– Дорогая, – смеется она. – Я тебя люблю, но ты же знаешь, что этому не бывать. Кристин помешана на свадьбах. Я слышала, как она обсуждала твою идею с театральным ужином на Хэллоуин с папой, и в общих чертах она считает, что такое только портит курорт, который уже не кажется таким привлекательным местом. А от свадеб мы получаем столько денег, ты же знаешь – так что они в приоритете.

– Когда она так сказала? Она обещала, что обдумает…

– Короче, – прерывает меня она, – мы с Эриком будем жить вместе со следующей недели! Представляешь? Закатим такую вечеринку на новоселье! Ты первая в списке приглашенных, так что попробуй только не приди – оправдания не принимаются. И принеси свои восхитительные плетеные пончики с корицей. Все будут в восторге!

К раздражению из-за очередной пренебрежительной оценки моей работы добавляется и новое. Мои пончики действительно восхитительные, но когда их хвалит Джемма, я всегда гадаю, где же правда, потому что врет она постоянно и безо всяких причин. Может, и о своей любви к плетеным пончикам тоже.

– Нужно найти тебе парня, Мэйбелл, – говорит она тем временем, тащит меня в сторону игры «Ударь крота» и начинает лупить колотушкой с пугающей для столь миниатюрной девушки яростью. – Тогда мы сможем ходить на парные свидания! Будет та-а-ак весело, все мои любимые люди рядом!

Пластиковым грызунам приходится несладко, а у Джеммы от силы ударов выбивается пара прядок из прически.

В Джемме столько нахальства, что порой я сомневаюсь в собственном психическом здоровье. Последние несколько месяцев мне совершенно точно не приснились, потому что Джемма без конца просит за них прощения, поднимая эту тему как минимум раз в неделю. Ее извинения за все, что случилось, – меняющие реальность загадки, которые в итоге заканчиваются тем, что я успокаиваю и утешаю ее, а не наоборот.

«Все, что случилось» – так Джемма, Пол и другие мои коллеги описывают то, что она сделала: толстый слой патоки поверх самого сложного и тягостного испытания в моей взрослой жизни.

– Твоя очередь. – Она передает мне колотушку, поэтому проходящая мимо Кристин видит, естественно, меня, и другого виноватого ей не нужно. Просто прекрасно.

– У тебя перерыв? – рявкает она. Джемме ничего похожего, разумеется, не достается. Даже стой она тут с пилой в одной руке и человеческими кишками в другой, Кристин бы ее за это похвалила.

– Это я ее украла, на секунду, – с ангельской улыбкой отвечает Джемма. – Вините меня, не Мэйбелл.

Кристин выдерживает мой взгляд без труда:

– Если у тебя есть время на ерунду, значит, есть время на работу. Там на льдогенераторе рвота, и по всем стенам второго этажа.

И на стенах тоже? Господи.

– Но…

Она отворачивается, а я все же нахожу в себе смелость крикнуть вслед:

– Вы прочитали мое предложение об охоте за сокровищами?

– Пробовали пару лет назад, – отвечает она, не оборачиваясь. – Никто не хотел участвовать.

– Мне кажется, пиратская тематика понравится детям.

– Возвращайся! К! Работе! – трижды хлопает в ладони Кристин и уходит.

Джемма ждет, пока она не отойдет подальше, а потом толкает меня в плечо:

– Уф, я тоже ее ненавижу. Мне кажется, у нее с папой роман.

– Я ее не ненавижу, – быстро возражаю я, одновременно представляя, как сталкиваю Кристин в ту Ленивую реку в аквапарке. Джемма, скорее всего, ждет, пока я отойду подальше, чтобы сказать: «Уф, я тоже ее ненавижу» и про меня. Во всяком случае, теперь у меня есть повод сбежать.

– Что ж, придется идти убирать. – Два часа, и можно будет пойти домой.

– Пожелай мне удачи! – бросает на ходу Джемма, направляясь к автомату с джекпотом.

Быстрым шагом пересекая темно-зеленый холл, я проигрываю в голове слова Кристин, едва сдерживая искушение сорвать с рубашки значок «Координатор мероприятий». Меняя мусорные мешки, заправляя кровати, отбеливая джакузи с восемнадцати лет, незадолго до тридцати я наконец-то перестала быть горничной, надеясь хоть сейчас применить свои творческие способности по назначению. А теперь мне говорят, что мероприятия, которые я хочу проводить, слишком крупные, слишком узконаправленные или просто слишком слишком. Что бы я ни делала, в итоге я постоянно оказываюсь в какой-нибудь комнате с рулоном бумажного полотенца и чистящими средствами под мышкой, убирая за кем-то.

– Уволюсь, – ворчу я. Мой личный гимн на каждый день. – Эта должность просто на бумажке. Как глупо. Глупо!

Калеб Рамирез приветственно кивает, проходя мимо, скорее всего по дороге в «Восход с дымком», где он и работает. Видеть его – будто каждый раз получать укол крошечной булавкой, потому что он оказался невольным катализатором «всего, что случилось» – к моему большому сожалению. Ведь Калеб отличный парень. Просто так вышло, что как-то пару месяцев назад мы ели попкорн в комнате отдыха, и он упомянул, что ему нравятся мои кроссовки. Комплименты я принимать не умею и обычно стараюсь чем-то ответить, чтобы стереть то приятное, что сказали мне, поэтому я похвалила его машину. Он усмехнулся: «Возьму тебя как-нибудь покататься».

Джемма, которая влюбляется с десяток раз в год, и влюбляется до одури, с ума сходила по Калебу. И как-то вечером в самую (как оказалось, обманчиво) обычную среду, два месяца спустя, когда Джемма, вцепившись мне в футболку, заливала ее соплями и слезами, не давая мне вывернуться, я узнала, что она просто сделала то, что было необходимо. Ей было жаль. Она чувствовала себя неуверенно, потеряла голову от любви. Влюбленные просто не могут ни мыслить трезво, ни вести себя нормально.

«Пожалуйста, не ненавидь меня. Я больше не могла этого терпеть, у меня начали выпадать волосы, я перестала спать».

Джемма поймала меня на крючок фальшивым профилем в «Тиндере».

Чувства меня разрывают самые противоречивые, потому что я не пала жертвой личной мести, а просто оказалась сопутствующим ущербом, чтобы объект привязанности Джеммы оставался свободным и доступным. Теперь, когда все закончилось, удивление немного притупилось. Ведь за пару месяцев до этого слоняющийся по холлу парень спросил меня, где находится банкомат. По дороге туда мы немного поболтали – просто невинная беседа ни о чем, которая закончилась тем, что он попросил мой номер. Но я всего лишь выполняла свою работу. Была дружелюбной. Не флиртовала.

А в глазах Джеммы это выглядело именно как флирт. Как выяснилось, она тогда встречалась с ним время от времени. Он утверждал, что она его неправильно услышала, что когда он попросил мой номер, то имел в виду, «какой номер у этого месяца, ну, в календаре». Я подтвердила, что никаких своих контактов ему не давала, Джемма сказала, что верит. Но раз предложения Калеба подвезти меня на машине оказалось достаточно, чтобы она нашла в интернете картинки какого-то горячего парня и заманила меня в отношения на расстоянии, может, проблемы с доверием у нее все же есть.

В защиту Джеммы (в буквальном смысле, она использовала это как оправдание), она очень старалась быть заботливым парнем. Джек всегда «просто знал», когда у меня плохой день, и заказывал доставку еды из моего любимого кафе. Он играл на укулеле, что я считала очень милым, и был просто убийственно великолепен. Настоящий гигант, который, наверное, мог пальцами перетирать камушки в пыль, но с очень мягким выражением лица и очаровательной улыбкой. Из всех фотографий, что отправлял мне «Джек», больше всего мне нравился черно-белый снимок, где он стоит в смокинге, так что даже сейчас, представляя своего вымышленного бывшего парня, порой я так и вижу его в черно-белых красках, будто ему самое место в другой эпохе.

Чем дольше длились наши отношения, тем больше я хотела от Джека и тем сложнее Джемме было поддерживать обман и изобретать новые уловки. Я хотела личной встречи. Больше селфи. Конкретных планов. Спустя какое-то время уже не имело значения, насколько он прекрасен и как сильно у него развита интуиция (преимущество Джеммы, то, как хорошо она меня знала, оказалось чудовищным и одновременно восхитительно обоюдоострым лезвием). Мне не нравилось, что он не так старается, как я. Разве он не хотел встретиться?

А потом Джемма нашла кого-то еще, потеряла к Калебу интерес и устала тратить силы на все эти уловки. Ей пришлось признаться.

«Я чувствую себя просто ужасно. Я самый гадкий человек на свете. Ты сможешь меня простить? Мне так жаль, что я это сделала, но в каком-то смысле все было не так и плохо, потому что ты же была счастлива, правда? Последние пару месяцев ты была так счастлива! Если хорошенько подумать, я сделала тебе подарок».

Она умоляла меня не говорить ее отцу, но наш разговор услышала другая горничная и поделилась с чистильщиком бассейна, который рассказал всем остальным, и не успела я оглянуться, как уже пожимала руку Полу и соглашалась на новую должность. В оптимистичных поздравлениях Пола крылся намек, что мое повышение полностью зависит от того, буду ли я поднимать шум. Если оставлю свои чувства при себе и погрущу в одиночестве, больше никаких отдраиваний ковров от винных пятен. И меня это устроило. Мэйбелл Пэрриш не поднимает шум. Она даже голос повысить не может.

Оттираю автомат с кубиками льда и прислушиваюсь к отдаленному звону колокольчика: в кофейне в облаках открылась дверь.

«Какое у вас блюдо дня?» – спрашивает клиент. Мысленно переношусь вслед за звуком.

---