками. Но во время написания диплома мне пришлось прекратить работать по ночам, сил совсем не хватало. Я учился по специальности «Машиностроение» ― приходилось много чертить, а на вахте совершенно не получалось ― то и дело дергали. Поэтому я закончил с подработками на пару месяцев и проводил почти все время дома. Слава богу, тогда к нам никто не приходил, все было хорошо, я чувствовал себя спокойно, мама тоже была с виду радостной. Не знаю, выгнала ли она всех, или просто так получилось. Я у нее не спрашивал. Старался сосредоточиться на учебе.

Все прошло хорошо, защитился с отличием. Я немного отдохнул и принялся искать себе работу. Нашел довольно быстро ― позвали инженером на небольшой завод по производству сельскохозяйственной техники. Конечно, не самые большие деньги, но сразу после института, да и еще и по специальности – я был бесконечно рад. И мама сказала, что очень гордится мной.

Вот тогда и наступил наш последний день, хотя еще с утра такого и предположить было невозможно. Наверное, в этом вся суть ― последние дни всегда приходят неожиданно. После обеда мы с мамой пошли выбирать мне рубашку для первого рабочего дня. Специально отправились в огромный торговый центр, долго и упорно искали, я просмотрел где-то с полусотни всяких. В итоге все-таки нашли ― красивую такую, голубую с белым воротничком. Недешевая, правда, была, но как только я ее примерил – сразу понял, что моя. Мама сказала, что я в ней будто молодой миллионер. Да я и сам чувствовал себя в ней лучше всех. После покупки мама настояла, чтобы мы зашли в кафе, хотя обычно мы так себя не баловали в то время. Но был повод. И настроение было такое, что казалось, что с этого момента все у нас будет хорошо. Не знаю почему, всего лишь рубашка и первая работа через пару дней, но у меня была мысль, что ничего плохого уже произойти не может. У Вас было такое чувство?

– Да, я понимаю, о чем Вы говорите.

– Так вот. Мы зашли в кафе, даже помню, что заказал себе пасту и кусочек торта «Наполеон». Мама взяла себе чай, сказала, что не голодна. Я был ей так благодарен, что хотел и ей что-то подарить, чем-то порадовать. Но она, конечно, сказала, что ничего ей не нужно, главное, чтобы я был доволен. Она все отнекивалась и отнекивалась, но я не мог просто так это оставить. Я сказал, что отлучусь в туалет, а сам побежал и купил ей букет из трех роз. Она удивилась, говорила, зачем, но я видел, как она была счастлива. Я ни разу не видел, чтобы хоть кто-то из ее мужчин принес ей цветы хотя бы раз.

Когда мы вернулись домой, было уже довольно поздно. Я упал на диване в зале без сил. Но мне совсем не хотелось идти спать к себе на кухню, не хотелось заканчивать этот чудесный вечер. Мама поставила цветы в вазу, потом сделала чай и села возле меня. Помнится, мы даже не говорили, просто сидели разморенные длинной прогулкой и прихлебывали чай. Включили телек, а там как раз начался старый дурацкий боевик со Стивеном Сигалом про террористов на корабле, прямо из моего детства. Мы начали его смотреть и как-то совершенно неожиданно уснули.

Разбудил нас среди ночи крик ― неожиданно заявился один из ее прежних сожителей, которого я уже забыл, когда видел в последний раз. Оказывается, мать дала ему дубликат ключей на кой-то черт. Он исчез на несколько месяцев хрен знает куда, а именно в ту ночь решил заявиться, будто все только и ждали его возвращения. Он орал что-то вроде: «Какого хрена этот сопляк спит с тобой? Что за долбанный извращенец? Откуда цветы? Это какой-то новый ебарь тебе принес?» и прочую ересь. Мать пыталась его успокоить, раболепно обнимая. И ровно в тот момент я почувствовал такую злобу и обиду, такую горечь, прожигающую меня насквозь. То, что эта сцена происходила после такого прекрасного вечера, только усиливало эффект. Будто с самой вершины счастья меня сбросили на самый низ, обратно в самые глубины ада. И я не выдержал. Схватил хрустальную вазу, в которой стояли цветы, и со всей силы заехал ему по голове. Этот урод отлетел к стенке, у него пошла кровь. Я думал, что теперь он уберется и больше никогда не вернется к нам. Но мать бросилась к нему, успокаивая и утешая, приложила к голове полотенце и уложила на кровать. Мне она не сказала ни слова, даже не посмотрела на меня. Я так и стоял в центре комнаты, сжимая разбитую вазу в руке. После чего я сбежал из квартиры. Ту ночь провел на вокзале, а потом меня приютил товарищ по институту. Позже забрал вещи, хотя какие у меня там вещи, всего ничего. И все. Мать просила меня остаться, говорила, что выгнала этого товарища, что он уже никогда не вернется. Но я просто не мог уже там оставаться, я больше не верил ей.

– Какие сейчас у Вас отношения с матерью?

– Нормальные отношения. Навещаю ее несколько раз в год.

– Как Вы себя чувствуете во время этих визитов?

– Не знаю, нормально себя чувствую. Но иногда бывает, что подкрадываются воспоминания детстве в этой квартире, а вместе с ними появляется и чувство ненависти к ней. Тогда я сразу начинаю собираться и быстро ухожу.

– Сейчас Ваша мама живет одна?

– К ней вроде все еще заходят всякие знакомые, не знаю, не могу сказать наверняка. Я сейчас живу далеко от нее. Да и так хватает дел и без нее: работа, жена. Не особо интересуюсь, как она там. Но думаю, ничего не изменилось в ее жизни.

– Если я правильно понимаю, повзрослев, Вы не изменили свое отношение к ней?

– Нет, это чувство навсегда осталось во мне. Я, конечно, благодарен ей за все, что она для меня сделала, но это ничего не компенсирует.

---