На столе появилась банка тушенки, быстро завариваемая лапша и пакет кошачьего корма. Вирус тут же сделал стойку и, спрыгнув на пол, по-деловому перебрался на табурет, уставившись на свою еду. Егор усмехнулся и извлек из рюкзака кошачьи миски, в первую налил чистой родниковой воды, во вторую вывалил весь пакет, который носил гордое название – «Телятина с овощами в белом соусе».

– Наворачивай, – спуская миски на пол, разрешил он. – И вообще отвыкай, скоро будешь питаться тем же, чем и я.

– Мяу, – раздался с пола возмущенный мявк.

– Вот тебе и мяу, – развел руками Адашев, – мы тут надолго.

– Мяу, – оторвавшись от телятины, с изумлением произнес кот.

– Так уж вышло, – пояснил Егор, заваривая макароны. – Завтра тяжелый день, будем сюда наше имущество перевозить. Если время останется, пройдемся по округе, посмотрим, как обстоят дела с валежником. Да и Семенычу нужно мзду в тайник занести.

Кот переключился на воду, после чего зевнув, вернулся на полку над печкой.

Адашев достал сигарету, но потом передумал и полез на маленький чердак, там у него хранился внушительный запас самосада. Через пять минут он, довольный, сидел на вросшей в землю лавке и выпускал ароматный дым из подаренной местным егерем трубки.

На улице стемнело окончательно, в лесу заорала какая-то ночная птица. К своему стыду, Егор не смог ее определить, но сейчас это не важно, первая охота была запланирована на послезавтра. Расстелив спальный мешок на кровати, Егор достал из рюкзака старый и очень мощный радиоприемник, ловивший все и вся. Покрутив ручки настройки, он послушал вечерний выпуск новостей, вроде все в порядке, ничего с утра не изменилось, но предчувствие беды отшельник ощущал явно. За рубежом, там, где вроде бы всегда все было хорошо, с каждым днем становилось все хуже, и даже самые упертые фанаты заграницы начали понимать, что идеальная картинка рушится на глазах.

– Ну и хрен с ними, – пробормотал Егор и, выключив радио, забрался в спальник. – Ну, что, серый, там останешься или ко мне? – поинтересовался у Вируса Адашев.

Кот все понял правильно. Спрыгнув со своей полки, он в два прыжка пересек маленькую комнату и, запрыгнув на кровать, устроился под боком у хозяина.

– Спокойной ночи, зверь.

– Мяу, – отозвался кот, зевая.

Егор закрыл глаза. «Понедельник – день тяжелый», – подумал отшельник. Он еще не знал, что начались последние дни старого мира.

Неделя прошла в хлопотах. На знакомом болоте была собрана прошлогодняя клюква, заготовлены дрова, все имущество перетащено на остров, подстрелено несколько вальдшнепов и тощий после зимы лось. Консервы – неприкосновенный запас – отправились в холодный погреб. Егор Адашев с Вирусом перешли на полное самообеспечение.

А новости из приемника становились все тревожней. С каждым днем эпидемия набирала обороты. Вот уже она добралась до столицы, отменены регулярные авиарейсы, пустеют улицы, но это только начало, время жестких мер еще не наступило…

Ароматный дым ядреного самосада расползался по острову. Вирус, возмущенно чихнув, спрыгнул с коленей хозяина, где получал свою норму глажки, и демонстративно ушел в дом.

За спиной бубнил приемник. Здесь, в лесу, была проблема с электричеством, но Егор не поскупился на зарядную станцию, работающую на солнечной энергии, и хотя солнце не всегда было доступно, но при любой возможности он восполнял заряд аккумуляторов. Поэтому распоряжение о самоизоляции Егор услышал оперативно.

– Вирус, слышал? – крикнул он в дом, вычищая нагар из трубки. – Нам рекомендуют не покидать дом и держаться подальше от скопления людей. Кстати, ученые говорят, что животные не заражаются, так что, человеки вымрут, и вы будете править миром.

– Мя, – раздалось из дома.

– Именно, мя, – согласился Адашев. – Но мы с тобой, как сознательные граждане, будем следовать указу, и будем держаться подальше от массового скопления людей. До Семеныча тут двадцать километров, а до скопления людей двадцать пять, и то там полсотни дворов.

– Мя, – согласился с ним кот.

Одиночество начало тяготить к концу июня. Единственные люди, которых Егор видел, это два МИ24 прошедших чуть в стороне. Он как раз возвращался с охоты, довольно удачной, пара довольно упитанных зайцев попались в его силки. Вертушки вынырнули внезапно. Занятый разговором с самим собой, Егор не сразу понял, что слышит гудение винтов. А потом увидел их, те шли в полукилометре правее, почти над самыми деревьями, с полным набором вооружения. Минута и вертушки скрылись где-то вдали. Если он не напутал с направлением, «крокодилы» шли в сторону областного центра.

– Однако! – произнес Егор, обращаясь к самому себе.

Добравшись до озера, он вытащил из кустов лодку и, спустив ее на воду, уже через пять минут причалил к узкой заводи на острове. Кот лежал на крыше небольшой пристройки, которую Адашев закончил всего неделю назад, там разместилась летняя кухня – стол из теса и грубая лавка. Вирус лениво поднял голову и тут же снова заснул. Последнее время котяра привык гулять по ночам, ловя мышей, которых на островке хватало, а днем предпочитал спать, греясь на солнце.

– Как ты тут без меня? – швырнув добычу на стол, и набивая трубку, спросил он кошака, но тот проигнорировал человека, лишь только слегка приоткрыл глаза, наблюдая за хозяином. – Серый, ты бы хоть проявил участие в нашей жизни, – продолжил монолог Егор, – а то приходишь только, когда хочешь, чтобы тебя погладили, или когда репьев нацепляешь, ну и, конечно, хочешь жрать.

Вирус встал, потянулся, посмотрел на человека, спрыгнул с навеса и с недовольным видом удалился в дом, проигнорировав хозяина.

– Сука ты, – тихо произнес Адашев и, докурив, принялся за разделку жирных зайцев.

Включив вечером радио, отшельник наконец-то понял, началось. Финансовый кризис и мировая пандемия валили страны, словно те были карточными домиками. Три месяца бардака рушили государства и союзы. Мир погружался в хаос. Столкновения и массовое мародерство в штатах, полыхнувшая десятками этнических конфликтов Африка, глобальная война на ближнем востоке и в центральной Азии, беспорядки в Китае, рассыпавшийся Евросоюз, который и армией-то нормальной не обладал… Постсоветское пространство тоже полыхало. Вирус мутировал и валил население городов. Уже стреляли на поражение военные и полиция, но это мало помогало, зараженных уже никто не лечил, коммунальные службы не успевали убирать трупы с улиц. Вожди и мелкие вождики, региональные и федеральные, выводили толпы отчаявшихся людей на улицы. Все это заканчивалось погромами и новыми трупами. Там, где еще удавалось хоть как сдерживать ситуацию, военные взяли власть и, ощетинившись стволами, отгоняли более невезучих соседей от своих границ.

Егор выключил радио, задумчиво почесав подбородок. Он знал, что поступил правильно, убравшись из города, здесь, в лесной глуши, было безопасно. Но сколько он протянет вот так один, разговаривая с котом, ведь уже сейчас из десятка радиостанций осталась две и обе они гнали новости в прямом эфире, и никакой надежды на стабилизацию ситуации. Неужели так выглядит конец мира? Страшно, даже при том, что он только слышит, но не видит этого.

Захотелось чего-то человеческого. Адашев вышел наружу и дохнул свежий насыщенный кислородом лесной воздух. И вдруг он понял, что ему требуется. Добежав до воды, он скинул легкие штаны и тонкую не раз латаную рубашку, нырнул в воду. Холодная вода остудила не только тело, но и горячие мысли. Желание сходить, посмотреть, что творится в мире, ушло. Адашев знал, что скоро оно вернется, но сейчас соваться к разваливающейся цивилизации было глупо. Он успокоился, и теперь, плавая на спине, смотрел в ночное небо, на котором сияли яркие далекие звезды.

– Интересно, есть там кто? – спросил он вслух сам себя. – Или там, за лесом, гибнет единственная разумная жизнь во вселенной?

В эту ночь он спал без сновидений, то, что мучило его последние дни, ушло.

На следующей день Егор добыл внушительного кабана. Свалить зверюгу удалось только с пятого выстрела, матерый дикий свин оказался на диво живучим, и всю следующую неделю Адашев был занят переработкой почти ста пятидесяти килограмм мяса. Причем копчением он не ограничился, вялил, сушил, солил, про сало и говорить нечего, его килограмм двадцать в холодной лежит. Плохо, что из хлеба остался только запас сухарей, ну да где ж его посреди леса взять-то?

Бредущего к берегу человека Егор увидел, когда на улице уже почти стемнело. Время подбиралось к половине одиннадцатого, и отшельник только что вернулся с рыбалки, добычей стали два приличных окушка и три карпика, так что, уха обещала быть знатной. Заметив движение на берегу, Адашев рухнул в высокую траву, он старался не следить, чтобы не выдать своего присутствия, и, похоже, ему это удалось. Гость ничего не заподозрил и вышел на открытое место. Видно было плохо, но Егор сразу понял, что с человеком что-то не так. Несколько минут тот стоял, опершись на сосну, держась за бок, затем рухнул на колени и зашелся в кашле. Прокашлявшись, гость с трудом поднялся и добрел до воды. Улегшись на брюхо, он принялся жадно пить. Утолив жажду, человек с трудом поднялся и вдруг резко обернулся в сторону леса. Скинув с плеча помповое ружье, он уставился в темноту, но Егор уже видел, как среди деревьев мелькают фонарики. Человек рухнул на пузо и неумело пополз к ближайшей сосне.

---