Через полтора круга я умирала от усталости. Чувствовала себя по меньшей мере марафонцем, который установил мировой рекорд, потому что обычно на разминках мы бегали круг в темпе ниже среднего.

Можно сказать, что я пересилила себя, а это уже достойно пятерки.

Я выбежала из строя и под видом развязавшегося шнурка присела на лавочку.

– Чего отлыниваем, Любушкина? Дыхалки не хватает три круга пробежать?

Как из-под земли рядом оказался Сергей Викторович. Навис надо мной как скала, скрестил руки на груди и демонстративно хмыкнул, при этом улыбаясь улыбкой победителя.

– Просто шнурок развязался, – не стесняясь, соврала я.

– Ну еще штрафной круг тогда, – отходя от меня к финишировавшему Толику сказал педагог.

– Да за что?!

– За развязавшийся шнурок, – сказал тот тихо.

Моему негодованию не было предела. Так хотелось ответить что-нибудь едкое этому самовлюбленному засранцу! Но он все же педагог. А мне нужна пятерка. Так что лучше держать язык за зубами.

Дала бы я себе этот совет полчаса назад…

Как он вообще попал к нам в школу? На вид ему не больше лет двадцати. Даже Толик старше выглядит! У него, правда, борода еще в седьмом классе стала расти, и уже тогда он стал мужественнее нашего информатика.

Но не суть!

Сергей Викторович и впрямь выглядел лет на двадцать. Можно сказать, вчерашний школьник. Как ему доверили вести уроки? Не могли же взять первого попавшегося парня в спортивной одежде с улицы? Или могли…

– Так, давайте в центр поля на разминку. Желающие провести есть? – в классе как всегда был лес рук.

Пока Сергей Викторович осматривал школьников в поисках особо смелого, я незаметно вклинилась в общий круг. Будто бы и пробежала уже.

– Любушкина, штрафной круг. Забыла? Я слежу, – предательски прилетело мне от педагога.

Вот же черт… Мне теперь, кажется, не то что красный аттестат не светит, мне приветливо машет справка из старшей школы.

Перебарывая желание отбросить коньки на месте, я все же добежала этот злосчастный круг. Правда Толик сказал, что у него младший брат, которому еще и года нет, быстрее бы преодолел эту дистанцию.

– Ну и сегодня, пожалуй, начнем со сдачи тридцати метров. Сроки поджимают, так что на каждом уроке будем заполнять свободные клеточки в вашем журнале. Давайте на старт.

– Толь, какие у нас результаты должны быть? Секунд семь нормально? – уточнила я, пытаясь оценить свои силы.

– Ага, ты еще семь минут скажи! На золотой значок ГТО в пять секунд укладываться должна.

– Оставь свой значок себе. Мне бы хоть сдать…

Озвучила я эту фразу, как назло, ровно в тот момент, когда мы проходили мимо педагога. Моя самокритичность вызвала у него задорный смешок, что не ушло от внимания одноклассника.

– Уже физрука очаровала? Весь урок глаз с тебя не сводит.

– Если бы, – со вздохом сказала я, оглядываясь на профиль нашего педагога. Ничего он все-таки, спортивный.

Во время я, как и ожидалось, не уложилась. Не смогла пробежать даже на троечку, хотя в начале года мне это удавалось.

Форму я и впрямь подрастеряла, да и курение, что уж говорить, явно не идет мне на пользу.

С такими показателями даже добродушный Андрей Анатольевич не поставил бы мне зачета.

– На сегодня урок окончен. Товарищей не сдавших, должников, желающих пересдать нормативы, жду каждый день после шести часов здесь на стадионе. Если остались какие-то вопросы – задавайте.

– Сергей Викторович, – лилейным голоском пропела главная цаца нашего класса и всей параллели, – а у Вас есть жена?

– Кхм, – было видно, что на некоторое время педагог растерялся. На щеках выступил румянец, а взгляд под напором хихикающего класса заметался из стороны в сторону. Но Воронов быстро взял себя в руки. – Давайте так: во избежание сплетен и слухов отвечаю один раз и откровенно. В официальных отношениях я не состою, мне двадцать один год, я заканчиваю педагогический колледж. Больше вопросов, не связанных с учебой, не принимаю. Потому как моя личная жизнь вас никогда и никак не коснется, это гарантирую.

– Душнила, – буркнула Лиза.

– Гей, – поддакнула её боевая подружка.

Мне, если честно, до личной жизни нашего физрука не было никакого дела. Хоть женат, хоть гей, хоть все сразу.

Зато я поняла, что он и впрямь молод, к тому же пока без образования. Но это ладно, это мы стерпеть можем.

Радует, что он открыто заявил о том, что тема личной жизни – табу. Может быть, и о прецеденте со мной забудет? Все же это был момент, никак не связанный с учебой. Да я даже не знала, что он мой педагог!

– Всем до свидания, хорошего дня. Любушкина, задержись.

Да что же он привязался ко мне?! Может в самом деле влюбился?

Ага, Машка, с первого взгляда влюбился в твои тоненькие ножки, нескладную фигурку и жиденький хвостик волос цвета мокрой мыши!

– Да, Сергей Викторович.

– Ваш прошлый педагог передал мне оценки, которые должны выйти у учеников. Напротив тебя стоит пятерка, боюсь даже представить по какой причине…

– На медаль иду, – буркнула я. – Только физкультура мешает.

– Понятно все с тобой. Ну аттестат портить не буду, не зверь ведь я. Но хотя бы сдать нормативы надо. За красивые глазки оценку ставить не буду.

– А у меня красивые глазки? – боже, что я несу?!

Никогда не флиртовала с парнями, а тем более с педагогами. Но тут что-то посмотрела на него, почувствовала близко горячее дыхание, и внутренняя женщина сама дала волю эмоциям.

Но я уже шикнула на нее, чтобы не высовывалась!

– Не нужно со мной флиртовать, – тут же осек педагог.

– Ой, да я даже не начинала! – ну вот снова! Куда лезет эта неугомонная?

– В общем, советую прийти в шесть. Может хоть тридцать метров сдашь.

– Хорошо, Сергей Викторович. Могу идти? – он кивнул, отвернулся и потерял ко мне всякий интерес.

Посетовав на здоровье нашего бывшего физрука, теперь коротавшего время в больнице, я поплелась со стадиона в раздевалку.

А ведь Андрей Анатольевич тоже курил. Я его без сигареты, пожалуй, уже и не помню. Может от этого и загнулся?

Надо бы бросать, ей богу надо. Вот сдам экзамены, стрессы закончатся, тогда и брошу. Опять же результатов долго ждать – тоже процесс не из спокойных. Брошу после объявления баллов! А там поступление…

Вопрос здоровых легких был отодвинут на второй план. Сейчас мои мысли занимала только предстоящая контрольная по истории.

– Саша? – приземляясь на последнюю парту в первом ряду, я кое-как узнала в этом клетчатом безобразии свою подругу.

Саня никогда не отличалась женственностью, но безразмерная рубаха в крупную клетку, черная кепка и здоровенные мешки под глазами были слишком даже для нее.

– Ага. Она самая.

– Ты из какой норы вылезла? – робко уточнила я.

– Из своей родной. Бобрикова сказала, что не видать мне тройки, если эту контрольную не напишу. Так что сейчас спишу быстренько, и обратно к себе в нору, – Саша поглубже укуталась в рубаху, которая служила ей, судя по всему, коконом и одеждой, и прикрыла глаза.

У подруги был довольно специфический подход к подготовке к экзаменам. Два года она не делала ровным счетом ничего, даже не удосужилась определиться с предметами, которые будет сдавать.

А вот в феврале эту оторву посетила мысль стать венерологом.

От такого заявления в метафорический обморок впали я, наша биологичка и вся мужская половина класса.

Но Саша решение приняла один раз и навсегда, так что вот уже четвертый месяц отрывала голову от учебных пособий лишь изредка.

– Контрольные во второй половине мая. С ума она что ли сошла?

– Да я ее контрольные в гробу видал!

– Неймется ей что ли вместе со сталинскими репрессиями?

Одноклассники, не имеющие никакого отношения к истории, ворчали и занимали последние парты. Некоторые уселись даже на стулья, которые стояли у стены в качестве запасных.

В первых рядах как всегда гордо восседали наши гуманитарии, надежда и опора класса, по мнению Бобриковой Нины Федоровны. Учительница была убеждена, что только светлые умы, красноречие и сила слова движут общество вперед.

Все физматы класса только похихикивали. Ну да, да, зачем нам физики, химики и инженеры? Пусть филологи страну развивают.

– Ой, у нас галерка пользуется большей популярностью, чем билеты на концерт Стаса Михайлова, как я посмотрю! – всплеснула руками Бобрикова, как только переступила порог класса.

– А его концерты вообще спросом пользуются? Я думал, за билеты доплачивают, – шутка Антона рисковала стать последним, что он говорил в своей жизни. Нина Федоровна Михайлова ой как любила, но чтобы не отнимать у нас время на написание контрольной, сдержалась и промолчала.

Только, проходя мимо Антона, тихо шикнула:

– Ты сначала добейся того, чего он добился, а потом хохми!

Каждый в классе получил вариант контрольной работы, распечатанный аж на десяти листах.

Да Толстой на написание «Войны и мира» меньше бумаги потратил, чем Бобрикова на наши тесты.

– Все как обычно: пишем работу один астрономический час. Потом сдаем, и можете быть свободны. Всем удачи. Лизонька, девочка моя, будь внимательнее. Я знаю, ты можешь на пятерку.

Всей галеркой мы синхронно скривили лица и тошнотворно поморщились от великой любви этих двоих. Снимите им кто-нибудь номер!

---