Читать онлайн «Созвездия тел»

Laura Maylene Walter

BODY OF STARS

Copyright © 2021 by Laura Maylene Walter

© Ключарева Д., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Посвящается Худе и Дженнифер

I. Возможность

1

С того самого дня, как я родилась, мой брат Майлс читал меня словно карту, водил пальцами по созвездиям веснушек и родинок на моем теле, стремясь узнать мое будущее и, вероятно, свое. В те ранние годы мое тело принадлежало ему в той же мере, что и мне. Делить с ним тело означало не возражать, когда он задирает мне майку или свитер, чтобы отыскать на коже указания на то, что должно произойти. Я не возмущалась, поскольку верила, что мы были единым целым, что предсказания, размеченные на моем теле, были и частью его. Мы вместе осваивали ремесло, требовавшее постоянной практики. Он подлавливал меня за завтраком или в коридоре на втором этаже и спрашивал, можно ли еще раз кое-что проверить – словно мои отметины могли как-то перемениться, чего, как нам обоим было известно, в природе не случается. По крайней мере, пока что не случалось.

Когда я стала старше и видеть меня без одежды Майлсу больше не полагалось, он принялся изучать мои руки, пристально вглядываясь в созвездие родинок над левым локтем. «Везет тебе, – говорил он. – Ты знаешь, что тебя ждет».

Так и было. Как у всех девочек, на коже у меня был размечен весь мой жизненный план. Во время совместных ночевок мы с подружками раздевались до нижнего белья и читали по телам друг друга, что ждет нас в будущем. Мы долго всматривались в отметины на поясницах – в этом месте родинки рассказывали о любви и романтических увлечениях. «Тебя ждет несколько влюбленностей», – говорила Мари Кассандре, и Кассандра, изучив спину Мари, с удивлением говорила в ответ: «Ты будешь жить с женщиной» – хотя смысла этих слов ни одна из нас в том возрасте еще не понимала. Мы знали лишь то, что перипетии наших жизней были рассыпаны по нашей коже с самого начала, и так же было и с нашими матерями, и с нашими сестрами, тогда как наши братья и отцы жили в неведении.

Майлс годами изучал каждый дюйм моего тела и документировал все мои отметины у себя в тетради. Это была толстая тетрадь с голубой обложкой и нелинованными страницами. Иногда я тайком пробиралась к нему в комнату и листала ее, разглядывая маленькие чернильные точки, так сильно вдавленные ручкой в страницы, что из-за скопления бугорков на их обратных сторонах тетрадь походила на книгу для слепых. Мне было почти шестнадцать, и детским отметинам, описанным братом, вскоре предстояло устареть – до появления у меня взрослых отметин оставалось уже недолго. И я знала, что он сразу же захочет исследовать обновленную карту моего тела.

Лето и ранняя осень того года, предварявшие мой шестнадцатый день рождения, были эпохой неопределенности, риска и новизны. Все девочки вокруг меня вступали в переходный возраст, и спустя совсем немного времени я к ним присоединилась. Бедра стали шире, я подросла и набрала вес. Я понимала, что эти перемены затрагивали не только мое физическое тело. Вскоре все должно было измениться – мои предсказания, мои ожидания, мое будущее. Вся моя жизнь.

Домашний экземпляр книги «Картография будущего: справочник по толкованию девочек и женщин», старинного издания в кожаном переплете, передававшегося в нашей семье от поколения к поколению, лежал на камине в гостиной, но Майлс частенько утаскивал его к себе. Увлечение брата толкованием я считала одной из его странностей, чем-то наравне с его отвращением к шоколаду и тем фактом, что он левша. Толкование считалось женским делом, и то, что Майлс часами просиживал над книгой, изучая комбинации отметин и предсказания, казалось довольно вздорным занятием. Его любовь к толкованию была одержимостью, дикостью, страстью, которую он не контролировал. Наблюдать за тем, как Майлс развивает в себе ремесло, которым вообще-то не должен владеть, – которое не должен любить, начнем с этого, – само по себе было ценным уроком.

Как же много времени мы проводили в те дни вместе! В августе жара загнала нас в подвал – темное пространство с земляным полом и балками, затянутыми паутиной. Мы пробрались мимо уставленных друг на друга коробок в укромный уголок прямо под кухней, откуда сверху до нас долетали бестелесные обрывки материнского голоса. В детстве мы прятались там, чтобы подслушивать родителей, но в тот раз нас привели туда духота и скука. Мы сидели на полу, прислонившись спинами к бетонным стенам, позволяя их прохладе просачиваться сквозь нашу кожу. Годы спустя я буду вспоминать тот день как поворотный момент, после которого наши отношения ухудшились и между нами пролегла бездна. Но в тот момент нам просто хотелось хоть чем-нибудь себя занять.

– Давай сыграем в «Знаешь ли ты», – предложила я. Эта игра была нашим собственным изобретением – мы придумали ее давным-давно, в какой-то из летних дней вроде сегодняшнего, но не играли в нее уже лет сто.

Майлс поискал в кармане монетку.

– Выбирай, – велел он, и монетка закрутилась в тусклом свете подвала. Орел или решка. Я выбрала орла, но, когда он прихлопнул монетку к руке и отнял ладонь, там оказалась решка. По его лицу скользнула хитрая ухмылка. Брату было почти восемнадцать, но он по-прежнему умел принимать по-детски озорной вид, как двенадцатилетний мальчишка, добившийся своего.

– Дамы вперед, – сказал он.

Загадывать первой было невыгодно, но меня это не смутило. Я повернулась и написала отгадку на земле позади себя, где ему ее было не видно.

– Знаешь ли ты, – начала я, – что, возможно, физкультура у старших классов скоро будет проходить совместно, как в младших классах?

Он удивился:

– Сомневаюсь, Селеста.

– Вот послушай. Мама Кассандры состоит в школьном попечительском совете, и вчера у них было собрание. – Ложь в этой игре выходила более убедительной, если подмешать в нее немного правды. Я принялась объяснять ему, что один из попечителей выступил за смешанное обучение, потому что это помогло бы девочкам и мальчикам воспринимать друг друга как ровню. Кроме того, объединив классы, можно было бы сэкономить деньги.

Пока я все это рассказывала, брат смотрел на меня с кривоватой ухмылкой, сигнализировавшей, что я его не убедила.

– Будь это правдой, – сказал он, – ты бы гораздо раньше мне рассказала.

– Приберечь информацию для игры – хорошая стратегия. Ты сам меня этому научил. – Меня захлестнуло уверенностью, пониманием, что я могу врать сколько влезет, если это поможет мне выиграть. – К тому же ничего еще не решено. Это же просто идея, которую кто-то предложил на собрании.

Майлс покатал монетку в ладонях. Я видела, что в голове у него проносятся мысли о возможных последствиях совместной физкультуры – что девочки, которые только что обзавелись взрослыми отметинами и потому пребывающие на пике привлекательности, будут вынуждены близко контактировать с парнями из школы. Но поскольку именно в этом и крылся весь сок моей истории, он же и подвел меня к провалу.

– Ложь, – наконец произнес Майлс. – Родителей возмутила бы идея подпустить их дочерей-превращенок во время физкультуры так близко к парням.

Не успела я сделать еще одну попытку его переубедить, как Майлс прополз мимо меня и посмотрел на отгадку, написанную на земле. «Ложь», – было накарябано там округлыми буквами.

– Так я и думал, – сказал Майлс. – Но попытка была хорошая, Селеста. Ты меня почти уделала.

Я подождала, пока он сотрет мою отгадку и напишет на ее месте свою собственную. Закончив, он, весь заляпанный пылью, уселся передо мной со скрещенными ногами.

– Знаешь ли ты, – сказал он, – что, после того как ты родилась, мама с папой пытались завести еще одного ребенка?

Я старательно сохраняла безразличный вид.

– Я знаю, о чем ты думаешь – что это невозможно, так как мамины отметины показали, что у нее будет только двое детей. – Майлс заговорил тише. – Но вот в чем дело. Они решили, что отметины могут о чем-то умалчивать либо недоговаривать. И что, возможно, имелось в виду, что детей будет минимум двое. Сама знаешь, как бывает. Некоторое время они даже думали, что мама беременна. У нее живот стал заметен, и все такое. – Он изобразил дугу над своим плоским прессом.

Я пристально наблюдала за ним, пытаясь понять, с какой стати он загадывает настолько очевидную ложь – он что, меня испытывает?

– Тебе тогда было года три, – продолжал он, – а мне пять. Я помню это, но смутно. Они были счастливы. Мне все вспоминается, как они радовались, что появится третий малыш. Нас с тобой им было недостаточно.

Лицо у меня дрогнуло, но я сохранила выдержку. Я старалась не подавать виду, что начинаю верить в его историю.

– Но случиться этому было не суждено, – продолжал Майлс. – Довольно долго я думал, что все это мне приснилось. Сама мысль о том, что мама с папой решили, что смогут завести еще одного ребенка, казалась дикой. А потом я стал задаваться вопросом, что стало с беременностью. Случился выкидыш? Или это была одна из тех несуществующих беременностей? Кажется, такое называется ложной беременностью.

– Фантомная беременность, – сказала я. – Это редкость.

---