Во время разговора к нам подошел официант и все-таки попросил надеть маски. Обычные одноразовые медицинские маски. Мы достали эти защитные средства из сумочек, надели на лицо и постоянно отодвигали со рта, чтобы положить кусочки еды, чем подчеркивалась бессмысленность всего защитного мероприятия. Рукава рубахи официанта из-за сильной жары были закатаны, и кожа открытой части рук, виднеющаяся сквозь черные волосы, была синеватого оттенка из-за такой же сети капилляров, как у Лизы.

Она добросовестно старалась не снимать маску, но когда в очередной раз суши, развалились таким образом, что часть оказалась на столе, а часть внутри маски, силы оставили девушку и она резким движением сдернула кусочек ткани, на секунду запутавшись в тугих русых косах.

– Я так уже не могу. Почему никто нормально не объясняет, что за вирус, чем он так опасен и чем мне может помочь эта долбаная маска, если я постоянно ее снимаю, чтобы поесть? – в минуты гнева Лиза иногда позволяла себе забыть все, чему ее учат на курсах этикета и кричать так громко, чтобы парочка за соседним столиком на пару минут отвлеклась друг от друга и пиццы, стоящей перед ними. – Нигде даже нет точного перечня симптомов.

– Это точно! Вот я уверена, что у тебя такая кожа просто из-за гормонального взрыва. Ты же вроде на новой диете. Вот и нервничаешь, – добавила Зарина.

Информации по вирусу пока мало и сводится она к тому, что он распространяется воздушно-капельным путем и идет откуда-то из Азии, где произошла утечка из лаборатории, в которой велись разработки лекарств от туберкулеза. До России он еще не дошел, страны, где были обнаружены зараженные, срочно закрыли границы, так что все эти меры с масками и санитайзерами казались уж слишком преждевременными.

– Вроде разрабатывают вакцину и хотят заранее вакцинировать всю страну, – вспомнила я.

– Нуууу, и что, предлагают ставить только что намешанное в пробирке? А вдруг я умру сразу после этого? – спросила Зарина. – У меня на жизнь еще слишком много планов!

– Ну да, я тоже буду еще думать. В идеале подождать, пока вакцину проверяют на ком-то другом. Мне не сильно станет легче, если на примере моей безвременной кончины врачи узнают, что прививка опасна для рыжих, – засмеялась я.

Моя шутка, может быть, была немного злая, но волнение перед неизведанным у меня всегда есть. Интересно, а что думает по этому поводу Миша? Мы с ним даже ни разу это не обсуждали, настолько тема этой предполагаемой эпидемии далека от повседневной жизни.

Тем временем Зарина допивала уже четвертый коктейль, в этот раз «Май тай» в глиняном стакане в форме тотема, покрытом коричневой эмалью и капельками влаги из-за разницы температур окружающей среды и содержимого. За каждым коктейлем с нескрываемым осуждением наблюдала Лиза:

– Зарина.

– Да?

– Когда ты сказала про планы на жизнь, ты учла, что алкоголизм можно и не планировать?

От серьезности и глупости этого вопроса мне стало так смешно, что я облила чаем ноги. Это было не страшно, поскольку хоть и в безвкусности мои темные джинсы можно было обвинить, а вот в непрактичности ни за что. Произошедшее впечатлило Лизу, и девушка бросилась мне помогать, подавая бумажные салфетки и вытирая чай со стола. В это время она так увлеченно жевала креветку и не менее слушала, как Зарина рассказывала новый рецепт маски для лица из чайной гущи (глаза Лизы закатывались так, что, я уверена, девушка увидела, как черепная коробка выглядит изнутри), что в один момент подавилась и залилась новым приступом кашля.

– Лиза, скорее выпей воды! – Зарина протянула бокал. – А потом я скину тебе ссылку на сайт, где написаны все грустные истории, связанные со смертью людей, не соблюдавших этикет! Ахахах.

– И умерли они, безусловно, от бестактности? – шутливо спросила я, подхватив желание Зарины немного подстегнуть Лизу.

– Можете смеяться сколько угодно, но я вам точно говорю, что в нашей стране прибавилось бы счастливых семей, если бы все точно знали, когда им стоит открывать рот и зачем, – строго ответила Лиза. – А я просто отвлеклась.

Еще пару часов мы провели на террасе, пока не стало совсем жарко. Были выбраны цветовая гамма будущей свадьбы, написан сценарий и даже придуман один музыкальный номер. Этот номер, конечно, ни за что не увидит свет, поскольку предполагает, что я пою песню перед всеми зачем-то приглашенными на свадьбу бывшими ухажерами песню о том, почему я выбрала именно Мишу. Звучит вполне безобидно, если не учитывать, что никого из них я приглашать не собираюсь, и что основная причина, звучащая в песне это то, как Миша хорош в постели. Наши мамы таких песен не поймут. Я ему дома как-нибудь спою.

– Ахаха, да-да! И еще добавь строчку: «Мне в жизни помогает держаться, что он может день и ночь не перезаряжаться»!

– Ахах, Зарина, глагольная рифма, это ужасно! Но мы запишем, – наконец-то беззаботно хохоча, ответила Лиза.

После третьего коктейля и она начала сочинять стихи, а у меня все больше и больше появлялась уверенность, что я и их не буду приглашать.

Когда к трем часам дня стало совсем жарко, и вкусное было съедено, я сгребла подруг, и мы поехали на примерку свадебного платья в ателье на площади Восстания.

Обычно дорога от Новой Голландии до площади на машине занимает минут пятнадцать, максимум двадцать, если на Невском пробка. Сейчас 16:00, суббота, середина июля. Наплыв туристов должен беспокоить только пешеходов, которым просто негде ступить на узких тротуарах центра. Однако, доехав до Исаакиевского собора, мы минут тридцать не могли повернуть с Малой Морской на Невский. И если бы не кондиционер, вскоре в машине вместо нас могли оказаться жареные пирожки. Не представляю, как люди сейчас вообще находятся в машинах с открытыми окнами, и уж тем более, на улице.

И только я захотела отметить, что, наверное, первую брачную ночь мы проведем в Англетере, дорогом отеле, возле которого мы сейчас стояли, и фотографии с балкона люкса которого должны быть у всех уважающих себя новобрачных, как мы поняли причины жуткой пробки. Мимо нас в сторону Дворцовой площади промчалось шесть или восемь карет скорой помощи, заполнявших пространство вокруг себя сине-красным светом и звуком, означавшим только то, что где-то произошла беда.

– Авария, наверное, – тихо сказала Зарина, провожая взглядом последнюю карету.

Не знаю, что там должна быть за авария, что понадобилось столько неотложной помощи, но звук сирен еще минут пять звучал в голове, вызывая беспокойство. Спустя еще немного времени мы все-таки повернули на Невский и без проблем доехали до ателье. Никакой аварии видно не было, но я не успела задуматься об этом, поскольку уже представляла, как примеряю новое платье.

А вот Лиза и Зарина так увлеклись обсуждением возможной аварии, что в миг протрезвели, а я продолжала слышать их предположения уже из примерочной. В это время две сотрудницы ателье помогали мне справиться со шнуровкой и следили, чтобы я не повредила еще не закрепленные части рукавов.

– Лиз, я загуглила, и в интернете вообще ничего. Всяко пыталась писать и «авария Невский» и «восемь скорых помощей». Кха-кха. – слышала я приглушенный голос Зарины.

– Да, и в группе в ВК пока ничего. Даже на картах обычно пишут же, что вот тут-то авария. Еще значок такой, с кирпичом.

Тут, я услышала, как в разговор вмешалась владелица ателье по имени Елена:

– Ой, девочки, у меня сегодня так болит голова. Уже две недели болит, но сегодня особенно сильно. Может, магнитные бури?

– И что, внезапно такая буря сразила сразу большое количество метеозависимых человек, и им понадобились скорые? – спросила Лиза.

– Даа! Я слышала, что как раз там, на дворцовой площади сегодня выступление группы какой-то. Может, громкие слишком?

Дальше слушать я уже не стала, потому что одна из девушек так сильно затянула мне корсет, что последняя порция креветок отчаянно поспешила наружу. Я попросила ослабить и подумала, возьмут ли они дополнительные деньги за стирку, если меня стошнит на платье.

– Ой, вас тошнит? – сказала одна из девушек, с большим количеством веснушек на круглом лице. – Не думаете, что это симптом нового вируса? Мне сейчас звонил друг и сказал, что со всего города все «скорые помощи» едут в центр. А это странно.

– Маш, перестань. Просто напились эти на Дворцовой. Или подрались. А если Елена Николаевна еще раз за сегодня так сильно надушится этими своими духами, то и меня стошнит.

Девушки хихикнули и продолжили работу над моим платьем, периодически делая отметки ярко-розовым мелком и закалывая ткань в местах вытачек.

Вскоре платье было побеждено, и я вышла в зал, наполненный шифоном и шелком, где для меня был приготовлен специальный помост, чтобы стоять выше всех, и чтобы на платье попадало как можно больше света. Платье было роскошным. Наверху корсет, идеально подчеркивающий мою подросшую после набора веса грудь. Никаких лишних деталей, только нежно-бежевая ткань и китовый ус. Вместо рукавов воздушные газовые ленты, обрамляющие плечи. С юбкой по пышности могли бы посоревноваться наряды из диснеевских фильмов. Все так, как мне и хотелось, быть в день свадьбы принцессой. Маленькие, впечатленные моим пением, птички нести его не будут, но эффект это испортить не должно.

Я вышла, ожидая восторженных «Ох», «Ах» и «Какая ты красивая». Вздохи-то я услышала, но доносились они от дивана в дальнем зале комнаты. Я подошла ближе и увидела, что у Елены действительно болит голова. Женщина полулежала на диване, глаза ее закатились, и она лихорадочно дышала. Вокруг бегали мои девочки. Лиза усиленно махала на Елену журналом, и кричала, чтобы Зарина скорее принесла воды.

---