И она не обманывала, это был уже третий телефон за месяц. Поэтому она точно знала бюджетную модель, которую ей будет не жаль, когда она вновь ее потеряет. Почему-то Авроре хотелось думать, что виной потери смартфонов является собственная рассеянность, а не коварство людей. Так легче было переживать потерю. Потому как представить, что в ее телефоне теперь копаются другие люди, было выше сил.
На улице по-летнему припекало солнце. Сев на лавочку в ближайшем сквере, Аврора стала осваивать свое новое средство связи, распечатав и вставив симку.
«Доча, ты индивид», – скажет, ухмыльнувшись, мама, когда узнает, что у нее вновь вытащили из кармана телефон.
Аврора родилась в обеспеченной семье, где деньги, заработанные отцом, нещадно тратились матерью. К этому же процессу родительница пыталась приобщить и дочь, но Авроре всегда хотелось самостоятельности. Она никак не могла почувствовать себя взрослой, поэтому стремилась реализоваться, заработать свои финансы и жить отдельно.
Даже после того, как папы не стало, денег все равно было много, мама ни в чем себе не отказывала, а Аврора по-прежнему не принимала «родительскую милостыню», как она ее называла.
Хотя нет, две недели назад она все же попросила у мамы пять тысяч евро взаймы. Та дала, решив, что дочь одумалась и захотела жить на широкую ногу, ну или хотя бы купить себе скромный, по меркам матери, автомобиль. Но не тут-то было. Когда мама узнала, куда Ава потратила деньги, то, хохоча в голос, сказала любимую фразу: «Доча, ты индивид» – и тут же предложила выпить за упокой прекрасных пяти тысяч евро. Но праздновать тогда пришлось не только пропажу денег, но и то, что Аврора уволилась с работы, которую так долго искала. Ведь она верила, что уедет с любимым на край света и, спрятав его от всего мира, будет наслаждаться счастьем.
– Ты мне в следующий раз рассказывай про свои амурные дела, – говорила тогда мама, ничуть не злясь на дочку. – Хотя жалеть тут нечего, деньги небольшие, а твоя работа мне никогда не нравилась. Нет ничего скучнее, чем сидеть в банке и перебирать бумажки. Поэтому все, что ни делается, к лучшему. Долой скучную работу!
Да, мама у нее была другой – яркой, красивой, а самое главное, легкой. Она легко сходилась с людьми, так же легко расставалась с ними, не тянув за собой шлейф сожаления, и в свои пятьдесят была эталоном для подражания.
– Привет, мам, это мой новый номер телефона, – сказала Аврора, сделав первый звонок своей родительнице, пока та не успела ее потерять.
Девушку крайне злило, что она, почти тридцатилетняя женщина, должна быть на постоянной связи с матерью, но согласиться было легче, чем спорить, она это по опыту знала.
– Дай угадаю, – засмеялась мать вместо приветствия, – у тебя снова украли телефон. Доча, ты индивид.
– Мам, – закричала Аврора так, что на соседней лавочке встрепенулся спавший под летним солнцем дед и постарался быстро ретироваться из парка, – твои слова у меня уже как девиз на сердце высечены. Пожалей меня, пожалуйста. Я сижу в парке на скамье, у меня украли телефон, с утра прошла уже три собеседования, заработала себе огромные мозоли новыми туфлями – и никакого результата. Жизнь и так прошлась по твоей дочери огромным трактором, сдержись хоть ты. Я еще не отошла от разочарований, которые мне подарила моя двадцать восьмая весна, дай хотя бы шанс моему лету.
– Вообще-то это я и хотела сделать, – обиженно сказала Аделия Блябляс, что было на нее не похоже.
Обычно она не опускалась до простых бабских обид.
– Ладно, прости, – стыдясь своего тона и того, что не сдержалась, повинилась Аврора. – Просто у меня сегодня был трудный день.
– Доченька, день только начинается, – мама тут же перестала дуться, – но вспомни, когда он у тебя был легким.
Аврора знала, что это риторический вопрос, и просто промолчала, обреченно ожидая продолжения маминого монолога.
– Правильно, – продолжила родительница, словно была уверена в значении молчания дочери, – ты этого уже даже вспомнить не можешь. А почему?
– Почему? – На этот раз Аврора решила помочь родительнице в повествовании, надеясь, что оно пойдет чуть быстрее и оттого скорее придет к своему логическому заключению.
– Потому что ты идешь не тем путем. Где-то в жизни ты свернула не на ту дорогу, – выдала мама новую версию жизни Авроры. – Понимаешь, ты ступила не на свой путь, потому как свой – он всегда легкий и радостный.
– Мам, если ты знаешь, где моя дорога, просто подскажи мне. Я так устала, что согласна уже на все. Я устала быть невезучей и постоянно получать тычки от жизни. Поэтому, если карта моих дорог у тебя в руках, просто ткни пальцем в нужном направлении.
– Ну наконец-то, – чувствовалось, мама удовлетворена тем, что услышала, – я ощущаю твое желание менять свою жизнь. Доча, вспомни, ведь ты прекрасно пишешь стихи, возможно, твое призвание в этом.
– Мам, я наивный дилетант, каких сейчас в Сети тысячи. Ты хочешь, чтобы я присоединилась к ним? Стала одним из тех стихоплетов, что засоряют паблики в надежде на признание? Пожалуйста, можно я не буду строить из себя непризнанную Ахматову и продолжу искать нормальную работу?
– Хорошо, к этому мы еще вернемся, – на удивление легко согласилась родительница. – Я тут на днях ходила к одной гадалке…
– Ма-ма, – простонала в трубку Аврора.
– Ну а что, я же просто посоветоваться. Я постоянно думаю о твоей жизни, и, знаешь, одна голова хорошо, а две лучше.
– Ну тогда уж три, – вставила Аврора свои подсчеты. – Или ты совсем разочаровалась в дочери и уже решила не считать меня как полноценную голову?
– Не придирайся к словам, – перебила мама. – Так вот, она мне сказала, что сейчас для тебя самое главное – закрыть все свои гештальты.
– Беру слова обратно, твоя гадалка – просто психолог, который хочет чуть больше заработать. Потому как уважающая себя представительница потустороннего мира никогда не скажет такое слово, она просто обязана его презирать, – предположила Ава.
– Она не старая бабуля в платочке, а образованная молодая женщина, у которой есть дар, – пояснила мама.
– Ну и в чем сейчас мои гештальты? Она, случайно, не уточнила? – спросила Аврора, не надеясь на конкретный ответ.
Но она ошиблась.
– Это, доча, знаю я: для начала тебе надо вернуть свои пять тысяч евро, – спокойно сказала мама.
– Что? – Аврора аж подпрыгнула на скамье.
– Да-да, ты не можешь себе представить, чего мне это стоило, но завтра после обеда мы отплываем с тобой на теплоходе.
– А при чем те злосчастные пять тысяч евро и твое желание прокатиться на железной посудине по реке? – не поняла Аврора.
– На нем поплывет и твой Джон Тейлрон, я его нашла и выследила. Ну, не я, конечно, а частные детективы, что не имеет большого значения, потому как их оплачивала все же я. Вчера он купил путевку на теплоход «Агата Кристи». Вот там мы и проверим: ему правда угрожает разведка или он просто аферист.
– Мам, он существует? – осторожно спросила Аврора, не зная, радоваться или плакать.
– Да, доча. Не знаю, на счастье или на горе, но Джон Тейлрон существует реально и действительно работает в посольстве США в Москве, как он тебе и писал. Более того, даже выглядит так же, как на фото, что он выставил в социальной сети. Сейчас сижу и рассматриваю папку с фотографиями, которые передали мне детективы, и сравниваю с фото из того аккаунта, что этот жук очень быстро удалил после того, как ты выслала ему деньги. Так вот, мой вердикт: это один и тот же человек.
– Да-да-да! – Аврора вскочила и, несмотря на мозоли, принялась танцевать вокруг лавочки. – Мама, он любит меня, я всегда знала! Просто он сейчас в беде и не хочет подставлять меня. – Но вдруг, поняв что-то, она остановилась и уже испуганно прошептала: – Мам, это я могу подставить его своим появлением на теплоходе! Вдруг он под наблюдением, вдруг он на задании, а я все испорчу?
– Мы замаскируемся, – сказала родительница, – я все продумала. Дуй на проспект Сахарова, будем менять тебе внешность. Он видел лишь твою фотографию, и, если мы с тобой немного поправим главные акценты, что-то типа прически и макияжа, он тебя не узнает. Гарантирую.
– Мам, по-моему, ты преувеличиваешь, – засомневалась Аврора.
– Твой папа, когда пришел на наше второе свидание, не узнал меня в кафе и начал знакомиться заново. А я тогда всего-навсего надела парик.
– А что тебя на парик-то потянуло? – на автомате спросила Аврора.
– Ну они тогда были в моде, вот я и решила выпендриться. Правда, надела не в цвет волос, а взяла у подруги черный с мелкими кудрями.
Аврора первый раз за день улыбнулась, представив папу, пытающегося второй раз познакомиться с мамой.
– Еду, жди, – сказала она в трубку совсем другим голосом – голосом человека, решившегося на что-то важное.
Когда ничем не примечательная безработная двадцативосьмилетняя девушка встала и, немного прихрамывая от натертых мозолей, пошла к метро, за ней медленным шагом направился молодой человек в белых летних шортах, белой футболке и бейсболке с надписью «Чемпион». Он уже просмотрел украденный у нее телефон. Ничего особенного в нем не нашел, но выкидывать не стал. Возможно, придется покопаться лучше или отдать спецам. Странная особа, которая сначала плакала, потом танцевала, а после и вовсе пошла босиком к метро, сняв жмущие туфли, вызывала много вопросов. Нельзя было просто отмахнуться, нужно было отработать ее до конца.
Сон I
Москва, 1898 год