Добравшись до центральной (и единственной) площади, я достала телефон. Тут было одно из немногих мест в деревне, где ловила мобильная связь. А мне ужасно хотелось поговорить с Максимом.

Последние месяцы мы почти постоянно жили вместе, за исключением коротких командировок. Эта поездка оказалась первым таким продолжительным расставанием. Услышав о том, что учудил наш шеф, Макс порывался было отправиться вместе со мной.

– Ну, а что такого, Оксан? Возьму отпуск на свой счет. Помогу там тебе. Вдвоем быстрее справимся.

Порадоваться его предложением я не успела: Мурзин зарубил идею на корню.

– А давайте все туда поедем! – снова начал он рычать, когда мы с Максом пришли к нему в кабинет. – Всей редакцией! Здесь же никому работать не надо! И будем дружно выполнять работу, которую я рассчитывал получить от Ковалевой. Но мне тогда и зарплату поделить, да? И потом, если ты не справляешься, – он сдвинул брови, сердито рассматривая меня, – зачем мне такая сотрудница? Любовь крутить можете где-то в другом месте.

В общем, стало ясно, что спорить с ним бесполезно. Максу пришлось остаться в городе, а мне – ехать в глушь в одиночестве. И даже созвониться удавалось далеко не всегда, потому что в домишке, который мне выделили, связи попросту не было. Приходилось звонить прямо с улицы, на виду у любопытных старушек, которые готовы были отложить все свои дела, чтобы повнимательней меня рассмотреть. И подслушать, если очень повезет.

– Ты чего такая злая? – поинтересовался Максим. – Прямо чувствую, как кипишь. Кто тебе с утра настроение испортил?

– Мурзин с его дурацким заданием, – вздохнув, призналась я. – Нет тут никаких сенсаций. Я понятия не имею, что делать. И зачем ему вообще это понадобилось.

– Знаешь, я слышал вчера в редакции краем уха, – как-то нехотя начал Макс. – Приезжал к нему один тип. Ничего особенного с виду, но деньги вроде водятся. Так вот, он планирует что-то строить в этой твоей деревне. Базу отдыха или типа того. Но ведь люди просто так в глушь не поедут, им реклама нужна. Вот и решил пропиарить эти места за счет нашего журнала.

– Бред какой-то… – эта версия была еще хуже, чем вариант с внезапным помешательством главреда. – А почему просто не заказать рекламу? Красивая природа, лес, река? Чистый воздух, экологичные продукты? Или статья стоит дешевле, чем услуги пиарщиков?

– Да откуда я знаю, Оксан? – отозвался Макс. – Просто рассказал тебе, что сам услышал. Ты же понимаешь, что нас Мурзин в свои планы посвящать не станет.

– Это точно, – снова вздохнула я. Настроение стремительно ухудшалось. Разговор с Максимом не только не утешил меня, как надеялась, а расстроил еще больше.

– Ну-у, не кисни, – парень, видимо, почувствовал мое состояние. – Все получится, ты и не с таким справлялась. А я все-таки попробую вырваться к тебе. Придумаю что-нибудь, чтобы главред отпустил. Может, не очень быстро это получится, но получится обязательно.

Ну, хоть одна хорошая новость! Я выдавила улыбку, как будто он мог меня увидеть.

– Приезжай. С тобой здесь будет не так тоскливо и скучно.

Макс что-то заговорил в ответ, но я не расслышала: за моей спиной раздался ехидный голос:

– Есть хорошее средство от тоски и скуки. Работа. Не пробовали?

Я медленно обернулась, недоумевая, кому понадобилось встревать в мой разговор. И заодно собираясь возмутиться по этому поводу. Да так и осталась стоять с открытым ртом.

До этого момента была уверена, что в Зипунах нет ничего интересного. От слова «совсем». Обычная деревенская жизнь. Обычные люди. В основном, старики. Молодые и даже средних лет были, конечно, но в значительно меньшем процентном соотношении. Оно и понятно – что им делать в глухой деревне? Любой нормальный человек давно бы сбежал в город, где и работы больше, и зарплаты выше.

Но тип, внезапно представший передо мной, был далеко не стар. И совершенно не похож на деревенского жителя. Точнее, одет он был, как большинство здесь. Клетчатая рубашка, вылинявшая от многократных стирок. Широкополая шляпа, скрывающая от солнца. Заляпанные грязью сапоги, доходящие почти до колен, и потертые джинсы.

Но как же эти джинсы сидели на нем! Обтягивали бедра, словно вторая кожа, подчеркивая крепкие, мускулистые ноги.

Понимая, что разглядывать ноги незнакомого мужика – верх неприличия, я торопливо подняла глаза. Никакого пивного животика – я почему-то была уверена, что там, под этой старенькой рубашкой наверняка обнаружились бы выразительные кубики пресса. Глотнула воздуха, облизывая внезапно пересохшие губы, и потянулась взглядом выше. Закатанные до локтей рукава обнажали сильные руки. На позолоченной загаром коже очерчивались мышцы: он явно был не из тех, кто гнушается работой. Широкие мощные плечи, весь подтянутый, как сгусток энергии, что ощущается даже на расстоянии. Высокие скулы и немного впалые щеки, чуть тронутые щетиной. И суровый взгляд, обращенный прямо на меня.

Ну, и почему он так смотрит, как будто я – его домработница, которая забыла заправить постель? Не нравится, что услышал? Так его никто не просил подслушивать чужие разговоры. Еще и вмешиваться. Если сам так любит работать, никто ж ему не мешает, пусть отправляется, куда шел.

– Закончили? – он вопросительно приподнял бровь. Тот же ехидный тон, но так некстати прозвучали бархатистые, низкие нотки в голосе. Они отвлекали, почему-то смущая и внося в мысли странный сумбур. Я настолько давно не чувствовала себя подобным образом, что забыла это состояние. Но он действительно меня смущал одним своим присутствием.

– Закончила что? – я перевела взгляд на погасший телефон в своей руке. Видимо, Максим, не дождавшись ответа, решил, что у меня опять пропала связь, и отключился. – Говорить? А вам не кажется, что вас это не касается?

– Рассматривать меня, – уголок его губ дернулся в подобии усмешки. – Вам не говорили, что неприлично так пялиться на людей?

– Очень надо, – буркнула я в ответ, тут же отворачиваясь, разозлившись одновременно и на него за проницательность, и на себя, что не смогла скрыть свою реакцию. – А вас не учили, что нельзя подслушивать чужие разговоры, еще и вмешиваться в них?

– Сложно не подслушать, если вы орете на всю улицу.

Я испуганно огляделась, обнаруживая старушек на лавочке у соседнего дома, старательно делающих вид, что они увлечены разговором между собой, но при этом украдкой посматривающих в нашу сторону. Неужели я действительно говорила так громко? Как же неудобно! Хоть и не было в разговоре ничего особенного, становиться достоянием общественности мне вовсе не хотелось.

– Больше не ору, – мрачно взглянула я на незнакомца. – Можете идти, куда шли.

– Не помню, чтобы спрашивал вашего разрешения, – он не двинулся с места. – Хотите совет? Здесь не любят болтливых бездельниц. И не любят, когда плохо говорят о Зипунах. Поэтому вам вряд ли стоит продолжать в том же роде. Если, конечно, не хотите нажить себе недругов.

Я аж задохнулась от возмущения. Он еще учить меня взялся? Серьезно? И с чего этот напыщенный индюк решил, что я бездельница?

Приоткрыла рот, собираясь выплеснуть на него все, что думаю, но тип меня опередил:

– Не трудитесь подобрать словечко покрепче, у меня нет ни времени, ни желания слушать, что вы придумаете в ответ. Просто поразмышляйте о том, что я сказал, – вам же лучше будет, – и после этих слов, не дожидаясь моего ответа, мужчина двинулся прочь.

Глава 2

Будь у меня что-то в руках, обязательно бы швырнула ему вслед. Но я держала только телефон.  Дорогую модель, на которую копила несколько месяцев. Совсем не бюджетный вариант для простой журналистки. Повелась на качественную камеру, на внушительный объем памяти, который нужен был мне для работы. И уж точно не стала бы рисковать им, чтобы проучить какого-то деревенского нахала.

Но он здорово меня разозлил. Это ж надо, и откуда в людях столько гонора? Бывают же такие любители развешивать ярлыки. Он совсем меня не знает и услышал только обрывок разговора, а выводы сделать успел. И все потому, что я не неслась по дороге за какой-то ошалевшей коровой с хворостиной наперевес. Только такие в его понимании не считаются бездельницами?

Я и сама не знала, почему реакция этого наглого красавчика так меня задела. Мало ли грубиянов в жизни встречается! Если из-за каждого расстраиваться, никаких нервов не хватит. И как тут было снова не вспомнить главреда? Он хоть и удружил мне с командировкой, но в некоторых вещах был абсолютно прав. Например, когда говорил, что наглостью некоторые пытаются прикрыть недостаток ума.

Еще раз глянув вслед удаляющейся фигуре деревенского франта, я показала ему язык. Точно не от большого ума он пристал ко мне. А значит, и расстраиваться из-за него не стоит. В конце концов, у меня есть куда более важные занятия.

Что там говорил Максим? Кому-то понадобилась реклама здешних мест? Ладно, раз выбора у меня нет, придется или найти в Зипунах скрытый от простого глаза потенциал, или придумать его. Причем придумать правдоподобно, чтобы все, включая сумасшедшего инвестора, решившего вложить сюда деньги, в это поверили.

Я отправилась в местный клуб и, по совместительству, библиотеку. Шансов, конечно, было мало, что в подборках старых газет найдется какая-нибудь полезная для меня информация, но все же это лучше, чем ничего. А вдруг повезет?

---