Визит

Нина Стожкова

«Боже, как орут птицы за окном! Интересно, который час?

Янина Ивановна оглядела комнату. Она вставала с постели не раньше восьми утра, предварительно помахав в воздухе руками и ногами. Теперь, на пенсии, можно было позволить себе делать зарядку не торопясь, без угрызений совести, что она куда-то опоздает или что-то не успеет.

«Да нет, какая зарядка, рано еще! Солнце только что встало», – подумала она и попробовала опять заснуть. Это ей почти удалось, но птицы за окном вновь заорали так пронзительно, что дрема слетела, словно легкое покрывало.

– А ну, кыш! Разорались тут! – крикнула в окно Янина Ивановна. Черно-серые простецкие воро’ны, хабалистые и горластые, как базарные торговки, гоняли за окном большого иссиня-черного во’рона.

Ворон лениво перелетал с ветки на ветку и презрительно поглядывал на хулиганок. Наконец уселся на подоконник и принялась с достоинством чистить перья.

Янина Ивановна вздохнула и отправилась на кухню варить кофе. Врачи, обсуждая с ней диету, настаивали на овсянке. Можно подумать, они сами варят себе кашу в шесть утра! В столь ранние часы мысль о каше вызвала у Янины Ивановны отвращение. Она сделала бутерброд с сыром, порезала на блюдце маленькую буроватую помидорину и поставила на стол плошку с горсткой блестящей, тщательно вымытой черешни. Лето все-таки!

Ворон внимательно наблюдал за Яниной Ивановной, сплевывавшей черешневые косточки в изящное блюдце. Цепкий взгляд пернатого хищника нацелился на кусок сыра. лежавший на тарелке. Женщина вздрогнула и прикрыла бутерброд рукой. Ворону это явно не понравилось. Он недовольно каркнул и стукнул в окно большим черным клювом.

– Ладно, лови! И проваливай, куда летел, – буркнула дама.

Ворон ловко подхватил ломтик сыра, брошенный из форточки, и плюхнулся на старую липу напротив окна Янины Ивановны.

Женщина улыбнулась. Роли в известной басне поменялись с точностью до наоборот! Плутовкой оказалась не лиса, а птица, ловко выклянчившая у нее кусок чеддера.

– Надо написать об этом пернатом наглеце Борису, – подумала Янина. – Пускай посмеется!

Борисом звали ее друга по переписке. Они обменивались посланиями уже больше десятка лет, однако, как сейчас говорят, офф лайн, виделись каких-то два-три раза, не больше. Сотни километров между ее Москвой и его Петербургом, да и невеликая пенсия не позволяли ездить в другой город на выходные, как принято нынче у молодых.

Они познакомились лет пятнадцать назад, когда в электронный журнал, где тогда работала Янина Ивановна, прилетел небольшой симпатичный рассказик, подписанный «Борис Рутман, Санкт-Петербург». Редакторша и автор перекинулись пару раз деловыми письмами, и вскоре оказалось, что на многие вещи они смотрят одинаково. Если бы эти двое были людьми других профессий, то, наверное, переписка вскоре прекратилась бы. Однако писательская привычка складывать слова в предложения сыграла с ними злую шутку. Незаметно переписка сделалась неотъемлемой частью их жизни. Так выпивоха подсаживается на, казалось бы, легкий напиток, к примеру, пиво, если принимает его регулярно и в больших количествах. Вот и у них привычка писать друг другу старомодные длинные письма постепенно переросла в безобидную, однако неизлечимую зависимость. Молодняк давно уже перекидывался короткими фразами в социальных сетях и в мессенджерах, а Янина и Борис год за годом делились подробными размышлениями на волновавшие темы. И он, и она были, так сказать, графоманами в первоначальном значении этого слова, то бишь, маньяками создания текстов.

Когда посланий от одного долго не было, другой начинал волноваться и, наконец, потеряв терпение, писал: «Что случилось? Какие новости?». Ну и дальше, как говорится, «по повестке».

Как ни странно, даже пищевые и кулинарные предпочтения у них были одинаковые. Неудивительно, что переписка, поначалу официальная, постепенно проросла множеством сюжетов и ответвлений. Тонкие, едва заметные нити, перекинутые между ними, постепенно крепли, разрастались, скручивались и через несколько лет стали чем-то вроде прочного, просмоленного каната, завязанного морским узлом.

Как ни странно, ни он, ни она ни разу не попытались перевести переписку в романтическую плоскость. В первые годы их эпистолярной активности Борис был счастливо женат третьим браком, а у давно разведенной Янины не было ни малейшего желания вносить в налаженную жизнь очередную сумятицу. Уединение, возможность писать и читать по ночам ее вполне устраивали, и точка.

Прошло лет десять с начала их бурной переписки. Однажды Янина с трудом разлепила глаза и увидела себя в больничной палате. Тяжелая операция и сутки в реанимации были позади. Она выжила, значит, надо было возвращаться к обычной жизни. Янина вспомнила, как с трудом дотянулась до телефона и открыла почту. Первое письмо было, конечно, от Бориса. Он весело шутил о врачах, подбадривал ее, призывал скорее вылезать из больничной тягомотины. Ей внезапно захотелось встать с больничной койки и дойти до двери, ведущей из палаты в коридор.

Через несколько минут Янина тащилась по коридору, толкая рядом с собой капельницу, и обдумывала дурашливый ответ Борису:

«Я вернулась с того свету,

Сообщаю: смерти нету».

Через пару дней, еще находясь в больнице, она открыла новостную ленту в социальной сети и обмерла. Лента была полна соболезнованиями Борису. Оказалось, накануне у него умерла жена. Любимая третья жена Вера! Где, в каких закоулках души он нашел силы поддерживать в столь горестное время далекую подругу по переписке? Это осталось для Янины Ивановны загадкой.

Она вспомнила про сыр и скосила глаза на дерево за окном. Ворон смотрел в ее сторону и, похоже, улетать не собирался. Ну и бог с ним, других забот хватает! Борис, например, уже несколько дней ждет ответа на свое подробное послание.

Янина Ивановна притащила в кухню ноутбук и уселась перед ним с чашечкой кофе. Она кликнула адрес, стоявший первым в списке контактов, и привычно застучала по клавишам:

«Доброе утро, Борис!

У нас в Москве стоит такая жара, что все стараются перебраться поближе к воде. Мне вспомнился симпатичный теплоход, на котором мы с Вами прокатились в Питере, ища прохлады. Помните, как было чудесно? На палубе играл маленький оркестр, мы проплывали мимо Зимней канавки, Эрмитажа, на другом берегу Невы виднелись Ростральные колонны и Биржа… Вы еще тогда сказали, что родились в Петербурге, но за всю жизнь так и не привыкли к этим роскошным видам, от которых замирает сердце…».

Янина на секунду прекратила стучать по клавиатуре и задумалась. Какое огромное сердце у Бориса! Три жены, пятеро детей от двух браков, шестеро внуков… И как у него на длинные письма к ней времени хватает? Порой она едва успевала отправить очередное послание, как на него тут же прилетал ответ. Видимо, Борис замечал, что она уже в сети, и был, что называется, на старте с накопившимися мыслями и новостями. Кстати сказать, переписывались они обычно ночью.

Янина Ивановна долила в чашку кофе и вновь застучала по клавишам:

«Вы тогда, на пароходе, сказали, что оркестрик неплохо шпарит ретро-попсу, но все-таки Рахманинов и Чайковский несравненно лучше. Я в очередной раз удивилась, что наши вкусы совпадают даже в музыке…».

Янине показалось, что клавиши стучат непривычно громко. Она подняла глаза. Пернатый гость расхаживал за окном и, не мигая, смотрел на нее блестящим черным глазом.

Женщина вздохнула, достала из холодильника кусок докторской колбасы и отрезала от него прозрачный ломтик. Птица ловко подхватила угощение, но улетать не собиралась.

– Ладно, торчи тут, сколько хочешь, у меня дел полно, – проворчала Янина и подумала:

«Какие такие дела на пенсии? Это английская королева участвует во всех церемониях почти до 100 лет, а мне остались борщи да стиральная машинка. Ну, еще новый рассказик в журнал отправить и письмо Борису дописать…».

Она вновь уселась за ноутбук. Вспомнила, что сегодня не проверяла информационную ленту. Открыла ее и обомлела.

Во весь экран красовалось лицо «типичного питерского интеллигента», как назвал Бориса один из ее бывших коллег.

«Дорогие мои!

Хоть и с небольшой задержкой, вызванной разнообразными хлопотами, спешу сообщить вам, что я умер. Было не больно, случилось все моментально, мне снова повезло! Я требую, чтобы вы не горевали, а наоборот веселились и наслаждались жизнью. Лично буду наблюдать и присматривать за вами. Обещаю, что обязательно встречусь с каждым из вас! Только не торопитесь, я терпелив и хочу, чтобы до нашей встречи вы использовали каждую минуту для наслаждения этим чудом под названием жизнь. Как это делал один отличный парень. Тот, который я. Пользуясь случаем, приглашаю вас на прощание со мной. Пусть и в этот раз, как и всегда, зал, который я соберу, будет полон. Приходите и приносите с собой улыбки».

Так вот почему ей было так тошно с утра! В последнюю секунду, когда душа покидает тело, Борис думал обо всех близких, в том числе и о ней! У Янины Ивановны поползли по телу мурашки.

Янина хорошо знала это чувство. Словно слышишь вой собаки дождливой ночью и не можешь заставить ее замолчать. Убеждаешь себя, что утром ты проснешься с легким сердцем, что солнце будет все так же бить в окно, цветущая липа за окном дивно пахнуть, а соседские ребятишки гомонить и смеяться на соседнем балконе – и знаешь, что ничего уже не будет так, как прежде.

---