Через полтора часа Ноора решает остановиться у Кейнумяки^[3] и измерить пульс. Показатели стабильны. Регулярные летние пробежки все-таки не проходят даром. Намечается жаркий день. Стоит остановиться – и тяга в туалет становится еще ощутимее. Ноора оглядывается по сторонам. Вокруг по-прежнему никого. Она могла бы тихонько пристроиться где-нибудь в зарослях и облегчиться. Ноора снова воровато осматривается. Точно никого? Она старается выровнять дыхание и, успокоившись, прислушивается. А вдруг поблизости кто-нибудь есть? Доносятся ли откуда-нибудь шаги? Ветер шелестит в листве, стволы деревьев потрескивают, соприкасаясь друг с другом, в остальном – тишина. Поблизости послышался едва заметный шорох. Какой-нибудь зверь? Иногда Нооре кажется, что лес – это живое существо, словно идущее за ней по пятам, затаив дыхание. Бегая на пределе сил по лесным тропинкам, Ноора иногда представляет, как лесные обитатели прячутся по норкам, едва почуяв ее присутствие, и потом снова выползают: угроза миновала.

Совсем рядом закаркали вороны. Ноора никогда не питала особой любви к воронам или галкам. Слишком уж дерзко и самоуверенно они держатся, слишком неприятно, скрипуче звучат. Их мрачный иссиня-черный цвет ничего хорошего не сулит – особенно тому, кто оказался в лесу один. Судя по звукам, ворон довольно много. Ноора идет к ельнику. Мощные ветви гигантских деревьев то и дело преграждают путь, и она осторожно отодвигает их в сторону, стараясь не уколоть руки об иголки. Окончательно убедившись, что никто не видит, Ноора спешно спускает штаны и садится на корточки. И тут она замечает. Снизу отлично видно то, что скрывали от ее глаз ветви деревьев и лесная зелень. Вокруг корней поваленного дерева кружит воронья стая. Птиц много, и все они будто стремятся подлететь к одной и той же точке. Мочевой пузырь пустеет, зато голова стремительно наполняется невеселыми мыслями. Что так сильно привлекло ворон? Кажется, они даже что-то поклевывают. «Не мое дело», – сразу решает Ноора, но любопытство уже проснулось. Преодолевая подспудное сопротивление, заинтригованная Ноора одевается и устремляется навстречу мрачновато торчащему из земли корневищу. Будто черная лапа разворошила рыхлую почву и уставилась на небо. Громадная ель повалена так, что корни ее, высвободившись, породили огромную земляную яму. «Надо же, какой погром устроило тут это дерево, а никто даже не услышал», – думает Ноора, подходя еще ближе.

Вороны продолжают надрывно каркать, но, увидев человека, немного сторонятся, хотя совсем скрываться не собираются. С интересом наблюдают за тем, как потная женщина в спортивном костюме подходит и с опаской наклоняется к земляной яме. Стаю разгоняет лишь пронзительный, истерический крик.

Хейди достает из кармана джинсов ключи и открывает машину. Утреннее солнце успело изрядно накалить оставленную на парковке жестянку. Хейди обессиленно валится на сиденье, она мокрая от пота, так и пышет жаром. В полной тишине она неподвижно сидит, дожидаясь, когда прохладный воздух кондиционера зальет весь салон и уже можно будет, наконец, сорваться с места. Подобно ручейкам пота, с Хейди испаряются остатки беззаботности. Каждая капелька на ее лице – свидетельство метаморфозы, порожденной воскресным звонком. Отпуск закончился днем раньше. Когда речь заходит об убийстве, никто не смотрит на выходные и праздники. И сегодня, на день раньше, Хейди вновь облачится в тяжелую броню, примерит полицейские доспехи. Она словно солдат проклятого взвода: кругом мертвецы, ни одно дело без них не начинается.

Прохлада постепенно заползает во все уголки салона, а вместе с тем потихоньку приобретенное в отпуске головокружительное чувство свободы словно вытесняется чем-то другим. Напористым желанием любой ценой раскрыть новое дело. Хейди боится? Да, боится снова позволить расследованию захватить все ее мысли и выжрать ее изнутри, оставив за собой труп. Кожуру, броню, еле-еле держащую ее на ногах. И все же, несмотря на грядущие бессонные ночи и кошмары наяву, Хейди чувствует воодушевление. Как так вышло? Да просто из головы начало выветриваться похмелье летнего расследования. Неопознанный труп в лесу? Пока мозг переваривает эту информацию, Хейди ощущает, что оживает. Говорят, тело было обнаружено в объятиях корневища свалившегося дерева. Сидя в машине с ревущим почти на максимуме кондиционером, Хейди жмет назад и наслаждается льющейся отовсюду прохладой. Еще чуть-чуть – и холод окружит ее всю. «Надо же, столичные окрестности смахивают на село куда сильнее, чем принято думать», – размышляет Хейди, проезжая мимо Ванхакаупунки^[4] с его красными кирпичными домами и бурлящим порогом. На полях Виикки пасутся коровы. Хейди притормаживает: она и так забралась достаточно далеко. Включает «поворотник», ненадолго сворачивает на обочину дороги. Где же лучше всего выйти? Хейди делает полный разворот и едет по Виикинтие в обратном направлении. По одну сторону красуются новенькие жилые районы, по другую – обширные поля. Где-то вдалеке темнеет лес. Хейди минует аукционный дом Хеландера и начинает двигаться в сторону поля. После Сяюняслахдентие начнется бездорожье. Хейди доезжает до конца. Справа виднеются строения промзоны, слева выстроились биотуалеты и синеватые бараки. Впереди угадываются очертания довольно широкой канавы, вдоль которой идет песчаная дорожка. Не выходя из машины, Хейди гуглит карту заповедника Ванханкаупунгинлахти^[5], чтобы на глазок проложить предстоящий маршрут. Этот заповедник включает в себя, по крайней мере, бухточку Сяюняслахти со всеми ее тростниковыми зарослями, южную часть открытых вод, ольшаник в Порнайстенниеми, лес Мелюля, а также часть буйного тростника вблизи Ламмассаари^[6]. Получается, труп нашли в заповеднике? Хейди не уверена. Ванханкаупунгинлахти с его окрестностями куда обширнее, чем заповедная территория. Берега учебно-экспериментальной фермы Виикки^[7] получили здесь статус заповедных первыми, еще в 1959 году. Прочитав об этом, Хейди поднимает взгляд и через лобовое стекло любуется идиллическим видом. Побережье, Виикинранта, совсем рядом, а вдалеке, на водной глади морского залива, резвятся птицы. Ветви деревьев покачиваются на ветру, в небе кружатся галки. Старый смешанный лес. Хейди сверяет информацию в телефоне. Сяюняслахти. Похоже, тело где-то в том районе. Хейди снимает машину с ручника и невозмутимо едет на северо-восток по песчаной тропинке.

Вскоре ей на глаза начинают попадаться первые удивленные и недовольные лица. Машина на песчаной дорожке? Воображение Хейди живо рисует, что именно прогуливающиеся хотят дать ей понять. Укатывай отсюда, ненормальная! Наверное, стоит пощадить ревностных блюстителей закона, с презрением взирающих на любого нарушителя. Хейди открывает окно и демонстративно устанавливает полицейскую «мигалку» на крышу автомобиля. Пошевеливаемся, господа праведники, не загораживаем проезд. Для закрепления эффекта Хейди слегка поддает газу. Обочины дороги цветут, и Хейди смотрит на желтеющие, качающиеся на ветру камышовые заросли. В конце путь зарослям преграждает пугающий лесной мрак. На обочине дороги установлена деревянная табличка: «Дендрарий, Хельсинкский университет». За считаные секунды бескрайний простор сменяется густым, непроглядным ельником. Хейди сбавляет скорость.

Природный заповедник «Виикки-Ванханкаупунгинлахти» разросся более чем на триста гектаров. С трудом верится, что от этого богатого оттенками зеленого царства рукой подать до центра Хельсинки. Информационные стенды под зелеными деревянными козырьками украшают развилку и рассказывают прохожим о природных особенностях окрестностей. Скорая помощь все еще на месте, путь перекрыли два полицейских фургона. Оградительная лента защищает участок от любопытных глаз случайных прохожих. Хейди успела привыкнуть к прохладе автомобиля, а потому немного теряется, когда выходит наружу и чувствует на себе палящий жар солнца. Она тут же закидывает куртку на пассажирское сиденье. Под ногами шуршит песок. Походные ботинки приятно сидят на ногах и наводят на Хейди тоску по всем тем местам, где они служили на совесть. Лофотенские острова, Лапландия и Бад-Гастайн^[8] весной. Конечно, прекрасна и Финляндия, однако ей не тягаться с Норвегией или Альпами. Хейди задумчиво рассматривает тропинку, ведущую к вышке для наблюдения за птицами. Она уверенно погружается в лесную тьму.

Хейди четко описали, куда идти: от основного инфостенда тридцать метров по тропинке – и справа покажется белый тент. Она быстрым шагом направляется к указанному месту. К вынужденной встрече с мертвецом.