Одержизнь

Анна Семироль

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Семироль А., текст, 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

I
Цифры

К концу четвёртой пары силы остаются лишь на то, чтобы следить за передвижением полосы света над покрытой формулами доской. Когда апрельское солнце дотянется из окна до вентиляционной решётки на противоположной стене, ненавистная лекция по математике закончится. И целых четыре дня можно будет не думать о дробях, неизвестных, степенях и извлечении корней.

Худенький светловолосый подросток на заднем ряду у окна прикладывается правой щекой к нагретой солнцем парте. Прищурившись, он смотрит, как в пыльное стекло бьётся пчела. Насекомое недовольно жужжит, настырно раз за разом ударяясь о незримое препятствие. Лапки пчелы покрыты пыльцой, и кажется, что она одета в золотистые тёплые чулки. И где-то в улье её ждут с добычей…

Паренёк неслышно сползает со скамьи в проход между партой и стеной, с опаской косится на пожилого лысоватого профессора у доски. Тот настолько увлечённо повествует о величии цифр и красоте формул, что не обращает на студентов никакого внимания. Крадучись, парень добирается до окна, сдвигает раму в сторону, выпуская пчелу на волю. Под звуки улицы в аудиторию врывается свежий ветер, взметая листки серой бумаги на партах под оживлённые возгласы студентов.

– Месье Бойер! – восклицает профессор.

Подросток неохотно отворачивается от окна, улыбается, разводит руками:

– Простите, месье Сент-Арно. Пчела…

– Это важнее математики, месье Бойер? – В надтреснутом голосе звучит раздражение.

– Для пчелы – да, – со всей прямотой и честностью отвечает светловолосый парень и опускает раму.

Следующая реплика профессора тонет в дружном смехе, и учёный муж сердито машет рукой в сторону нарушителя спокойствия, стряхивая с рукава облако меловой пыли. Вскоре в аудитории воцаряется тишина, и лектор возвращается к теме занятия. Подросток садится на своё место, вздыхает и делает вид, что внимательно слушает. Но сосредоточиться на математике не удаётся. Он думает о том, какое невезение – разозлить профессора в день визита куратора.

«Будто у меня и без этого мало неприятностей, – хмуро размышляет он, подпирая ладонью левую щёку. – Сент-Арно наверняка снова заладит о неуважении будущего Советника к старшим, о том, что Университет даром тратит на меня время, а я занимаю чужое место…»

Солнце кажется по-летнему горячим. Под его лучами утихает простреливающая боль там, где покрывают левую щёку шрамы от ожогов – от внешнего угла глаза к углу рта и оттуда к шее и плечу. Надо было слушаться сестру и не болтаться в феврале без шапки. Тогда бы не застудился, и ухо бы не пришлось лечить, и шрамы бы не дёргало так долго.

«Ничего, – бодрится мальчишка. – Прогреюсь на солнышке, и всё уйдёт – как весенняя грязь с улиц. Так было уже, когда мы в море в непогоду выходили. Просто нужно тепло».

Клонит в сон. Хочется поджать ноги, обнять себя за плечи и хоть немного подремать. Вернуться туда, где море, шаткая палуба «Проныры» и строгий взгляд серых глаз Акеми Дарэ Ка.

Грифель в испачканных мелом пальцах медленно выводит на серой бумаге: «27.07.69». Подросток шевелит губами, считая про себя, и через две минуты пишет рядом с первой записью: «271 день». Обводит несколько раз. Смотрит на цифры так, будто ждёт от них чего-то.

– Задание к следующей паре списываем с доски, – повышает голос профессор. – Не забываем, что через две недели – проверочная работа. Кто записал задание, может быть свободен.

Лекторий наполняется гомоном, шуршанием четырёх десятков грифелей по бумаге, шарканьем ног. Студенты торопятся переписать с доски уравнения, наскоро сметают со столов вещи, переговариваются. Светловолосый подросток с задней парты бережно складывает вчетверо исписанный листок, прячет в пластиковый чехол грифель, закидывает на плечо старенький акриловый свитер и спускается по ступенькам лектория к выходу.

– Жиль, тебя подвезти домой? – окликает его восемнадцатилетний Кристиан Меньер.

Жиль качает головой и добавляет:

– Спасибо. Я сам.

Кристиан ему неприятен. Внешне всё хорошо, симпатичный, улыбчивый крепыш с коротко стриженными модным «дыбариком» тёмными волосами. Не вызывает доверия его стремление помочь, подвезти, подсказать на проверочной работе. Есть в поведении сына бывшего Советника что-то неискреннее. Жиль это чует, читает в хитрых насмешливых глазах молодого Меньера. Когда два года проживёшь на улице, начинаешь считывать людей без труда.

– Поехали с нами, быстрее доберёшься! – настаивает Кристиан, широко улыбаясь.

Так улыбался и Рене Клермон в те моменты, когда рядом была Акеми. Улыбка для особых случаев, чтобы все присутствующие видели. От таких улыбок Жиля тошнило. Или хотелось стать слепым.

«Поторчи-ка за дверью, малыш. У нас с Акеми разговор минут на десять…» – и улыбка. Та самая, сладкая, любезная, сочащаяся ложью.

Жиль щиплет себя за руку, прерывая воспоминания. Мимо проходят студенты, покидая лекторий. Меньера уже подхватывает под руку одна из его подружек со Второго круга, тянет за собой. Хохочет наигранно, что-то рассказывает.

Кто-то легонько дёргает Жиля за волосы, заплетённые в косу. Ему даже оборачиваться не надо, чтобы знать, кто это. Лили Ру – миловидная курносая брюнетка с густыми волосами и мелкими острыми зубками – считает, что косичка Жиля Бойера приносит счастье, и всё норовит за неё подержаться. Он сперва сердился и шарахался, но постепенно привык. Лили безобидна. И считает Жиля чем-то вроде забавной игрушки.

– Мне сегодня нужна удача, – сообщает она, неловко краснея. – Андрэ ведёт меня послушать скрипку. Представляешь – настоящую скрипку!

Жиль не представляет, но раз Лили так нужно… Он вежливо пожимает плечами, улыбается. Девушка подмигивает ему и уносится за стайкой подруг. Жиль провожает их взглядом, улыбка медленно гаснет на губах.

– Месье Бойер?

Ну да, конечно. Лектор Сент-Арно – худшее, что есть для Жиля в Университете. «Сейчас попросит остаться», – вздыхает студент про себя.

– Думаю, ваш куратор уже прибыл, – медленно, словно по привычке диктуя лекцию, произносит профессор. – Прошу вас пройти за мной в кабинет декана.

Поникнув головой, юноша послушно плетётся за месье Сент-Арно по коридору, то и дело натыкаясь на студентов.

– Э, глаза потерял? Смотри, куда прёшь! Осторожно! – несётся то справа, то слева.

Можно было бы удрать. Вполне. Казалось бы, никто не держит. Беги себе, Жиль, двери в конце коридора открыты. И – к морю на обшарпанном красном гиробусе. Или…

– Двести семьдесят один, – тихо шепчет Жиль и переступает порог кабинета декана.

Ему не впервой бывать здесь, но он всякий раз благоговеет перед обилием книг в шкафах за стеклянными дверцами. Их несколько сотен – стоящих плотно, корешок к корешку, в потёртых и потускневших от времени переплётах, едва ощутимо пахнущих, будящих воспоминания о доме. Голова кружится, если вдуматься, сколько знаний хранят эти книги. А если это ещё и истории…

«Когда-нибудь решусь, – думает Жиль, скользя взглядом по книжным шкафам. – Подойду и посмотрю, о чём эти книги. Не может быть, чтобы это были только учебники. Столько наук в мире не наберётся».

Деликатное покашливание заставляет подростка оторваться от созерцания библиотеки и торопливо поздороваться с сидящим за столом деканом – мужчиной лет сорока с обманчиво мягкой улыбкой. Уж кому, как не Жилю, знать, каким строгим может быть месье Лабранш.

– Присаживайся, бессовестный прогульщик, – качает головой декан и указывает Жилю на скамейку перед своим столом. – Месье Сент-Арно, позвольте представить вам месье Канселье – куратора Жиля Бойера.

– Здравствуйте, – вздыхает Жиль, пряча в полупоклоне полный тоски взгляд.

Начальник полиции Артюс Канселье приветствует воспитанника вежливым кивком, пожимает руку профессору математики. Жиль забивается в дальний угол скамьи, опускает голову и замирает. Знает, что от общения куратора с Сент-Арно глупо ждать чего-то хорошего.

– Ну что ж, – начинает декан. – С вашего позволения, поговорим о деле. Так как я весьма заинтересован в успеваемости месье Бойера, я отслеживаю её по всем предметам. Результаты меня удивляют. Наш юный студент демонстрирует феноменальную память, высокую способность к усвоению материала. И категорическое нежелание учиться.

Канселье сдержанно хмыкает. Жиль делает вид, что в мире нет ничего интереснее грязи под ногтями.

– Месье Лабранш, скажу больше! – напористо встревает Сент-Арно. – У него нет никаких способностей к математике! Абсолютно! Худший студент в группе, месье декан! Либо слишком юн, чтобы понимать царицу наук, либо просто необучаем.

– Необучаем? – усмехается декан Лабранш.

– Совершенно! Ни одной сданной проверочной работы! – кипит профессор. – На лекциях спит, прогуливает…

---