Но вот беда, спокойный Сергей Бойцов превращается в полного отморозка, стоит зайти речь о его сестре. Наталье Бойцовой. Татке.

Это знают все. Абсолютно все в городе. И даже немного за его пределами.

Так что, по-любому, те, кто утащил мою девятнадцатилетнюю сестру ночью на озеро, не в курсе, чем рискуют. А она сама не рассказала, естественно.

В низинке, прямо у воды, вижу компашку. Парни, в основном, две или три девчонки. Танцуют под громкое бумцанье. Татки нет среди них.

На меня тут же паника такая налетает, что сердце, которое, похоже, из пяток не вырулило, замирает и леденеет. И пальцы леденеют.

Суки… Где Татка???

Тут сбоку трещат кусты, и с криком «А пошел ты нахер, козел!» вылетает прямо на меня взъерошенная сестра.

Тут же натыкается взглядом на мою физиономию, наверняка на редкость злобную, потому что тормозит, как в кот в мультике, всеми четырьмя конечностями, плюхается на жопку и пытается уползти обратно в кусты.

Но это дохлый номер.

Я уже в себя достаточно прихожу, чтоб метнуться и перехватить за тонкую щиколотку, рвануть на себя.

Татка охает, проезжается пузом по песку, дрыгает ногой. Но как-то вяло, без энтузиазма.

Поднимаю ее под мышки, и держа на весу, пристально разглядываю немного чумазое лицо.

А она смотрит на меня… И неожиданно икает!

Пьянь!

Ставлю на землю и досадливо с размаху луплю по заду в коротких джинсовых шортиках.

– Ой! Серый! Скот!

Она еще что-то пытается вякнуть, и даже вякает, но я молча передаю ее Коляну, а сам сначала лезу в кусты, выуживаю несостоявшегося героя любовника, не успевшего даже ширинку расстегнуть.

Без разговоров бью в челюсть.

Тот падает, как срубленное дерево. Громко и с треском.

Я выхожу, приватизирую у Коляна биту, демонстративно не обращая внимания на мат Татки, которая уже не вырывается из лап Коляна, знает, что бесполезно, и спускаюсь вниз.

Компания, которая за громкой музыкой не заметила не только нашего появления, но и потери бойца, продолжает веселиться.

Подхожу к музыкальной шкатулке и прекращаю ее существование парой ударов.

Как только бумканье заканчивается, начинается бабский визг и невнятные попытки в «Эй, мужик, какого хера?»

Но дальше этого дело не заходит.

На более внятное сопротивление у придурков не хватает моральных сил.

Оно и понятно. Эффект неожиданности, мать его.

Ну и во мне метр девяносто, сто десять кило и борода лесоруба.

Из леса вышел. С битой.

Весь такой… Неожиданный.

Я последовательно бью все три шарманки, и никто мне не мешает! Даже как-то не интересно!

Под конец казни уже бабы не визжат, парни не матерятся. Стоят, напряженные. Обоссанные.

Показательно прокручиваю биту в руке, вспоминая недавно посмотренный сериальчик про зомбаков. Был там один убойный перс. Тоже с битой ходил. И нехило так ей бошки сносил.

Но у нас тут не сериал. Хотя все остальные атрибуты в наличии. Ночь, тусклый свет фар, которые я специально не бил, чтоб сцену осветить. И даже зомбаки есть.

– Ну чего, суки, кто меня знает?

Все молчат. Боятся. Это правильно.

– Ну? Кто меня знает, уйдет живым.

– Я! Я тебя знаю! – тут же орет какой-то пацанчик, по виду, ровесник Татки. – Ты – Боец, да?

– Угадал! – улыбаюсь приветливо-приветливо. Так, что всю компанию, в количестве десятерых человек, сносит к воде. – А какого же хера здесь делает моя сестра?

– Кто?

И столько удивления в его голосе! Вот как так? Знает меня и не знает ее?

– Сестренка моя. Вон та голожопая таракашка, которую ваш смертничек в кустах мял!

Все, как по команде смотрят на Татку, которая сидит на байке Коляна и зло сдувает волосы со лба. Дуется, коза.

– Да она… Да она не сказала! А я же не знал! Я думал, так, телка просто!

Я коротко тыкаю парнишку в живот битой, и он сразу же захлебывается воздухом, сгибается.

– Телка?

– Девушка! Девушка, хотел сказать!

Опять тонко взвизгивает баба в стройных рядах зомбаков. От ужаса, наверно.

Хотя я вообще ничего ужасного не делаю. Разговариваю просто.

– То есть, ты знаешь, кто я, но не знаешь, кто она? Откуда ты, мальчик? И кто все эти люди?

– Яааа… Я в гости приехал, к тетке!!! А это – мои знакомые!!! Они не в курсе, кто ты!!! Они не местные!!! А тебя я с прошлого года знаю! Видел! И в клубе твоем был!

Это уже он на истерике орет, а я неожиданно успокаиваюсь. В самом деле, чего разошелся? Хотя, если б моя сестра тут утонула к херам, в озере, или изнасиловал бы ее тот утырок… Нет, хватит. Не злимся. С Таткой все хорошо. Все хорошо.

– Ладно. Хорошо, что все хорошо кончается, да? – опять улыбаюсь я. И вся компания дружно делает еще шаг назад, – теперь вы знаете меня. А я знаю вас.

С этими словами я еще раз прокручиваю биту в руке, хмыкая про себя на тупые киношные эффекты, и иду к Коляну и Татке.

Отдаю ему биту, ссаживаю козу с сиденья, шлепком по заду задаю направление. Она подпрыгивает. Смотрит зло, но не говорит ничего. Резво скачет к байку. Усаживаемся и валим из этого рассадника пиявок.

Чувствую, как тонкие пальцы Татки обхватывают меня за талию, как она прижимается ко мне, а потом демонстративно обхватывает своими длиннющими ногами, пользуясь тем, что я в движении и не могу ей запретить.

Колян едет рядом, наверняка это все дело видит, и, даже, скорее всего, скалится, сволочь. Но мне сейчас не до него.

Татка едет за моей спиной, прижимается ко мне тонким телом, обхватывает ногами. А я завожусь. Дико. Непотребно. До красных пятен перед глазами.

И нихера не помогают мантры, которые раньше спасали.

Уже не спасают.

Уже год не спасают.

С того прошлого проклятого лета, когда я поцеловал ее после выпускного.

Я, Серега Бойцов, широко известный в узких кругах как Боец, бывший боксер, вполне успешный бизнесмен, нормальный, солидный даже мужик, тридцати пяти лет.

Поцеловал в губы восемнадцатилетнюю девчонку, только закончившую школу. Свою сестру.

Свою сводную сестру.

Которую нельзя трогать.

Глава 3

«Я всегда остаюсь одна, остаюсь одна…»

Голос певицы мне не нравится. Дурацкий какой-то, писклявый. Даже не знаю, кто это. Ну и плевать. А вот слова… О да, слова ложатся правильно. Так, как надо ложатся.

Я сейчас тоже не отказалась бы от вирта. Потому что в реальности… Ну ее нахер, эту реальность.

Пальцы не попадают по нужным кнопкам, но Т9 меня любит.

«Привет, засранец»

«Где ты?»

Ой… А что так сразу? А где прелюдия?

Я смеюсь, ловлю на себе внимательные взгляды говнюков со противоположной стороны улицы.

Братва, фак вас раззадорит или отпугнет? Проверим?

Провожаю удаляющиеся фигуры, машу на прощание средним пальцем. Слабаки. Хотя, в принципе, есть еще вариант, что они меня знают. Или знают этого говнюка. Потому и не связываются. Не такой уж у нас большой город, в конце концов. Все знакомы через пять рукопожатий.

Но все равно. Слабаки. Ну, подумаешь, нажралась? Подумаешь, сижу на бордюре? Может, я в печали? Может, я была бы не против, если б кто утешил?

«Где ты?»

О, вот он. Не слабак.

А позвонить, братух? Кишка тонка?

Хотя… Знает, что не возьму.

Голосок певицы звучит набатом: «Я всегда остаюсь одна, остаюсь одна»…

Да, подруга, ты меня понимаешь.

Телефон вибрирует. Не выдержал, звонит.

Ответить? А как же вирт?

«Найди меня».

Нет вирта, будет квест.

Ищи меня, братух. Ищи.

«Найду, будет жопа битой!»

Ой… БДСМ? А почему бы нет?

«Будешь бить сильно? Мне надо будет считать удары?»

Пауза. Это он, наверно, глаза обратно в глазницы вставляет.

А я отхлебываю прямо из бутылки.

Бармен, душка, отдал с концами. Только чтоб убралась из заведения. Скорее всего, он пожалеет об этом. Если этот гад, мой брат, узнает, что меня тут практически даром нажрали, кирдык заведению, ага.

Но есть вариант, что я отсюда уйду до того, как он меня найдет.

Делаю попытку подняться.

А нет… Нет вариантов. Нет у меня вариантов. Никаких.

«Никто из них не знает, что вообще делать со мной, что со мной делать…»

Неправда.

Он знает.

Но не делает. Не делает!

Я пьяно смеюсь, причем, словно со стороны слышу свой смех, и он реально пьяный. Больной.

Я сама – больная. Очень больная.

Извращенка, ага.

Виски проливается на платье. Красивое такое. Было. В начале вечера.

Я вспоминаю, как шла, через весь зал, за дипломом, какие были кривые губы у директрисы, с мерзкой кровавой помадой, которая окрашивала зубы, и казалось, что она куснула кого-то до мяса.

Вспоминаю, как села обратно, за столик, поправила свою пышную юбочку. Невинный цветочек, ага.

Одноклассники смотрели. Удивлялись.

Еще бы!

Натка – и в платье. Событие!

Потом, уже на выпускном, я смотрела на него, мило болтающего с моей, теперь бывшей класнухой, молодой, красивой бабой. Незамужней.

Смотрела, как она тает от его улыбки, от его, сука, брутального вида, массивных рук, забитых цветными рисунками, от его хищной, жестокой, звериной грации, сквозящей в каждом движении. Он просто руки на стол положил, а она уже кончает. Сучка!

А потом я оглянулась и поняла, что она не одна такая.

---