Читать онлайн «Мой любимый шотландец»

Evie Dunmore

PORTRAIT OF A SCOTSMAN

Copyright © 2021 by Evie Dunmore

© Целовальникова Д., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2022

Посвящается маме и бабушке

Глава 1

Лондон, август 1880 года

Переминаясь с ноги на ногу на мокром тротуаре перед особняком в Челси и потея под шерстяным плащом, Хэтти Гринфилд невольно вспомнила последний раз, когда удрала от своего личного охранника. Все закончилось потасовкой с вредным полисменом, а ее близкая подруга угодила в тюрьму Миллбанк. Пожалуй, с побега от сурового мистера Грейвса начинались все самые опасные приключения. Впрочем, как и самые интересные.

Хэтти осмотрела лакированную дверь на верху лестницы. Бронзовый молоток в виде львиной морды с кольцом в зубастой пасти недвусмысленно предупреждал, что здесь находится логово зверя, и особа суеверная наверняка бы поостереглась. Однако на сей раз приключение не было столь рискованным, как марш за права женщин на Парламентской площади, – всего лишь экскурсия по частной художественной галерее. Совершенно безопасно!

Хэтти подхватила юбки и заспешила вверх по ступенькам.

Подруги напомнили бы ей, что галерея принадлежит мистеру Блэкстоуну – человеку, которого общество окрестило Вельзевул, к тому же конкуренту ее отца; и что любоваться его коллекцией прерафаэлитов без надлежащего сопровождения молодой девушке нельзя. Однако, во-первых, хозяина картин наверняка нет дома: на самом деле мало кто видел его во плоти. Во-вторых, Хэтти записалась на экскурсию как мисс Джонс, изучавшая классическую филологию в Кембридже, а не Хэрриет Гринфилд, студентка художественной школы в Оксфорде и наследница банковского магната. В-третьих, на экскурсию по галерее, полной картин и антиквариата, позвали целую группу юных ценительниц живописи, которые наверняка придут с компаньонками. Если верить приглашению в ридикюле Хэтти, она и так уже заставила их ждать: мероприятие началось ровно в два часа, и маленькие карманные часики едва не прожгли дыру в ее корсаже.

Похоже, глухой стук дверного молотка никто не услышал. Хэтти позвонила в колокольчик.

Тишина.

Мокрая туфелька под полой простого шерстяного плаща принялась нетерпеливо притопывать. Наверное, экскурсию начали без Хэтти. Невдалеке от вокзала Виктория она выбралась из кэба, безнадежно застрявшего в заторе, и отважно прошагала под дождем оставшуюся четверть мили. Неужели все напрасно? Стук металла по дереву стал настойчивее.

Или она опять напутала? Хэтти порылась в складках плаща, ища ридикюль, и достала приглашение. Она посмотрела на указанный адрес, потом снова оглядела особняк. Все верно: номер двенадцать, площадь Карлайл. Площадь маленькая, и вряд ли здесь есть дом под номером двадцать один. Девушка снова постучала.

Внезапно тяжелая дверь распахнулась.

Открыл вовсе не дворецкий, а растрепанный мужчина с редеющими седыми волосами в заляпанном красками фартуке. От него исходил едкий запах… восковой полироли? Стараясь не глазеть слишком пристально, Хэтти попыталась вспомнить, не встречала ли это длинное морщинистое лицо среди знакомых художников. В отличие от нее мужчина не церемонился: сначала поискал взглядом отсутствующую компаньонку, потом пристально изучил и ее саму от промокшего подола плаща до вьющихся рыжих волос.

– А вы кто будете? – спросил он, растягивая слова.

– Я на экскурсию.

– На экскурсию? – В его глазах мелькнуло понимание.

– Да.

– Ясно.

Тонкие губы насмешливо скривились.

– Понятно.

Хэтти переступила с ноги на ногу.

– Боюсь, я немного опоздала. Видите ли, я приехала издалека, а моя компаньонка… заболела, потом на Лайалл-стрит я угодила в затор – из-за дождя все улицы забиты…

– Что ж, проходите, – сказал он и отступил в сторону, махнув рукой.

Сердит, как и все мужчины-художники, которых отрывают от работы.

Хэтти огляделась в поисках горничной, чтобы отдать плащ, однако холл был совершенно пуст. У нее возникло неприятное предчувствие, но пропахший полиролью мужчина уже удалялся, и торопливые шаги эхом отдавались в мощенном черно-белой плиткой холле.

– Сэр! – Она поспешила следом, переступая хлюпающими туфельками.

Они свернули в темный коридор. Слева манил взгляд ряд изящных статуй и ваз, но Хэтти пришлось сосредоточить все внимание на том, чтобы не поскользнуться на мокрых каблучках. Мужчина остановился и открыл дверь, жестом приглашая девушку войти. Она помедлила на пороге: хотя в комнате горел яркий свет, никакой группы там не было и в помине. Вообще никого! Художник нетерпеливо щелкнул пальцами, указывая на ближайшую козетку.

– Ну же, садитесь.

Даже издалека Хэтти разглядела, что диванчик был времен Людовика Четырнадцатого, и ее мокрый плащ непременно испортил бы шелк цвета сливочного масла.

– Не могли бы вы прислать кого-нибудь за моим плащом, мистер?..

Художник склонил голову в насмешливом поклоне.

– Скоро к вам подойдут.

– Сэр, я должна у вас спросить…

Дверь закрылась прямо перед ней, и Хэтти изумленно моргнула, глядя на белую деревянную панель.

– Ясно, – вздохнула она.

В наступившей тишине сердце громко стучало в ушах. По спине текли струйки теплого пота. Опасность, твердила интуиция. Владыка преисподней! Так выразилась ее подруга Люси, выяснив, что недавно ее жених, лорд Баллентайн, одолжил у мистера Блэкстоуна денег на покупку издательства…

Хэтти попыталась улыбнуться.

– Приключение, – сказала она себе, – просто чудное приключение.

Хэтти повернулась лицом к комнате. Настоящее логово пирата! Сокровища громоздятся грудами, каждая полка и столик уставлены великолепными вещицами: блестящие фарфоровые парочки – мейсенский фарфор, если быть точной, – бело-золотые статуэтки филигранной работы, шкатулочки со скругленными углами, искусно вырезанные из нефрита всевозможных оттенков. Некоторые экспонаты освещались маленькими лампами с керамическими абажурами, причем настолько тонкими, словно сделаны из шелка. Стена напротив оклеена обоями с великолепными цветами по эскизам Уильяма Морриса – пустая трата денег, учитывая, что пространство от пола до потолка плотно завешено картинами в золоченых рамах.

– О боже! – тихонько рассмеялась Хэтти.

Кранах Старший, художник эпохи Ренессанса, висел рядом со сценой пикника в духе Моне. По сути, это куда интереснее, чем прерафаэлиты. К стыду Хэтти, больше всего ее сейчас манил горящий камин. Осторожно пробираясь мимо уставленных экспонатами пристенных столиков, она задела плащом фарфоровую балерину на острых пуантах, и та опасно закачалась. Господи! Какой бес вселился в мистера Блэкстоуна или в смотрителя его коллекции, если он свалил без разбора в кучу эти драгоценные вещицы, словно гостей на небрежно организованном приеме, да еще в зале, открытом для посетителей?

Исходившее от камина тепло согревало слабо. Не менее разочаровало Хэтти и ее отражение в зеркале над каминной полкой: мокрое лиловое перо на шляпке напоминало крысиный хвост, шелковистые кудри растрепались, вздернутый носик покраснел. Если короткая прогулка так отразилась на лице, каков же ущерб, нанесенный туфелькам? Она высунула ножку из-под плаща. Изящные каблуки, вышитый крошечными жемчужинками белый шелк. Совершенно неподходящий выбор для подобной вылазки, зато любимые. Похоже, туфли восстановлению не подлежат. Сердце Хэтти упало.

Во всем виноват профессор Раскин! Если бы он не назвал ее картину «Похищение Персефоны» прелестной, то Хэтти не села бы этим утром в поезд. С тех пор как в прошлом году она поступила в Оксфорд, этот эпитет звучал слишком часто. Профессор бросил его, проходя мимо, и дружески кивнул, затем остановился возле мольберта лорда Скеффингтона и провел подробный разбор ошибок, а Хэтти стояла, напрягая слух, и внимала, как усилить в картине готичность. Так или иначе, идея хорошенько рассмотреть «Офелию» Джона Миллеса, которую мистер Блэкстоун прятал в своей коллекции, пустила корни именно на том занятии. Возможно, также сыграло роль и крошечное искушение проникнуть во владения Блэкстоуна – единственного человека во всей Британии, кто осмелился оставлять без ответа приглашения на ланч от ее отца.

Внимание Хэтти непроизвольно переключилось на две зеленые пузатые вазы по бокам часов на каминной полке. На фоне роскошных экспонатов коллекции они казались ничем не примечательными и невзрачными, словно бедные родственники на пышном балу, и все же… Всмотревшись в выпуклый рисунок на ближайшей вазе, девушка прищурилась. По шее пробежал холодок – перед ней была настоящая диковинка. И все же трогать ее не следовало… Хэтти стянула с левой руки перчатку, сунула в карман плаща и коснулась рисунка на ободке. Если повезет – если она осмелится проверить, то на дне есть отметка, которая подтвердит ее подозрения.

Размышляла девушка недолго. Она взяла вазу обеими руками, держа осторожно, словно сырое яйцо, и перевернула вверх ногами. Вот и отметка. Тонкие волоски на теле встали дыбом. Несомненно, ваза принадлежит эпохе Хань! Если подлинная, то ей около двух тысяч лет. Ладони Хэтти мигом вспотели.

– Лучше не надо, – раздался хриплый мужской голос.

---