Курсор уже стал специалистом по манипуляции местным сарафанным радио, а с тех пор, как тут появилось настоящее, закладывать мысли в умы людей стало еще проще. Он уже даже подумывал, а не профинансировать ли создание местного ТВ, пока это не сделал кто-нибудь другой.

Последние три недели все его источники усиленно распространяли информацию о неуязвимости некого Фарта. Зачем они это делали? А все очень просто. Курсор хотел предложить этому парню сделку. Он уже узнал через Якимуру, что это за фрукт.

За солидную сумму парень должен был согласиться при каждом удобном случае упоминать, что его тайно курировал «Щит». Если станет известно, что их организация приложила руку к избавлению от сектантов, это еще больше поднимет ЧОП в глазах общественности.

На самом деле Курсор очень удивился тому, что Якимура, который за десять лет их знакомства ни разу не обращался за помощью, вдруг попросил об услуге. Услуга, впрочем, оказалась пустяковая. Всего-то надо было навесить на этого Фарта маячок.

Провернуть операцию удалось легко. Парень только вернулся из рейда и уснул от усталости прямо в кресле у хирурга, пока тот доставал ему осколок. А дальше дело техники, чуток знахарского дара, и вот осколок пули извлечен, а в теле маячок.

Со временем организм растворит защитный гель и будет пытаться вытолкнуть инородный объект. Тогда, скорее всего, клиент что-то заподозрит и обратится в больницу. Старый маячок извлекут и поставят новый, списав все на осколок. Процедура уже отработана не один раз.

Вдруг аппарат в кармане Курсора завибрировал. Он достал телефон и непонимающе уставился на экран.

– Это невозможно, – вслух проговорил он.

Сигнал пропал. Это значит, Фарта нет в Цитадели и ее окрестностях. Если он, конечно, не вскрыл себе ногу и не вытащил маяк.

Курсор выхватил рацию и принялся переключать каналы, пока не наткнулся на частоту Якимуры.

– Шах! – заорал он в трубку.

– Меня уже давно так не зовут, – флегматично донеслось в ответ.

– Якимура, мать твою! Сигнала нет. Чертов Фарт пропал!

Мышонок загребал лапами снег, по привычке изредка замирая и прислушиваясь, не караулит ли его сверху хитрый лис или молодая волчья поросль. Хотя теперь, будь зверек разумный, непременно обрадовался бы их появлению, ведь это означало, что он оказался в родных местах, а не черт знает где.

С каждой минутой мышонок рыл все отчаяннее. Он уже ужасно проголодался, но нюх не давал подсказки, в какую сторону копать. Везде пусто и глухо. Ему не встретилось даже ни одного корешка или деревца. Зверек несколько раз выбирался на поверхность, но не видел и не чуял ничего кроме снега.

Наконец попалось что-то непонятное. Снежный коридор перед ним начал осыпаться сам собой. Впереди была земля, которая со странным хрустом заполняла его тоннель. Мышонок испугался и отпрыгнул принюхиваясь.

Земля оказалась необычной. Без сладковатого запаха плесени, мертвых жуков, сочных червей или перегнивающей листвы. Она вообще ничем не пахла. Зверек подобрался ближе. Затем еще и еще, пока не наступил на странную субстанцию.

Он начал рыть шуршащее черное крошево, и в ту же секунду его скрутила острая боль. Мышонок запищал, свернулся клубком и, несколько раз дернувшись, замер навсегда. Чернота впитала крохи жизненной энергии твари и добавила очередной экспонат в свою коллекцию стеклянных фигур.

Глава 1. Все хуже, чем можно представить

Помните, да? Все кончилось очень хреново. Началось, правда, тоже не лучшим образом. Лишь спустя год после попадания в этот мир мне наконец удалось покинуть родной кластер, проглотив по дороге черную жемчужину, и побывать в роли ледяной скульптуры на детском утреннике сектантов.

Удачно пережив череду дилетантских покушений, я собрал команду и отправился в родной кластер за честно нажитым добром. Попутно удалось обзавестись заначкой покойного крестного и вертолетом. В конце нашего славного приключения группа попала в передрягу все с теми же фанатиками, но нам удалось победить.

Хитрый следак Якимура всех нагнул. Моя мстя свершилась в виде пули, настигшей Старого. Единственным не выстрелившим ружьем был лидер этой больной шайки ублюдков, так и оставшийся неизвестной переменной. Стоило мне только расслабиться и подумать, что эпопея с сектантами закончилась, как их главарь в роли бродячего безумца вырубил меня и-и-и… отсюда, пожалуй, и начнем.

День первый

Чернота

Ноль градусов по Цельсию

Ненавижу приходить в себя, ведь в большинстве случаев это несет за собой неприятные ощущения. Вот и сейчас меня словно дементоры по кругу пустили. Сушняк – как у рыбы на берегу. В ушах еще шумит от далекого рева неизвестной твари. Хотя очень даже известной. Просто до последнего хочется надеяться, что мне померещилось.

Картинка мигала то белым, то черным. А, нет. Это суровая реальность, издевательски покрашенная в два противоборствующих цвета. Вот снежинка пересекла границу Черноты и мигом, словно хамелеон, перекрасилась еще в полете, отяжелела и упала очередным пазликом на антрацитовый ковер.

Ветер, гуляющий в снежном кластере, словно бы боялся соваться в Черноту, как будто она и из него высасывала все соки, он лишь опасливо забрасывал сюда снег, но не смел поднять черный наст.

Я лежал в нескольких метрах от границы мертвого кластера. Сразу почувствовал, как невидимое защитное поле бережет меня от его губительной энергии. Закряхтел и попытался подняться. Черный снег зашуршал, словно мишура вперемешку с битыми елочными игрушками. Ладонью загреб пригоршню этой стеклянной субстанции и перетер между пальцами. Она не таяла, а лишь распадалась на хлопья и более мелкую фракцию, больше всего напоминая пепел с песком. Интересно, сколько я провел в отключке и как меня сюда доставили?

Я поднял голову, и взгляд уперся в покрытые почерневшей ледяной коркой ботинки и уже знакомые засаленные штаны. Если б не пересохшее горло, непременно бы плюнул на них. Владелец столь потасканного шмотья улыбался и изучающе смотрел на меня.

– Встань, Мерзляк, – спокойно сказал он.

Я уселся, поджав ноги под себя, и огляделся в поисках путей к отступлению. Вокруг либо белая пустыня, либо черная равнина. Метрах в пятидесяти справа на самой границе мертвого кластера стояло уже знакомое распятие. Слева виднелось множество холмиков.

Глаза сощурились. Невнятные объекты обрели резкость. Это оказались силуэты людей и зараженных, многочисленный транспорт от снегоходов до бронетранспортеров. Один из армейских тягачей неизвестной модели был еще свеженький и намотал себе антрацитовую заразу только на гусеницы. Чернота поедала его постепенно, словно плесень консервную банку в обесточенном холодильнике.

– Встань! – повторил Туретт.

Я нехотя поднялся на ноги. Вспомнив про Шаманский отвар, нащупал в кармане фляжку, свинтил крышку и слегка смочил горло. Увлекаться этой дрянью не стоило. Кто знает, как она может шарахнуть по мозгам.

– Я не буду распираться киношной злодейской речью, – вдали снова раздался короткий рев, и сектант испуганно обернулся. – На нее сейчас нет времени. Волею Стикса ты выжил. Твой дар ценен. Сейчас я дам тебе еще один шанс.

Я не сдержал истерического смеха.

– Примкни к нам, а иначе погибнешь. Что, может, еще во время ритуала посвящения мне надо будет привести вам свежака и потом заживо его заморозить? Серьезно? Ты что, детских книжек перечитал? Или голливудских штампованных боевиков пересмотрел?

Сектант подался вперед, в долю секунды оказался рядом. Правой рукой схватив меня за горло, поднял над землей. Я начал задыхаться. Он так пережал гортань, что я захрипел, а из глаз хлынули слезы.

– Я дам тебе еще минуту подумать, – ласково прошептал он и, вцепившись зубами в мочку уха, мотнул головой, одновременно откидывая меня в сторону.

Я рухнул спиной в снег и даже вскрикнуть от боли не смог, так как жадно хватал ртом воздух. Кто бы мог подумать, что в этом доходяге столько силы. Кровь сочилась из уха и с еле слышным стуком падала на плечо, пока куртка не напиталась, полностью приглушив звук падения красных капель.

– Когда ты говорил в стихах, то был гораздо харизматичнее, – нашел в себе силы пошутить я, ощупывая изодранное ухо.

Ублюдок! Я тебя убью! Мало того, что из-за тебя не получалось нормально жить с самого начала, так ты еще и вырвал меня из обретенного спокойствия. Сердце так пылало от ярости, что, если вынуть его из груди, оно расплавит снег во всем северном участке Стикса и начнется всемирный потоп.

– Здесь самый харизматичный тот, кто жив, – спокойно ответил сектант, аккуратно вытирая большим пальцем от крови уголок рта.

Я зачерпнул горсть черного крошева и приложил к уху, только сейчас осознав, что оно не холодное и не теплое. Температура была средней, что ли. Плевать. Главное, чем-то забить рваную рану, чтоб кровь начала лучше сворачиваться. А черный пепел, скорей всего, безвреден.

Воспользовавшись паузой, решил выведать немного информации. Всего было пятеро достоверно известных личностей, попавших сюда из основной части Улья. Лишь трое из них прошли через Черноту. Шаман отпадает, он на своей волне. Остаются только двое: Спрут, ныне являющийся главой пещерников, и тот, кто его провел и якобы погиб сразу после этого. Но теперь, при взгляде на выродка, стоящего передо мной, душу терзали сомнения относительно этого факта.

– Скажи мне, Туретт. Это ты сучка Спрута или он твоя?