Гранд-отель «Европа»

Илья Леонард Пфейффер

Ilja Leonard Pfeijffer

Grand Hotel Europa

This book was published with the support of the Dutch Foundation for Literature.

В тексте неоднократно упоминаются названия социальных сетей, принадлежащих Meta Platforms Inc., признанной экстремистской организацией на территории РФ.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© 2018 by Ilja Leonard Pfeijffer

Original title Grand Hotel Europa

First published in 2018 by De Arbeiderspers, Amsterdam

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

Посвящается Стелле

Глава первая. Миссия

Первым, с кем я заговорил по прошествии долгого времени, если не считать пары дежурных фраз, которыми я перебросился с хмурым таксистом в начале и в конце поездки, был худощавый смуглый юноша в ностальгической красной униформе коридорного. Я заприметил его еще издали, когда такси, похрустывая шинами по гравию меж платанами, начало приближаться к конечному пункту длинной подъездной аллеи. Он сидел на мраморных ступеньках крыльца перед входом, обрамленным коринфскими колоннами, под золочеными буквами, составлявшими название «Гранд-отель “Европа”», и курил. Намереваясь помочь мне с багажом, он поднялся. Сожалея, что мой приезд прервал его перекур (а так оно и было), я сказал ему, отпустив такси, что багаж может подождать, что я проделал дальний путь и тоже не прочь выкурить сигаретку. Угостив его Gauloises Brunes без фильтра из голубой пачки, я дал ему прикурить от своей Solid Brass Zippo. На кепи коридорного золотыми нитями было вышито: «Гранд-отель “Европа”».

Мы сели и несколько минут безмолвно курили на ступеньках парадного входа некогда роскошного отеля, в котором я планировал временно обосноваться, как тут он прервал молчание.

– Прошу прощения за необузданное любопытство, – сказал он, – но смею ли я поинтересоваться, откуда вы?

Я выпустил дым в сторону облачка пыли – воспоминания, оставленного такси вдалеке, на кромке подъездной аллеи, переходящей в парк.

– На этот вопрос можно дать несколько ответов, – сказал я.

– Я бы с превеликим удовольствием выслушал все. Но если это отнимет у вас много времени, то выберите самый красивый из них.

– Основная причина, по которой я сюда приехал, заключается в том, что я надеюсь найти здесь время для ответов.

– Простите, что побеспокоил вас при выполнении столь важной миссии. Мне надлежало бы усвоить, что мое любопытство зачастую в тягость гостям, как утверждает господин Монтебелло.

– Кто такой господин Монтебелло? – спросил я.

– Мой босс.

– Консьерж?

– Он ненавидит это слово, хотя ему нравится его этимология. Он говорит, что оно происходит от французского comte des cierges, граф свечей. Всему, чему я научился, я, по сути, обязан господину Монтебелло. Он мне как отец.

– Как тогда лучше его называть?

– Он метрдотель, но предпочитает титул мажордома, поскольку в нем содержится слово «дом», и, стало быть, по его мнению, наша главная задача – сделать так, чтобы гости отеля позабыли, какое место они считали своим домом до того, как оказались здесь.

– Венецию, – сказал я.

Стоило мне произнести название этого города, как мне на брюки просыпался пепел от сигареты. Он заметил это и, прежде чем я успел возразить, снял белую перчатку, чтобы тщательно отряхнуть ею мою штанину. У него были худые смуглые руки.

– Спасибо, – поблагодарил его я.

– Что такое Венеция? – спросил он.

– Место, которое я считал своим домом до того, как оказался здесь, и самый красивый ответ на твой предыдущий вопрос.

– Какая она, Венеция?

– Ты никогда не был в Венеции? – спросил я.

– Я никогда нигде не был, – сказал он. – Только здесь. Вот почему, к неудовольствию господина Монтебелло, у меня выработалась привычка докучать нашим гостям своим любопытством. Я пытаюсь увидеть мир через их истории.

– Какое же место ты считал своим домом, прежде чем приехать сюда?

– Пустыню, – ответил он. – Но господин Монтебелло помог мне забыть о пустыне. Я благодарен ему за это.

Мой взгляд скользнул по территории отеля. Колоннада заросла плющом. Одна из высоких глиняных ваз, в которой клубилась бугенвиллея, треснула. Гравий перемежался сорняками. Веяло безмятежностью. Или, точнее сказать, смирением. Точно так же примиряются с ходом времени и разного рода потерями.

– Венеция осталась в прошлом, – вздохнул я. – Надеюсь, что господин Монтебелло поможет и мне забыть о ней.

Я затушил сигарету в цветочном горшке, служившем нам пепельницей. Он сделал то же самое и вскочил, дабы позаботиться о моем багаже.

– Спасибо за компанию, – сказал я. – Можно спросить, как тебя зовут?

– Абдул.

– Приятно познакомиться, Абдул. – Я представился. – Пойдем внутрь. Пусть все начинается.

Даже если бы меня не предупредили о существовании мажордома, он при всем желании не смог бы остаться незамеченным. Стоило мне переступить порог его крепости и святилища, как он, пританцовывая, устремился мне навстречу. Он приветствовал меня с такими почестями, пируэтами и арабесками, что сомневаться не приходилось: передо мной – профессионал.

Он заранее выучил наизусть мое имя и тонко намекнул на свою осведомленность о том, что я именую себя писателем. Участливо интересуясь, не слишком ли утомительным был мой долгий вояж, он с ловкостью фокусника незаметно извлек откуда-то щетку для одежды, чтобы привести в порядок плечи моего пиджака, и не преминул при этом похвалить покрой костюма. Словно чувствуя ответственность за все мироздание, он извинился за подозрительность, присущую современному обществу, обязывающему его соблюдать определенные формальности, которые, впрочем, по его заверению, вполне могли подождать, пока я не приду в себя после путешествия.

Когда я сказал, что, к сожалению, еще не знаю, сколь долго намерен здесь пробыть, и надеюсь, это не составит большой проблемы, он развеял мое беспокойство элегантным взмахом руки и поклялся в том, что иметь возможность считать меня гостем – это честь для заведения и удовольствие для него лично и что он лишь горячо желает, чтобы радость эта длилась бесконечно. Затем он наклонился ко мне и доверительным шепотом произнес, что положительно не хотел бы иметь привычку вмешиваться в чужие дела, но сейчас не в силах с собой совладать, поскольку заметил, что моя левая запонка ненадежно застегнута, и он себе не простит, если вследствие его деликатности я ее потеряю.

Он спросил дозволения сопроводить меня до специально подготовленного к моему приезду номера люкс. И выразил уверенность, что этот номер придется мне по вкусу, но если я обнаружу малейшие несовершенства, то он лично позаботится о том, чтобы все мои особые пожелания были незамедлительно исполнены. Он взял на себя смелость доставить в номер прохладительные напитки и легкую закуску. Не угодно ли мне проследовать за ним?

Господин Монтебелло, мажордом гранд-отеля «Европа», повел меня из вестибюля, где находились стойка регистрации и помещение для персонала, через высокие дубовые двери в просторное фойе с мраморными колоннами, откуда на верхние этажи поднималась массивная лестница. Он скользил по коврам с длинным ворсом точно фигурист, с легкостью разворачиваясь ко мне лицом, чтобы ответить на мои вопросы или поделиться любопытными подробностями, и, не сбавляя скорости, продолжал движение задним ходом. Если бы время от времени он не исполнял пируэт, чтобы дать мне возможность его нагнать, я бы с трудом за ним поспевал. Абдул с багажом следовал за нами.

– Cлева у нас здесь библиотека, – сказал мой проводник, – а за ней – Зеленый зал и Китайская комната. В другом крыле расположены гостиная, зал для завтраков и наш скромный ресторан, в котором я забронировал для вас постоянный столик у окна с видом на перголу, розарий (или то, что от него осталось) и мерцающий за ними пруд. Фонтан, увы, вот уже несколько лет как вышел из строя, но смею вас заверить, что наш повар сделает все от нее зависящее, дабы сгладить это досадное недоразумение и настроить вас на благодушный лад.

В фойе висела фантастическая, захватывающая дух старинная люстра.

---