Кроме того, ей не пришлось бы провести всю прошлую неделю на черном рынке, наблюдая, как умирают люди. Не пришлось бы самой убивать их.

Она отлично помнила момент, когда прочитала переписку в телефоне похитителя и поняла, что продать ее на черный рынок мог только Фабрисио. Момент откровенного удивления, за которым последовал прилив ярости, жгучей и злобной.

И сейчас в ней снова закипал гнев; он расходился равномерным заревом из глубин живота по всему телу. Если она даст ему волю, то получит большие проблемы. Нита не была уверена, что ей есть до этого дело. Хотелось не сдерживать гнев вне зависимости от последствий.

«Будь разумной, Нита. Ты не можешь убить его, когда вокруг столько камер».

Нита ненавидела, когда внутренний голос оказывался прав.

На первом этаже, недалеко от задней части здания, мощные металлические двери вели в небольшой сад. Он был окружен высокой кирпичной стеной, поросшей виноградом и плющом, на скамейках под деревьями сидело несколько человек. Солнце палило беспощадно, по спине Ниты бежала струйка пота.

Она провела Фабрисио в укромную часть сада, к древовидному дурману. Цветы в форме колокольчиков свисали с его ветвей, будто фонарики, к которым забыли подать электричество, красивые и нежные. Но вместе с тем растение являлось одним из самых ядовитых в мире. Нита сорвала цветок и покрутила в руках. Смертельно опасный. Яд спрятан в настолько красивой оболочке, что никто и не догадается, пока не станет слишком поздно.

Наконец Нита повернулась к Фабрисио. Он неловко поежился под ее взглядом. На нем были синие джинсы и светло-серая футболка – близнец футболки Ниты, выданной в МПДСС.

– Я рад, что ты решилась бежать, – наконец сказал он.

Нита открыла рот, намереваясь ответить ему, что он отлично знает – далеко убежать ей не удалось. Но притормозила. Она могла обвинить его в чем угодно, но он стал бы отрицать вину, только и всего. Да даже если бы признался, какой смысл ставить его в известность о том, что она знает о предательстве? Нельзя убить его сейчас, на глазах стольких свидетелей, а если он поймет, что она его раскрыла, то будет настороже.

И будет прав. Ведь Нита ни в коем случае не позволит ему уйти от возмездия за то, как он обошелся с ней.

Поэтому вместо обвинений она тихо сказала, притворившись, будто верит его неведению:

– Я не сбежала. Меня продали на черный рынок.

Он поморщился и изобразил на лице сочувствие.

– Мне очень жаль. Я знаю, как это ужасно.

Он провел рукой по волосам, обнажая следы стежков, сползавших книзу по одной стороне его головы. Нита отвернулась и попыталась отогнать воспоминания о том, как мать истязала его, а она, Нита, стояла и смотрела. И ничего не делала.

Может быть, он продал ее именно поэтому. Потому что она не предпринимала ничего – до самого последнего момента.

– Твоя мать? – мягко спросил он. – В наказание за помощь мне?

Он казался таким искренним в своем беспокойстве, и Нита почувствовала, что в душу закрадываются сомнения. Мог ли кто-то еще отправить эти сообщения? Но она затем вспомнила, как легко он вертел ею до этого, смотрел на нее огромными глазами, манипулировал, заставив поверить в его абсолютную невиновность, чтобы получить свободу. Нита прищурилась. Больше она не позволит ему обвести себя вокруг пальца.

– Нет.

Его руки замерли и опустились.

– Прости. Я не хотел бередить рану, если она слишком свежа.

Фабрисио ласково улыбнулся ей, и Ните захотелось стереть эту улыбку с его лица. Маленький вонючий манипулятор.

Он поколебался, а потом спросил:

– Твой похититель… Она не причинила тебе вреда, правда же?

– Ну, она работала с занни, так что попробуй угадать.

Его лицо посерело.

– Занни?

Занни питались болью людей, и это делало их искусными мучителями. Нита видела, как воображение Фабрисио заполняется всеми теми ужасными вещами, которые творили занни, все пробелы в рассказе о времени, проведенном Нитой на черном рынке.

– Да, – голос Ниты звучал холодно. – Иногда, закрывая глаза, я все еще слышу крики.

Фабрисио вздрогнул как от удара. Его глаза широко распахнулись, а на лице промелькнуло нечто – возможно, чувство вины или сожаления. Но, что бы то ни было, оно исчезло в мгновение ока.

Нита предусмотрительно не упомянула о том, что в конечном итоге союзником в ее побеге стал именно занни. Она хотела, чтобы Фабрисио чувствовал себя максимально дерьмово из-за своего поступка. К тому же не очень понимала, с какой стороны ее характеризует факт дружбы с таким монстром, как Ковит. Скорее всего, не с лучшей.

– Боже, мне так жаль, – прошептал Фабрисио. Выражение ужаса на его лице казалось искренним, и если бы у Ниты не было улик, она приняла бы его слова за чистую монету. – Не могу поверить, что она связалась с занни.

Нита открыла было рот, чтобы сделать еще одно едкое замечание, но слова застряли в глотке. Фабрисио снова сказал «она», упоминая ее похитителя.

Нита не говорила, что ее похитителем была женщина.

Девушка мысленно воспроизвела всю их беседу, чтобы убедиться: она не использовала никаких прилагательных в женском роде, местоимений или любых других указаний на пол, говоря по-испански. Ничего.

Еще одно доказательство. Словно специально для нее. У нее уже была переписка между ним и ее похитительницей, Рейес, где обсуждались условия сделки. Но какая-то маленькая часть внутри сомневалась, не украл ли кто-нибудь его телефон, или, может быть, его конфисковал коррумпированный агент МПДСС, или… все что угодно.

Нита раздавила цветок в руке. Последние сомнения развеялись.

– Разговаривая тут, мы должны быть осторожны, – произнес Фабрисио, провожая взглядом проходящего мимо агента. Он пробежался глазами по огороженному стеной саду, отмечая каждую камеру наблюдения и каждого агента МПДСС. – У тебя могут возникнуть проблемы, если они узнают, кто твоя мать.

Ах вот как. Завуалированная угроза. Напоминание о том, что он точно знает, кто она, и при желании мог бы лишить ее заветного билета на самолет домой из МПДСС.

Что ж, в эту игру можно играть и вдвоем.

– Да. – Нита ослабила хватку и растерла между пальцев лепестки цветка. – При упоминании твоего отца мы также должны соблюдать осторожность.

Фабрисио напрягся, его тело онемело, глаза широко распахнулись. Будто плохо смазанная марионетка, он дернул головой в ее направлении и прошептал:

– Прости?

– Твой отец. – Нита склонила голову набок, играя пальцами с лепестками. – Я слышала, он очень важная шишка. Всех монстров знает.

Фабрисио сглотнул и осторожно спросил.

– Где ты услышала о моем отце?

– Конечно же, на черном рынке, куда меня продали. – Нита говорила ровным тоном человека, обсуждающего погоду. – Говорят, он рулит одной из крупнейших юридических фирм в мире. Она специализируется на подставных компаниях, уклонении от налогов и других примочках для богачей. Особенно для богачей с черного рынка.

Он сжал кулаки.

– И? Кому, как не тебе, следует знать, что нельзя судить детей по родителям?

Нита вздрогнула, будто от пощечины, и отвела взгляд в сторону.

– Скажи мне, Нита. Если судить детей по грехам их родителей, то кто окажется в большей беде? – в голосе Фабрисио звучало напряжение. – Я, чей отец помогает сэкономить деньги монстрам? Или ты, чья мать похищает невинных людей, убивает их, расчленяет и продает?

– Я не моя мать. – Впрочем, после событий на черном рынке Нита больше не была в этом уверена. Она убила множество людей, чтобы сбежать. Как виновных, так и невинных. – Я помогла тебе.

– Да, помогла. – Его плечи поникли. – А я не мой отец.

Нет, ты гораздо хуже.

Нита ничего не ответила, она просто посмотрела на цветок. Фабрисио походил на него. Красивый и добрый снаружи – и ядовитый внутри.

Фабрисио сжал челюсти, взгляд его сделался злым.

– Поэтому ты так холодно держишься со мной? Думаешь, я очередной жадный до денег кретин, как мой отец?

Она пожала плечами, пытаясь казаться безразличной.

– Не знаю. Я не знаю, каков ты.

– Я не такой. Я совсем не похож на него, – горькие нотки послышались в его голосе. – И не хочу превратиться в него. Не хочу иметь ничего общего ни с ним, ни с его бизнесом. Я получал от него только боль.

– И деньги. Говорят, люди твоего положения неплохо живут.

– Я бы предпочел остаться при своем ухе.

Нита приподняла бровь.

– Какое отношение твое ухо имеет к твоему отцу?

– Ты же не думаешь, что твоя мать похитила ребенка одного из самых влиятельных людей на черном рынке, намереваясь просто продать его по частям?

У Ниты подвело живот.

– Что?

Губы Фабрисио сжались в тонкую линию.

– Она отправляла меня по частям моему же отцу – каждый раз, когда он отказывался удовлетворить ее требования.

Нита сглотнула. Конечно, Фабрисио мог лгать. Но сказанное звучало разумно в некотором роде. Зачем ее матери понадобилось похищать ребенка такой известной личности? Только ради того, чтобы заработать пару баксов через интернет? Нет. Вот шантаж был больше в стиле ее матери.

– Ты вообще из сверхъестественных?

Он вздохнул.

– Я в точности являюсь тем, кем она меня назвала. На моих частях тела вполне можно сделать неплохие деньги.

Нита медленно кивнула.

– Но?

---