Читать онлайн «Украду твою жизнь»

Пролог

Голова гудела. Веки чугунные. Не поднять. Услышала стон. И спустя секунду сообразила – он сорвался с моих губ. Потрескавшихся до крови. Я ощущала её привкус. Язык во рту сухой, как наждачная бумага. Но ярче всего вкус от ткани, врезавшейся в рот. Чтобы не кричала. Запястья, зафиксированные за спиной, болели. Кожу от натяжения жгута жгло, словно крапивой.

Воспоминания предательски медленно возвращались, но казались ночным кошмаром. Страшным сном.

Меня похитили. Как в каком-нибудь блокбастере. Но никогда не думала, что стану персонажем подобного кино.

Я ничего толком не успела понять. События разворачивались так стремительно, что казалось, я наблюдаю за всем со стороны.

С хорошими девочками не происходят такие плохие вещи. Видимо, я была недостаточно хорошей. Где же успела накосячить?

Тело ломило, будто от высокой температуры. И я действительно ощущала жар, но не уверена, что он исходил от меня. С трудом втягивала в лёгкие спёртый горячий воздух. Но и его критически не хватало. Задыхалась.

После того как чувствительность вернулась к телу, до сознания начало доходить, что меня везут в машине. На дне фургона. Его потряхивает на ухабах. Наверняка я заработаю кучу синяков. Но это сейчас последнее, о чём мне стоит волноваться.

До слуха доносятся голоса. Но никак не могу понять, о чём говорят похитители. А потом наконец соображаю, что общаются мужчины не на русском. Этот язык я слышала раньше, но не знала.

С трудом разлепила ресницы. Вокруг тьма. Но я ощущаю, что рядом люди. Тепло их тел, резкий запах кожи, незначительные движения. А затем вновь проваливаюсь в удушающую пустоту.

Очнулась, когда поняла, что мы уже давно стоим на одном месте. Рядом никого. В грузовике темно, и кажется, что за его пределами ночь. Но, когда двери распахнулись, кабину залило ярким солнечным светом. Значит, уже наступило утро. Или день.

От долгого нахождения в темноте в глазах возникла болезненная резь. Поморщилась, застонала. Притвориться спящей не удалось.

Вздрогнула от тяжёлых шагов, когда в кабину вернулись мои похитители. Кажется, я их уже видела. Двое накачанных мужчин в чёрной форме. Когда похищали меня, их лица скрывали балаклавы.

А сейчас, видимо, решили, что им незачем прятаться, и избавились от них. Это напугало больше всего. Догадывалась, что выпускать меня на свободу никто не планирует. А я наивно утешала себя надеждой, что, получив выкуп, меня освободят…

Когда глаза вновь привыкли к темноте, я напоролась на взгляд третьего мужчину, зашедшего в кабину фургона. Сглотнула слюну от страха. Он пробирал до костей. Уверена, что не видела его никогда в жизни. Вряд ли забыла бы.

Этот отличался от своих пособников тем, как вёл себя. Словно он хозяин положения. Их хозяин. Или уже мой хозяин?

Неспешным движением он нажал на кнопку. Салон осветился тусклым светом. Первый, кто до этого додумался. И я смогла разглядеть его.

Вальяжно вытянул длинные ноги в костюмных брюках, и в глаза бросились его ботинки. Начищенные. Блестящие. Не пыльные, как у остальных. Будто он пересел в фургон из своей дорогой иномарки.

Он сидит совсем близко. На расстоянии вытянутой руки. Синие глаза отдают люминесцентным свечением. Чёрные пушистые ресницы изогнуты, обманчиво намекая на мягкость их обладателя. Но нет. Этот человек вряд ли мягкий. От него разит опасностью.

Заметил, что я изучаю его.

Но молчит. Наблюдает.

Смотрит на меня с обжигающей ненавистью. Оставляющей ожоги и незаживающие раны.

Я неосознанно сжалась, подобрала ноги ближе в попытке защититься. Сгруппироваться. Отстраниться от него.

– Что, дрянь, нравятся новые хоромы? – задаёт вопрос, а я даже не сразу соображаю, что он обращается ко мне. Хлопаю на него слипшимися от слёз ресницами и смотрю испуганно. Недоумённо.

Что я ему сделала? За что он так со мной?

Пискнула, сама не зная, что сквозь кляп. Ему это не понравилось. Захотелось услышать мой голос?

Поймал мои волосы, не так давно красиво уложенные в локоны, намотал на руку и притянул к себе. Морщась, сама приблизилась к нему в попытке избежать боли.

От долгого лежания всё тело затекло. Я с трудом чувствовала конечности. Тут же повалилась бы на бок. Ноги словно испарились. Но его сил хватило, чтобы удержать меня на коленях.

В отличие от меня, от него хорошо пахло. Свежестью. Изысканным одеколоном. Накрахмаленной рубашкой. Кожей салона автомобиля и мягким ароматом табака. Моя же одежда пропиталась потом и страхом. Как давно мы едем? Сознание путалось. Меня наверняка чем-то опоили.

Его палец оказался за тканью, перетягивающей мой рот. Опустил её вниз. На шею.

– Тут можешь кричать сколько влезет. Никто не услышит и не поможет, – обращается ко мне. Голос грубый. С хрипотцой.

Акцент лёгкий, едва заметный. Будто он прожил долгое время за границей. Не в России. И уж точно не на Кавказе, хотя его борода, скрывающая нижнюю половину лица, намекала на обратное.

– Пить, – еле ворочая языком, прошу.

Кричать… Смешно. Я едва услышала собственный голос.

Он смотрит на меня как на грязное, дикое животное. С отвращением и ненавистью. Оставит умирать от обезвоживания? За время пути, мне кажется, вся влага выходила через поры. Жара стояла несусветная. Голова гудела. Должно быть, фургон от палящего солнца нагревался, как сковородка. И лишь скудный поток холодного воздуха от кондиционера не дал мне задохнуться.

Смотрит на своего пособника, а тот будто только и ждал знака, заглядывая в рот к синеглазому, чтобы предвосхитить его желания. Но не из раболепного поклонения, а из страха. Я ощущала этот запах, так как уже знакома с ним. Дрожащими руками передаёт бутылку.

Главарь большим пальцем прокручивает крышку, делает глоток и только после этого приставляет горлышко к моему рту. Наплевав на брезгливость, я с жадностью поглощаю жидкость. Капли воды текут по подбородку. Губы онемели оттого, что рот был долго перетянут. С трудом справляюсь с мимикой.

Дав мне напиться, он убирает бутылку, сжимает мои спутавшиеся волосы на затылке и смотрит в глаза. Будто что-то хочет в них отыскать. Найти разгадку. Сначала в один заглядывает, затем во второй. С каким-то диким, одержимым выражением.

– Тощая, худая, как шпала. Что же он в тебе нашёл?

Хмурюсь. Свожу брови в недоумении. Кто «он»? О ком говорит похититель? О Владике? Пытаюсь хоть в чём-то разобраться, но не могу.

Незнакомец впивается пальцами в челюсть, будто хочет вырвать её, и изучает черты лица. Кожа грязная, тушь от слёз стекла на щёки. Большим пальцем проводит по скуле, царапая шершавой подушечкой.

– Знаешь, что я с тобой сделаю? – уголок его губ ползёт выше, но синие глаза остаются холодными. Убийственно спокойными. Словно не радужку рассматриваю, а кладбище, на котором только ветер поднимает вверх сухие ветки. Могильник.

Мне не хочется знать ответ на этот вопрос. Мне хочется только проснуться и понять, что это всего лишь сон. Уткнуться в подушку, зажмурив глаза, и выдохнуть с облегчением. Но, как ни впиваюсь ногтями в ладонь, пробуждение не наступает.

Он ждёт, и я нерешительно качаю головой. Отрицательно.

– Я сделаю так, что он никогда больше к тебе не прикоснётся. Побрезгует. Если захочу, сначала сам буду трахать. В рот, – надавливает грубо большим пальцем на губы, – и во все остальные твои дырки. И тебе даже это понравится. Такой шлюхе, как ты, не может это не понравиться. А когда мне наскучит, отдам своим людям. Они давно не видели таких девок, как ты. Как тебе перспектива, Серафима?

Буквально на один миллиметр отшатываюсь от него, смотря не только испуганно, но и недоумённо. Он принял меня за другую. За мою сестру.

Глава 1

Опустила глаза на белую салфетку, лежавшую на коленях. Сжала её в кулаке. Отец всегда твердит, что хорошо воспитанные девушки не должны показывать эмоции. А я ощущаю скрежет собственных зубов. От злости. С каждой секундой мои нервы натягивались всё сильнее, превращаясь в тонкую нить, разрывающуюся на волокна. Медленно выдыхаю и поднимаю ресницы на того, кого отец выбрал мне в мужья.

Мои губы, вопреки воле и отцовской муштре, искривляются в отвращении. Но мой жених ничего не замечает. Оценивает меня. Елозит по моему скромному платью сальным взглядом. Наверняка фантазирует о том, как будет мять моё тело толстыми пальцами в первую брачную ночь. От этой мысли тошнота подкатывает к горлу.

Хочется подняться из-за стола и скрыться из этого дома. Бежать так далеко, как только могу. В любую глушь. Туда, где меня никто не знает и никогда не найдёт.

– Ты будешь делать то, что я говорю, Анна!

Отшатываюсь, когда отцовский кулак встречается со столом. Он в ярости брызжет на меня слюной. Ужин закончился, гости ушли, и он может не скрывать своего недовольства. Ведь я так холодно и отстранённо приняла известие о скорой свадьбе.

– Ты моя дочь, а ведёшь себя как шалава! Такая же шлюха, как твоя мать. Знал бы, что вырастешь такой неблагодарной тварью, предохранялся бы.

Вздрагиваю от этих слов. Он никогда не бил меня. Ладонью. Лишь словами.

Не понимаю, чем заслужила подобные обвинения. Я ведь никогда и ни с кем… Так, только целовалась. Почти невинно. С ровесниками в коридоре гимназии. Оттого становится ещё больнее. Несправедливость ранит глубже, иголками проникая под кожу.

---