Читать онлайн «Квантовый вор»

Hannu Rajaniemi

The Quantum Thief

© И. Савельева, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. «Издательство «Эксмо», 2022

«…Наступает момент, когда за всем этим перестаешь видеть самого себя, – и тебе становится весьма грустно. Сейчас я испытываю те самые чувства, которые, должно быть, томили человека, потерявшего свою тень…»

Морис ЛЕБЛАН «Побег Арсена Люпена»^[1]

1. Вор и дилемма узника

Перед тем как воин-разум и я начинаем перестрелку, я пытаюсь завязать разговор.

– Как ты думаешь, все тюрьмы похожи одна на другую?

Я даже не знаю, слышит ли он меня. У него нет видимых органов слуха, только глаза – сотни человеческих глаз на концах стеблей, что растут из его тела, словно какие-то экзотические фрукты. Он парит по ту сторону от светящейся линии, разделяющей наши камеры. Огромный серебряный «Кольт», зажатый в похожем на ветку манипуляторе, мог бы показаться смешным, если бы не пристрелил меня уже четырнадцать тысяч раз.

– Тюрьмы похожи на аэропорты, когда-то существовавшие на Земле. Там никому не нравится. Там никто не живет. Мы просто проходим сквозь них.

У Тюрьмы сегодня стеклянные стены. Наверху сияет солнце, почти как настоящее, но бледнее. Вокруг меня во все стороны до бесконечности простираются миллионы камер со стеклянными стенами и стеклянными полами. Свет проходит сквозь прозрачные поверхности, и на полу появляются радужные пятна. Кроме них в камере ничего нет, и на мне тоже ничего нет: я нагой, словно только что появившийся на свет младенец, если не считать оружия в руке. Время от времени, когда удается добиться выигрыша, нам позволяют кое-что изменить. Воин-разум достиг успеха, и в его камере летают невесомые цветы, красные, фиолетовые и зеленые пузырьки, вырастающие из водяных шаров, словно его собственные карикатурные изображения. Самовлюбленный ублюдок.

– Если бы у нас имелись уборные, двери должны были бы открываться внутрь. Ничто никогда не меняется.

Ладно, желание поговорить у меня уже иссякло.

Воин-разум медленно поднимает оружие. По стеблям его глаз проходит легкая дрожь. Жаль, что у него нет лица: влажный взгляд целого леса его глаз действует мне на нервы. Неважно. На этот раз все должно получиться. Я слегка наклоняю оружие, положение запястья и сам жест предполагают движение, как если бы я собирался поднять оружие. Каждый мой мускул взывает к сотрудничеству. Ну же. Поддавайся. Все честно. На этот раз мы должны стать друзьями…

Ослепительная вспышка: черный зрачок его ствола извергает пламя. Мой указательный палец дергается. Дважды грохочет гром. И в мою голову вонзается пуля.

Невозможно привыкнуть к ощущению горячего металла, врывающегося в твой череп и выходящего через затылок. Все это имитировано до мельчайших деталей. Пылающий вихрь в голове, теплая струйка крови и мозга на плечах и спине, внезапный холод и наконец – темнота, когда все вокруг замирает. Архонты «Дилеммы» сделали так, чтобы мы все это почувствовали. Это познавательно.

И сама Тюрьма всецело посвящена воспитанию. И теория игр: обучает принятию рациональных решений. Если бы я был бессмертным разумом, как архонты, возможно, у меня и нашлось бы время для подобных вещей. И это вполне в духе Соборности – верховного органа, управляющего Внутренней Солнечной Системой – поставить архонтов во главе всех тюрем.

Мы раз за разом играем в одну и ту же игру, только в разных вариантах. Архетипическая игра, любимая экономистами и математиками. Порой это испытание на выдержку: мы на огромной скорости мчимся навстречу друг другу по бесконечной автостраде и решаем, стоит ли отвернуть в самый последний момент. Иногда мы становимся солдатами в окопах, и между нами лежит полоса ничейной земли. А время от времени они возвращают нас к основам и снова превращают в заключенных – старомодных заключенных на допросе у суровых следователей, где нам предстоит выбор между предательством и обетом молчания. Сегодняшний выбор – огнестрельное оружие. Что будет завтра, я даже не пытаюсь угадать.

Жизнь выдергивает меня из темноты, словно шарик на резинке. Я отчаянно моргаю, мысли путаются и рвутся. Каждый раз, когда мы возвращаемся, архонты немного изменяют нервную систему. Они уверены, что в конце концов каждый заключенный на оселке Дарвина дойдет до состояния сотрудника.

Если они выстрелят, а я нет, – это проигрыш. Если мы стреляем оба – боль незначительная. Если мы заключаем союз, – для нас обоих наступает Рождество. Вот только всегда находится причина, чтобы нажать на курок. Согласно теории, бесконечно повторяющиеся встречи должны выработать склонность к сотрудничеству.

Еще несколько миллионов раундов, и я стану бойскаутом.

Точно.

В последней игре я заработал боль в костях. Мы оба пострадали: и воин-разум, и я. В этом раунде еще две игры. Этого недостаточно. Проклятье.

В игре против соседей трофеем является территория. Если в конце раунда твой счет выше, чем у соседей, ты выигрываешь и в награду получаешь собственных двойников, которые заменяют – и стирают – находящихся поблизости неудачников. Сегодня мне не слишком везет – только два двойных поражения, оба в игре против воина-разума, – и если я не изменю положение, грозит настоящее забвение.

Я взвешиваю свои шансы. Две клетки рядом со мной – слева и сзади – занимают двойники воина-разума. В камере справа сидит женщина, и как только я поворачиваю голову в ее сторону, стена между нами исчезает, уступая место голубой черте смерти.

Ее камера так же пуста, как и моя собственная. Женщина сидит в центре, обхватив руками колени, закрытые черным, похожим на тогу платьем. Ее смуглая кожа наводит на мысли об Оорте, о желтовато-коричневом азиатском лице и стройном, сильном теле. Я улыбаюсь и машу рукой. Она не обращает внимания. Тюрьма, видимо, рассматривает этот жест как взаимное сотрудничество: я чувствую, как мой счет немного подрастает, что создает ощущение теплоты, словно глоток виски. Стеклянная стена между нами возвращается на свое место. Ладно, это было совсем просто. Но против воина-разума этого недостаточно.

– Эй, неудачник, – слышится чей-то голос. – Ты ее не интересуешь. Рядом имеются более привлекательные варианты.

В последней из камер сидит мой двойник. На нем белая тенниска, шорты и огромные зеркальные солнцезащитные очки. Он лежит в шезлонге у края плавательного бассейна, на коленях книга «Хрустальная пробка»^[2]. Это одна из моих любимых книг.

– Победил опять не ты, – говорит он, даже не потрудившись поднять голову. – Опять. Что с тобой случилось, три проигрыша подряд? Пора бы уже усвоить, что все стремится к равновесию.

– В этот раз я его почти достал.

– Эта ложная мысль о сотрудничестве была неплохой идеей, – говорит он. – Вот только она ни за что не сработает. У воинов-разумов нестандартные затылочные доли мозга, раздельные спинномозговые каналы. Их невозможно обмануть зрительными иллюзиями. Жаль, что архонты не начисляют баллов за попытку.

Я изумленно моргаю.

– Постой-ка. Как ты можешь знать то, чего не знаю я?

– Неужели ты считаешь, что ты здесь единственный Фламбер? Я неплохо поработал. В любом случае, чтобы его побить, тебе требуется еще десять очков, так что вали сюда, и я попробую тебе помочь.

– Ты действуешь мне на нервы, красавчик.

Я подхожу к голубой линии и впервые за этот раунд вздыхаю свободно. Он тоже поднимается, и из-под книги появляется изящный автомат.

Я наставляю на него указательный палец.

– Бум-бум, – говорю я. – Готов сотрудничать.

– Очень смешно, – отвечает он и, усмехаясь, поднимает оружие.

В его очках отражается моя уменьшенная обнаженная фигура.

– Эй, эй. Мы ведь с тобой заодно, не так ли?

И мне казалось, что это я обладаю чувством юмора.

– Разве все мы здесь не игроки и мошенники?

В голове что-то щелкает. Обаятельная улыбка, искусно имитированная камера – все это заставляет меня расслабиться, напоминает меня самого, но что-то здесь не так…

– Вот дерьмо.

В каждой тюрьме имеются свои слухи и свои страшилки, и наша не исключение. Я услышал это от одного зоку, с которым какое-то время сотрудничал. Легенда об аномалии. Абсолютный Предатель. Существо, которое никогда ни с кем не сотрудничает и остается безнаказанным. Этот тип обнаружил глюк в системе и всегда оказывается твоим двойником. А если нельзя доверять самому себе, кому же тогда верить?

– Да, – говорит Абсолютный Предатель и нажимает на курок.

«По крайней мере, это не воин-разум», – успеваю подумать я, перед тем как раздается оглушительный грохот.

То, что происходит потом, не поддается никакой логике.

Во сне Миели ест персик на Венере. Мякоть сочная, сладкая, с легкой горчинкой. Изысканное дополнение ко к вкусу Сидан.

– Ты дрянь, – тяжело дыша, говорит она.

---