KNIGID.RU Потом, уже на улице к нему прицепилось что-то мутное, похожее на тень кошки. Оно прыгало то справа, то слева в огнях проезжавших машин. Дед попытался от неё оторваться, но ничего не получилось. И он просто забил.
На перекрёстке, как раз возле ларька, дед заметил странного, высокого человека в длинном чёрном пальто и такой же чёрной шапочке. Этот человек стоял неподвижно, как памятник.
Дед Селифан подошёл поближе и к своему ужасу опознал странного человека. Это был парторг их паровозного депо, товарищ Буровский.
– Товарищ Струганов! – завопил парторг. – Вы не были на предпоследнем партсобрании! А на последнем вы храпели! Вы позорите пролетариат, товарищ Струганов! А что будет, если об этом узнают на Западе? Рабочие всего мира смотрят на нас с надеждой – а мы на партсобрании храповицкого давим! Партия это так не оставит, товарищ Струганов!
Дед надвинул ушанку поглубже, сделал вид, что ничего не услышал и заковылял дальше.
И вот ларёк уже совсем близко. Дед вскарабкался к нему через сугроб, наклонился, постучал в заиндевелое окошечко.
Окошечко открылось – и оттуда выскочил скелет!
В прямом эфире
Однажды мы набрали на даче яблок, запихали в багажник нашего побитого жизнью “Опеля”, который ещё в 1996 нам пригнали из Германии, – и поехали назад, на Силикатный.
По радио передавали стандартную поздравительную парашу: наша любимая бабушка Фрося Петровна, несмотря на свои годы, поёт в хоре и много работает на даче, передайте для неё пожалуйста песню “Старая мельница”.
И тут, внезапно, в прямом эфире:
– Пишет нам дед Селифан из Силикатного Переулка. Для моего любимого лоботряса Петеньки и его сынули Гришеньки, который Пятый Троллейбус, – передайте пожалуйста, что у вас, дундуков беловежских, из багажника яблоки падают. Ну и какую-нибудь хорошую песню.
Заиграло что-то очень древнее. А я повернулся к бате и увидел, что он тоже окаменевший от удивления.
Но я набрался храбрости и спросил.
– Так ведь дед Селифан умер давно. Кто тогда звонил?
Батя посмотрел на меня, как на пришельца…
Но про яблоки всё правда оказалось.
Кукушки
– Ах, никак не могу вспомнить фамилию того немца, от которого я без ума…
– Альцгеймер, бабушка!
Фрося, бабуля Роллтона – как раз такой случай. Из ума она уже выжила и очень скоро отправится вслед за Октябриной Сигизмундовной с Рейха. Но пока бабуся продолжает чудить, а родные выжидают, когда же им достанется её провонявшая однокомнатная квартира на Силикатном.
С бабой Фросей не соскучишься. То она звонит родственникам и говорит, что согласна на переезд – передайте это английской королеве. То утверждает, что её хочет ограбить какая-то банда по наводке внука. То рассказывает мусорным бакам во дворе, что её соседи сплошь проститутки, а один цыган из соседнего дома барыжит наркотой и состоит в масонской ложе.
Однако недавно у бабы Фроси началось что-то настолько странное, что не лезло даже в рамки психиатрии. Откуда не возьмись в квартире начали появляться небольшие фарфоровые статуэтки в форме кукушек. Все эти статуэтки – разные, и ни на одной нет клейма завода изготовителя.
От бабушки Фроси так и не удалось добиться, где она их берёт. По её словам, эти статуэтки приносил ей некий Никита Фёдорович, очень приличный мужчина. А приходил этот Никита Фёдорович из большого зеркала, что на старом трюмо в её комнате.
– Думаешь, квартиру тебе оставлю? – кричала бабушка на Роллтона. – Да никогда! Я что, не знаю? Я всё знаю, даже если не видела! Что ты с ворами связался, про одноклассниц твоих, проституток, про школу, где вы алкоголь дегустируете. Москит этот, Альбинос, Либидо и прочая шпана подворотная. А приятель этот твой, Гриша Пятый Троллейбус – сразу видно: бандит! Никакой квартиры вы от меня не получите! А достанется она Никите Фёдоровичу! Он мне видишь каких кукушечек дарит?
Я, пока был этот разговор, ждал друга в коридоре и поэтому всё слышал.
Роллтон, хоть и догонял меньше меня, сразу смекнул, чем это пахнет. Шагнул осторожно из комнаты, прикрыл за собой дверь – а потом тут же засунул между ручкой и косяком ножку табуретки, которая в прихожей стояла. Чтобы бабка с той стороны открыть не могла.
Схватил телефон – старый ещё, дисковый, – и принялся набирать скорую помощь. Чтобы пятую бригаду вызвать и наконец-то бабу Фросю невменяемой признать.
– Так оно надежнее, – пояснил Роллтон, – Можно будет в дурку сбагрить, ещё куда-нибудь. Сам видишь, что с ней. Продаст кому-нибудь квартиру за один рубль – всё, пиши пропало, на что жить будем?
Но ничего у нас не вышло. Потому что пока мы ждали пятую бригаду, Никита Фёдорович выбрался из зеркала и помог бабе Фросе сбежать.
Рукописи говорят
Однажды в седьмом классе мы прочитали про Октябрьскую революцию и решили бороться с буржуазным влиянием. Для этого взяли кошелёк, привязали его к леске и выкинули на дорожку в парке Челюсти.
Видим – идёт какой-то мужик в синей куртке. Вот он заметил наш кошелёк, наклонился, чтобы поднять…
А мы с друганом Роллтоном – дёрг за леску! И кошелёк исчезает в кустах.
Мужик – за ним. И начал ломиться через кусты прямо к нам. Об этом мы с Роллтоном как-то и не подумали…
– Убью, суки! Порежу!
Ну вот мы с друганом Роллтоном и побежали. Мужик – следом за нами. Через весь парк и дальше, через заросли у литейного цеха прямо в лесной массив около Дражки.
Выносливый, гад, оказался.
Бежали мы через эту лесополосу очень долго. И были настолько перепуганы, что даже не догадались разделиться. А когда наконец расслышали, что погони больше нет, оказалось, что мы стоим в колючих кустах возле какой-то незнакомой поляны.
Посередине поляны возвышался шалашик из профнастила – в таком ожидаешь, что будет жить бомжик.
Мы подошли поближе. Хотелось проверить, можно ли там заныкаться.
Заглянули внутрь и увидели, что в шалашике нет никого, только вонь разложения. А на полу раскиданы исписанные тетрадки.
Мы взяли несколько тетрадок и начали дальше блуждать по лесу, отыскивая путь домой. Наконец, нам удалось выбраться к железной дороге, и уже по ней вышли к цивилизованному месту.
Дома я забрался на родительский диван и принялся изучать тетрадку, которая досталась мне.
Уже с первых страниц стало ясно, что с головой у автора большие проблемы. Речь шла о каких-то космических рунах зи. Их форма была основана на форме зодиакальных созвездий – но не таких, как в атласе, а преобразованных их с помощью редких разделов геометрии Лобачевского. При этом зодиакальный круг надо было принять за ленту Мёбиуса, а форму галактики – за бутылку Клейна. Автор уверял, что овладевший тайной космических рун обретёт великое могущество…
Я бы может и узнал секрет великого могущества, хоть в геометрии и не шарю, но тут в комнату заглянул дед Селифан и сказал:
– Кончай филонить! У тебя уроки не сделаны!
И сказано это так внушительно, что я тут же побежал к себе в комнату, сел за стол, включил лампу и стал делать уроки. И только когда их закончил, вдруг вспомнил, что дед Селифан умер много лет назад.
Я бросился обратно в комнату родителей, но тетрадки там уже не было. Как и деда Селифана.
Гренуйская смерть
У нас на колхозном рынке торговал один хитрожопый цыган. Этот гад жил тоже у нас на Силикатном, только в соседнем доме. Он придумал, как подзаработать на том, что народ хочет хамона, но совершенно в нём не разбирается.
Он ловил бродячих собак. Потом ночью утаскивал их на кладбище, что за железной дорогой и там разделывал. А прежде, чем перерезать глотку, пускал собаке кровь, чтобы мясо получилось розовым и ароматным.
Собаки, понятное дело, выли. Но жители Силикатного думали, что воют они сами по себе.
В корейской кухне собачье мясо неспроста считается деликатесом. Цыган толкал его под видом контрабандного хамона и не знал отбоя от покупателей. Всё равно никто на рынке не знал, как этот хамон правильно выглядит.
И вот однажды с утреца приволок он на рынок очередной запас своего собачьего хамона. А рынок стоит пустой, никого из продавцов ещё нет.
Ну и ладно, значит раньше закончит. Разложил своё мясо, смотрит – а на рынке и посетителей-то нет.
Вместо посетителей весь колхозный рынок заполнен собаками. И все на него смотрят, потому что за ним и пришли.
Набросились на него собаки – и разорвали на куски, а потом сожрали начисто, что и костей не осталось.
Я читал в газете “Совершенно секретно”, что такое называется – казнь по-гренуйски.
Проснулся в воде
История произошла с нашим соседом, по имени Игнатий Платонович. Когда он разводился, жена и три дочки отсудили у него и квартиру, и машину. А оставили только так и недостроенную двухэтажную дачу где-то в гребенях под Ельницей.
В первую ночь на новом месте Игнатий Платонович спал на надувном матраце. Половину ночи он ворочался и придумывал планы мести. А потом уснул и увидел во сне несуществующую серию “Спасателей Малибу”.
Проснувшись, Игнатий Платонович обнаружил, что под ним мокро.