– Тогда давай просто придерживаться плана, – предложила Сейди. – Пробираемся внутрь через боковое окно, находим статую и вытаскиваем ее через купол в зале. Когда дойдет до дела, придумаем, как быть со свадьбой. Может, предпримем какой-нибудь отвлекающий маневр.

– Что еще за отвлекающий маневр? – нахмурился я.

– Ой, Картер, ну что ты так нервничаешь, – закатила глаза сестрица. – Все будет отлично. Или у тебя есть другие предложения?

В том-то и беда, что не было.

Наверно, вы полагаете, что магия здорово облегчает жизнь, но на самом деле она ее только усложняет. Что бы ты ни задумал, всегда находится миллион причин, почему в определенной ситуации то или иное заклинание не сработает. Ну, или вам помешает какая-нибудь противодействующая магия – например, защитные чары этого музея.

Мы точно не знали, кто их навел, эти чары. Может, кто-нибудь из сотрудников музея был магом, работающим под прикрытием. Вообще-то, такие вещи отнюдь не редкость. Наш собственный отец успешно пользовался своей докторской степенью по египтологии для того, чтобы получать доступ ко всяким редким артефактам. К тому же в Бруклинском музее хранилась крупнейшая в мире коллекция египетских магических текстов – как раз по этой причине мой дядя Амос и обосновался в Бруклине. Одним словом, причины установить в музее защиту или хитрые магические ловушки на подступах к особо ценным экспонатам могли иметься у многих магов.

Как бы то ни было, мы не замедлили убедиться, что все окна и двери запечатаны довольно коварными заклятиями. Кроме того, мы не могли ни открыть на выставке магический портал, ни отправить за нужным экспонатом наши шабти – волшебные глиняные статуэтки, которые служили в нашей библиотеке и обычно могли добыть для нас любой необходимый артефакт из любого музея.

Значит, нам придется отыскать более сложный способ войти внутрь и выйти обратно с добычей. А если мы хоть в чем-нибудь ошибемся, то еще неизвестно, какие заклятия обрушатся на наши головы: каменные стражи-чудовища, жуткие болезни, огонь или взрывающиеся ослы (и ничего смешного: жуткая пакость, к вашему сведению).

Единственный выход, который оказался не заминирован никакими злокозненными заклинаниями, и был тот самый купол над бальным залом. То ли тем, кто устанавливал защиту музея, не пришло в голову, что могут объявиться воры, которые станут красть объемистые экспонаты, отправляя их в полет через отверстие в крыше на высоте сорока метров… То ли ловушки на самом деле были, но мы попросту не сумели их обнаружить.

В любом случае стоило попытаться. И на то, чтобы выкрасть… прошу прощения, позаимствовать артефакт, у нас оставался один-единственный вечер. А потом всего пять дней, чтобы выяснить, как его использовать. Обожаю, когда конечные сроки указаны предельно четко. Очень тонизирует.

– Ну что, влезаем внутрь, а дальше импровизируем? – спросила Сейди.

Я покосился вниз, где свадебное веселье было в самом разгаре, и от души понадеялся, что мы не испортим молодоженам лучший день в их жизни.

– Выходит, так.

– Вот и отлично, – кивнула Сейди. – Хуфу, оставайся здесь и будь наготове. Когда увидишь, что мы возвращаемся, открывай купол. Понял?

– Агх! – отозвался павиан.

У меня в шее неприятно закололо. Что-то говорило мне, что это ограбление не пройдет так гладко, как было задумано.

– Ладно, пошли, – вздохнул я. – Посмотрим, как там дела у Жас и Уолта.

Мы спустились на карниз четвертого этажа, где размещалась египетская коллекция.

Жас и Уолт справились с заданием на «отлично»: прилепили по краям окна клейкой лентой четыре статуэтки сыновей Гора и нарисовали на стекле иероглифы, которые нейтрализовали и магическую защиту, и обычную электронную систему сигнализации.

Когда мы с Сейди приземлились рядом с ними, они как раз вели какой-то серьезный разговор, причем Жас держала Уолта за руку. Я, пожалуй, чуть-чуть удивился, а вот Сейди была поражена до глубины души. Даже пискнула как-то странно, как будто мышь, на которую наступили.

(Именно так и было! Я сам слышал).

Интересно, Сейди-то что за дело? После Нового года, когда мы с Сейди сделали из оставленного нам амулета джед магический маячок, первыми на него среагировали именно эти двое, Жас и Уолт. Мы обучали их уже семь недель, дольше, чем всех остальных ребят, и вроде бы успели неплохо их изучить.

Жас была родом из Нэшвилла. Ее имя – это уменьшительное от Жасмин, только не вздумайте так ее называть, если не хотите, чтобы она превратила вас в какой-нибудь колючий сорняк. Очень симпатичная блондиночка, типичная красотка из группы поддержки… в общем, не совсем в моем вкусе, но при этом она правда ужасно симпатичная: милая, отзывчивая, всегда готова помочь. У нее оказался настоящий талант по части целительской магии, что придавало ей особую ценность в случаях, когда что-нибудь вдруг идет не так. То есть примерно в девяноста процентах случаев, если речь о нас с Сейди.

Сегодня ее белокурые волосы были повязаны черной банданой, а через плечо болталась сумка с магическими принадлежностями, украшенная символом богини-львицы Сехмет.

Когда мы с Сейди дружно приземлились позади них, Жас как раз говорила Уолту:

– Мы с этим разберемся.

Вид у Уолта при этом сделался довольно смущенный.

Уолт был… как бы вам его описать?

(Нет, Сейди, спасибо. Про то, какой он «потрясный», расскажешь сама, только дождись своей очереди.)

Уолту четырнадцать, как и мне, хотя ростом и сложением он вполне вписался бы в футбольную команду колледжа или университета. Высокий, мускулистый, с крепкими ногами. Кожа у него цвета хорошо обжаренного кофе, то есть чуть темнее, чем у меня, а волосы он сбривает так коротко, что они кажутся тенью на его черепе. Сегодня, несмотря на холод, он оделся в черную майку без рукавов и поношенные рабочие шорты. Вообще-то это не совсем стандартная одежда для мага, но с Уолтом обычно не спорят. Он стал нашим самым первым учеником, прибыв аж из Сиэтла, и оказался прирожденным сау – создателем амулетов. На шее у него всегда болталась целая куча золотых цепочек с амулетами, которые он сделал собственными руками.

Я был уверен, что Сейди к нему неровно дышит и очень ревнует его к Жас, хотя, конечно, она сама в этом ни за что не признается. Тем более что последние несколько месяцев она всерьез сохла по другому парню, то есть вообще-то богу.

(Ладно, ладно, Сейди, больше не буду. Хотя заметь, ты даже не пытаешься отрицать это!)

Когда мы так неожиданно прервали их беседу, Уолт резко выпустил руку Жас и даже попятился. Сейди так и стреляла глазами то в одного, то в другую, пытаясь понять, что здесь происходит.

Смущенно откашлявшись, Уолт объявил:

– Окно открыто.

– Отлично. – Сейди перевела взгляд на Жас. – А с чем именно ты собираешься разобраться, интересно узнать?

Жас молча стояла, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

Вместо нее ответил Уолт:

– С книгой… С «Книгой Ра». Раз она такая важная, хочется разобраться с ней получше.

– Точно, – горячо закивала Жас. – Мы про «Книгу Ра».

То, что они врали, было ясно как день, но, в конце концов, если они друг другу нравятся и у них свои секреты, это их дело, и меня оно не касается.

– Ладно, – сказал я, не давая Сейди времени потребовать у них более правдоподобных объяснений. – Тогда веселье начинается.

Створка окна легко распахнулась. Никаких магических взрывов, никакого рева сигнализации не последовало. Вот и славно. Облегченно вздохнув, я спрыгнул с подоконника в коридор, ведущий к египетскому отделу экспозиции. Может, сегодня у нас действительно все получится?

Египетские древности навевали множество воспоминаний. До декабря прошлого года большую часть своей жизни я проводил, путешествуя с отцом по всему свету. Он много ездил по музеям и читал лекции по Древнему Египту. Тогда я еще не знал, что он маг; это выяснилось только в прошлое Рождество, когда он освободил из многовекового плена нескольких богов, после чего наша жизнь сильно осложнилась.

Теперь любой египетский экспонат, на какой я бы ни глянул, вызывал во мне очень личные переживания. Проходя мимо изваяния Гора, я даже вздрогнул. В конце прошлого года сокологоловый бог вселился в мое тело – пусть ненадолго, но впечатлений мне хватило. А когда мы прошагали мимо большого саркофага, я сразу вспомнил, как злобный бог Сет заточил нашего отца в такой же вот золоченый гроб в Британском музее. Повсюду на глаза попадались изображения Осириса – синекожего бога мертвых, и я снова и снова принимался думать о том, как наш папа пожертвовал собой, чтобы стать новым носителем духа этого божества. Теперь он пребывает где-то там, в магических безднах Дуата, восседая на троне царя загробного мира. Трудно передать словами, до чего это странно: смотреть на древнее изображение египетского бога, созданное пять тысяч лет назад, и думать: «Да, это мой папа».

---