Там явно обсуждали что-то интересное, но подходить к ним не стоило. В этом возрасте любое внимание девушки парни воспринимают только через призму спермотоксикоза. Оно мне надо, потом от их внимания отбрехиваться?

Слава богу, Сильвер заметил меня и оторвался от компании юнцов:

– Привет! Ну что, насладилась часом триумфа?

– Какой час? Их хватило минут на десять! – фыркнула я, – а что там за бурные дебаты?

– Так весь только что прошла долгожданная презентация AIS.

–Ого! Я за новостями не следила. И как они перевернут мир сейчас?

– Их геноиды теперь неотличимы от людей.

– Да ладно?! – искренне изумилсь я. – Они, безумные, смерти ищут?

Выходит, AIS решило не почивать на лаврах ренессанса интереса к космосу, а подлить бензинчика в почти потухший костер людской обиды и ненависти.

– Что значит неотличимы от людей? Вообще?

– Ну я же им под юбки не заглядывал, – усмехнулся Сильвер. —Откуда мне знать? На видео выглядят как красотки с глянцевых журналов. К тому же сильнее, быстрее и умнее любого человека.

– И на кой он выпустил идеальных любовниц? Ему этого не простят.

– Ну тут ты не права. На презентации как раз заявлено, что секс с ними невозможен. К тому же он их не продает и не сдает в аренду, как старые модели.

– А как тогда?

– А никак. Это то и непонятно. Просто показали и объявили, что они есть такие. И живите теперь с этим знанием.

– Они что, прямо из плоти и крови?

– Вроде нет. Синтетические. Силиконовые красотки. Но на вид и на ощупь от человека не отличишь. Глаза только слишком яркие. Таких у людей не бывает. Так что не спутаешь.

– Пока не догадаются надеть контактные линзы, – усмехаюсь я.

– Зришь в корень, сестра! – Сильвер устремил палец в потолок.

За плечом Сильвера неожиданно возник Олаф. Ему, как научному руководителю экспедиции почему-то проходить курсы было необязательно. Вроде как он когда-то служил в прошлом и этого воякам оказалось достаточно. Однако Олаф все равно приехал в школу и считал своим долгом отнимать у нас свободное время на бесконечные организационные собрания. Как истинный швед, он был педантичен и просто помешан на дисциплине и правилах.

– Почему бездельничаем? Обсуждали же, что после экзаменов вы должны пройти в аудиторию номер три на инструктаж нашей группы. Там уже почти все собрались.

– Слушаюсь и повинуюсь, господин, – Сильвер карикатурно поклонился, сложив руки у груди.

– Итак, повторим программу. Первый проход к звездной системе Деметры мы совершим на минимальной скорости и тут же вернемся назад. Зонды с обезьянами вернулись без проблем, но воздействие червоточины на психику человека пока не исследовано. Полет пройдет полностью в автоматическом режиме, без участия пилотов. Мы поработаем подопытными кроликами. Самая важная роль в этой части отводится нашему штатному биологу и медику.

Олаф выразительно посмотрел на меня. Я не поняла, чего он ожидал, но на всякий случай встала и картинно раскланялась. Швед поморщился. Наш босс слишком серьезен. Как же я с ним уживусь то там, на неведомых планетах?

И вообще он сейчас о чем говорил? Ей-богу, какая у меня главная роль? Если умом тронемся, так все вместе, а если нормально проскочим, то я тем более не пригожусь. В любом случае медики по возвращении нас по кусочкам разберут и обследуют. Я буду привязана к креслу весь полет.

– Далее, в случае успеха, наступает очередь исследования планет. На орбиту вокруг звезды Деметры будет выведена станция с посадочным модулем. К нашей группе присоединятся военные, во главе с…

– То есть как подопытными кроликами во всякие опасные норы соваться, так мы, а как на планету, так вояки тут как тут?! – крикнул с места Сильвер.

– Прошу задавать вопросы в рамках специально отведенного для этого времени, – холодно заметил Олаф. – Из пяти планет только две кажутся на первый взгляд перспективными. Тела этой системы пока принято называть по буквам греческого алфавита. Итак: Альфа – слишком близко к солнцу. Выжженный камень. Бета и Гамма – уникальный случай – находятся на одной орбите в противофазе. Обе в водяном поясе и зонды обнаружили на них водяные пары. Средняя температура на поверхности на десять градусов выше, чем на Земле. Из-за плотной атмосферы фотографии поверхности сделать не удалось.

– Курорт, – Сильвер удовлетворенно развалился в кресле, как в шезлонге.

Олаф опять предпочел проигнорировать его.

– Дельта теоретически тоже находится в водяном поясе. Температура чуть прохладнее, чем на Земле, но поверхность как на ладони и, судя по снимкам, это голый камень, а атмосфера состоит из аммиака и метана. Планета Эпсилон – малоинтересный газовый гигант.

– Хоть бы чего нового сказал. Это же все даже в желтой прессе обсосали. «Гигантский шаг человечества в другую звездную систему», «ренессанс интереса к космосу», «пять загадок Деметры»– шепотом прокомментировал Януш – чешский астрофизик.

Но у Олафа, как оказалось, был отменный слух.

– Нового? Извольте. Вам не интересно с чего вдруг ООН подорвалось и учредило всемирную космическую корпорацию, а первые лица из списка Форбс проспонсировали создание и корабля? Кто оплатил тот самый ренессанс интереса к космосу, и, главное, какая им выгода с того? Думаете пресса хоть строчку пишет без оплаты? Вы представляете какие деньги стоят на кону?

– Хорошие вопросы. Интересные. А ответы то у вас есть? – не выдержала я.

Олаф щелкнул пультом и на экране появилось изображение зонда и какой-то график. Я в этих черточках ничего не понимала, но Януш подался вперед, как сеттер, почуявший дичь. Он и похож был на эту собаку – рыжий, с узкой волосатой мордой.

– Один из зондов уловил сигнал. Модулированный, сложный. Главное, что один и тот же пакет передавался сразу на нескольких частотных диапазонах. Абсолютно идентичный. Это исключает природное происхождение.

– Да ладно! – невольно вырвалось у меня.

– От какой планеты? – крикнул Януш.

– Зонд уловил сигнал уже когда подходил к червоточине с той стороны, возвращаясь в нашу систему. В это время Бета, Гамма и Дельта были практически на одной прямой. Сигнал шел от одной из трех планет.

– Ну а следующий зонд почему не вычислил точное местоположение передатчика? – спросил кто-то за моей спиной.

– После этого туда летал десяток различных аппаратов. Сигнал больше не повторялся.

– Теперь понятно, зачем там вояки, – вздохнул Сильвер. – Мы ищем тех, кто послал нашему спутнику сообщение: «Иди на хрен и больше не возвращайся». Весьма разумные, наверное, существа.

– А еще тех, кто открыл червоточину, – тихо вздохнул мой сосед – китайский химик Ван.

– Ну да. Всем известно, что вооруженные солдаты – лучшие в мире переговорщики с новыми более развитыми цивилизациями, – добавила я.

Олаф предпочел меня не услышать.

Настал час моего фиаско. Тест, называемый у курсантов «потогонка». Тут сконцентрированы все самые садистские упражнения, из которых я не могу сделать и половины. Мало того, что будешь падать в грязь и бегать там по пояс в воде, так еще нужно карабкаться на стенки, лазать по веревкам и ходить на руках по полосе из перекладин, а в процессе непрерывно постреливать по неожиданно появляющимся мишеням.

Вообще, по училищу ходили легенды о некоем юноше, сумевшим пройти полосу до конца и без промахов. Наверное, это именно легенды, потому что официальный рекорд всех лет всего 97 из 100.

С самого утра у меня сосало под ложечкой от волнения.

Главное, дура, чего боялась то? Что, меня не возьмут в экспедицию, если свалюсь со стенки жопой в грязь? Где они найдут еще экзобиолога, да с медицинским образованием в бэкграунде? Мы тут все уникумы-универсалы. Мало того, что лучшие представители в своих областях науки, так еще и каждый совмещает в себе две, а то и три специальности. Два, а то и три в одном, что позволяет сократить число участников полета до дюжины. Убери любого, и придется искать вместо него двоих как минимум. Которые также не пройдут эту чертову полосу препятствий.

Всех курсантов, включая ученых, привели к точке старта и раздали номера. Мне достался тридцать седьмой.

– Позвольте… тут нет ошибки? – уточнила я у офицера, который следил за тем, как участники тащили со стола наклейки с цифрами. Все уже забрали свои цифры, а на его столе по-прежнему лежали две бумажки. Я уже провела нехитрые вычисления, пытаясь понять последний у меня номер или нет. – Нас всего тридцать шесть. Как может быть, что у вас еще два номера на столе, а я тридцать седьмая? – я потыкала пальцем в свою наклейку.

– Идите к остальным, курсант, – холодно огрызнулся он.

Мы выстроились в линию согласно купленным билетам, то есть полученным цифрам, и долго чего-то ждали. Наверняка какое-нибудь высокое начальства, которое изволило проспать и потому задерживалось.

Я стояла с самого краю. У парня слева от меня на груди красовалась цифра 36. От скуки еще раз пересчитала всех курсантов. Всего тридцать шесть: двадцать пять молодых воспитанников офицерской школы и одиннадцать ученых. Олафа в строю, естественно, не было.

---