Простые сложности

Алина Аркади

Глава 1

Нина

Сегодня ужасный день. Нет, не так ‒ омерзительный. Начавшийся пролитым кофе на брюки и закончившийся заседанием суда, на котором я официально стала разведённой женщиной. Через десять дней решение вступит в силу, и на четырнадцатой странице паспорта появится штамп, подтверждающий мою свободу. Но главное сделано: Орехова станет Савёловой, вернув себе прошлую жизнь.

Единственная радость прямо сейчас скачет рядом, крепко сжимая мою ладонь. Егор пока не понял, что наш папа стал воскресным, с редкими посещениями и мизерной помощью. Вряд ли сын вообще будет страдать по нему, привыкший к постоянным отлучкам и появлениям отца поздним вечером, когда уже спит.

‒ Мам, купишь мишек Барни? ‒ Сладкоежка не может пройти мимо магазина, чтобы не вытрясти какую-нибудь вкусняшку.

‒ Куплю.

Заходим в мини-маркет, бродим минут десять по рядам. Кроме сладкого нужны и нормальные продукты. Вспоминаю, что не обговорили с Яной меню на ужин, поэтому беру все на своё усмотрение. Сестра будет не против. Она никогда не против. До сих пор терпит меня в своей квартире только по причине нежелания стоять у плиты и заниматься домашними делами, да и попробуй угоди двум мальчишкам с непростыми запросами.

Медленно идём в сторону дома. Егор успевает измерить все попадающиеся ему по пути лужи. Весело прыгает и заляпывает штаны. Пусть радуется. Хотела бы я сейчас быть хоть на треть счастливой, как сын. С трудом отрываю его от интересного занятия и тащу на третий этаж, в квартиру, которая вот уже месяц является нашим домом.

‒ Привет, пакеты возьми, ‒ вручаю сестре продукты, снимаю обувь и ищу под слоем грязи своего сына. Даже лицо испачкано, не говоря уже обо всём остальном.

‒ Как прошло?

‒ Нормально прошло, ‒ топаю в нашу с Егором комнату за сменной одеждой.

‒ Нин, хватит молчать, ‒ таскается хвостиком следом.

Неугомонная младшая сестра иногда кажется мне старшей. Постоянно учит, осыпает наставлениями и советами. Раньше нужно было слушать, обращать внимание, когда люди рассказывали о похождениях моего мужа. Сейчас поздно.

‒ Нас развели. Всё.

‒ А алименты? А иск по разделу имущества? ‒ не унимается, начинает раздражать.

‒ Юрочка на правах генерального директора своей небольшой фирмы назначил себе заработную плату в пятьдесят тысяч рублей. Посчитай ‒ двадцать пять процентов на помощь сыну.

‒ Двенадцать пятьсот? Ты серьёзно? Нин, это ненормально.

Переодевшись, иду на кухню, чтобы взяться за приготовление ужина. Егор с Мишкой возятся в детской: слышны визги, а значит, мальчики снова дерутся из-за какой-то игрушки. Яна идёт следом. Садится за стол, пока я разбираю продукты.

‒ Знаю, но, увы, ничего сделать не могу, ‒ развожу руками. ‒ Вот так, Янка, двенадцать тысяч, и ни в чём себе не отказывайте. Кушайте ‒ не обляпайтесь, как говорится. ‒ К глазам снова подступают слёзы от обиды, непонимания и жалости к самой себе.

‒ Так, ладно. А имущество?

‒ Пока было предварительное слушание, на котором моему драгоценному мужу дали понять: не сможет договориться, предложив отступные, будем пилить его фирму. Дом он заблаговременно переписал на мамочку, поэтому там мне ничего не светит. А вот за остальное можно побороться.

‒ Требования выдвинула?

‒ Да, ‒ улыбаюсь, ‒ пять миллионов и машину. Мою машину, которую этот козёл нагло отобрал. Если согласится, смогу нам с Егоркой купить квартиру, нет ‒ превращу его жизнь в ад, вставляя палки в колёса. Если войду в его дело, он посрать без моего ведома не сможет, к тому же буду в курсе всех дел и финансовых операций, а прибыль будет делиться пополам.

‒ Он согласился?

‒ Ага, ‒ фыркаю, ‒ предложил забрать иск и только после этого пообещал выполнить все мои требования.

‒ Нин, ты же не заберёшь? Да? ‒ Янка подскакивает. ‒ Ты же знаешь, что иск на раздел имущества можно подать только один раз!

‒ Знаю, успокойся. Именно поэтому требую гарантий: подписываем документы у нотариуса о передаче денег и автомобиля, и потом я забираю иск. Нет ‒ пусть валит ко всем чертям.

Даже не знаю, как я решилась на подобного рода ультиматум. Юра всегда мастерски умел меня придавить, переманить на свою сторону, не оспаривая решений. Вот и сейчас выбрал привычную тактику, только не взял в расчёт, что обиженная и оскорблённая женщина проявит характер, не пойдёт на уступки, начнёт настаивать на своём. У меня есть трёхлетний ребёнок, за которого я несу ответственность. Уступлю сейчас ‒ не получу ничего. Необходимо бороться до конца.

‒ Молодец, Нинка! Горжусь! ‒ Сестра целует меня в щёку, обнимает. ‒ Наконец-то ты прозрела, реально оценив своего мужа. А то всё «мы будем вместе до самой старости и умрём в один день». Тьфу быть такой наивной.

‒ Не наивной, Ян, влюблённой. Это разные вещи.

‒ Возможно, но, слепо следуя за своим Юрочкой, ты совсем забыла, кто ты. Растворилась в нём настолько, что, кажется, потеряла саму себя.

‒ Всё не совсем так…

‒ Так, Нин. Вот когда тебя спрашивали, как у тебя дела, ты что отвечала? ‒ Задумываюсь на секунду, вспоминая, когда кто-то, кроме сестры и мамы, интересовался моей жизнью. ‒ А ты говорила: Егорка здоров, у Юры всё хорошо, бизнес развивается, дом обставили… А человек-то спрашивает, как дела у тебя, понимаешь? Его ты интересуешь, а не твой волшебный муж. А тебе есть что ответить?

‒ Наверное, нет, ‒ пожимаю плечами.

‒ Вот именно. Поэтому налаживай свою жизнь. А вот когда всё у тебя придёт в норму, поверь, и Егору будет хорошо.

Умом я понимаю и принимаю мнение сестры, вот только сердце ещё поскуливает от сожаления потерянных лет. Я любила человека, который уже давно этого не заслуживал и развлекался с другой женщиной.

‒ Так и сделаю. Только немного в себя приду, ‒ стараюсь улыбнуться, но жалкая попытка сразу вызывает у сестры недовольное цоканье. ‒ Устала ты от нас, да?

‒ Нет, конечно. Не говори ерунды. Как Саши не стало, мы с Мишкой вдвоём. Сейчас ему хоть компания есть ‒ Егор. Дерутся, правда, не на жизнь, а насмерть, но это ничего ‒ характер закаляется. Пусть учатся договариваться, ‒ поднимается, чтобы сварить кофе, аромат которого разливается по кухне и приятно щекочет ноздри.

‒ И мне свари, ‒ пристраиваюсь к Янке.

‒ Обязательно, ‒ берёт турку побольше, в расчёте на двоих. ‒ Мама звонила, ‒ начинает издалека, хотя я и так знаю, что сестра скажет дальше. ‒ Спрашивала, почему ты с внуком не хочешь жить с ней. У неё просторная трёшка, места всем хватит.

‒ Потому что я не готова к длинному разговору с ней. Как всегда: «я же говорила», «нужно было смотреть, за кого замуж выходишь», «Юра твой изначально не вызывал доверия». Я всё это уже слышала.

Слышала и хорошо помню, как именно мама просила подумать, когда Орехов сделал мне предложение. Но тогда, шесть лет назад, мне казалось, что я встретила настоящую и единственную любовь, которая перенесёт все ураганы и штормы, оставшись глубоким чувством. По сути, эта самая любовь не вынесла любвеобильности моего мужа.

‒ Не брать трубку как минимум некрасиво. Мама переживает. Позвони, поговори. Я предупредила её, что пока не стоит давить на больное и читать тебе нотации ‒ сделает только хуже. Я и так месяц прыгаю вокруг тебя, стараясь вернуть к жизни. А ещё суд по имуществу, за который ты переживаешь не меньше. Радовался твой Орехов, что стал свободным?

‒ Ещё бы, ‒ отхожу к окну, уставившись в одну точку. Ранняя весна не радует противным дождиком и пронизывающим ветром. ‒ Побежал к своей Ирке сообщить радостную весть. Так кричал, что хочет развода, аж стёкла звенели в зале суда.

‒ А ты не хотела подумать?

‒ Нам давали тридцать дней на раздумья, положенные по закону. Больше не имеет смысла. Ничего не изменится, так зачем тянуть?

Вспоминаю довольную рожу Орехова, вылетевшего из суда на крыльях любви. В машине его ждала Ира. Я видела её и раньше, когда муж утверждал, что Лесникова оказывает ему помощь в некоторых вопросах как юрист и их связывают исключительно рабочие отношения. Оказалось, что вместе они уже больше года и как только Юра выпроводил нас с Егором из дома, туда въехала Ира. Выбросила оставшиеся вещи, которые были мне дороги, и «вычистила» дом от свидетельства моего присутствия. Лидия Павловна, моя свекровь, как оказалось, была в курсе отношений сына на стороне и всячески ему потакала. «Юрочке нельзя ничего запрещать» ‒ все шесть лет она, как мантру, повторяла одно и то же, молниеносно исполняя прихоти сына. Их отношения были настолько тесными, что звонила она по шесть-восемь раз в день узнать, что сынок кушал, пил, когда купался и куда ездил. Последним и, кажется, не главным вопросом была заинтересованность во внуке.

---