– Ничто так не портит аппетит, как габариты кресла. Готова поспорить, что на этом самолете еще манчкинов из страны Оз перевозили. – Холли любила бить в точку – поэтому сразу наступила на больную мозоль, – но при этом ей хотелось кусать локти. С чего вдруг она считала своим долгом испытать этот образчик мужского достоинства? Она точно знала с чего. Ведь ей придется провести с ним целый час, и она понимала, что не достигла нужной отметки на его счетчике первых впечатлений. И чтобы весь полет не сидеть как истукан, пытаясь не попасть в неловкое положение, нечаянно задев соседа, ей придется расположить его к себе.

Как ни странно, он улыбнулся, продемонстрировав свои достойные гламурного журнала белоснежные зубы, и слегка пожал плечами. Он привык к тому, что при виде его люди робели.

– Кстати, самолетная еда воняет. – Он говорил c искренней улыбкой. Верил в карму.

Логан распознал, что она почувствовала его первоначальную реакцию при виде ее. И он не хотел, чтобы его отнесли к типу людей, которые специально вызывают у других чувство неудобства за самих себя. Он просто занятой человек, на время попавший в сложные обстоятельства. Человек слишком важный, чтобы лететь экономклассом в переполненном самолете. И ему стало неудобно, что он с порога плохо подумал про соседку. Особенно про то, как от нее пахнет. Пахло лавандой, в основном от ее волос. Лаванда ему всегда нравилась.

– Логан, – представился он.

– Холли. – Она протянула пухлую руку без маникюра, и он пожал ее. У него была сильная мужская ладонь, которая не была ни огрубелой или заскорузлой от физического труда, ни вяло-нежной лапкой изнеженного красавчика. – Холли Бреннан. Приятно познакомиться. Простите, если немного вас придавила. В первом классе мест не было.

Ну вот, они в одинаковом положении. Хотя, судя по внешнему виду, покупка дополнительного пространства серьезно ударила бы по ее карману.

– Да, знаю. Мне тоже отказали в посадке. Кажется, какой-то тип крупно выиграл в лотерею и купил билеты в Нью-Йорк всей родне, чтобы те забрались на статую Свободы или покидали монетки с Эмпайр-стейт-билдинг, – пояснил он. – Кто бы мог подумать.

Ну конечно – ему отказали. Судите сами, с чего вдруг греческий бог станет добровольно тусоваться с простыми смертными? Рядом с таким мужчиной нельзя не составить опись собственных изъянов. Судя по внешнему виду, ему место в собственном частном самолете, где он мог бы смаковать «Патрон»^[1] или что там у суперстильных принято сейчас поглощать. Не похоже, что он привык быть втиснутым, как сардина в банке, в экономкласс. И теперь приходится ему вести светскую беседу с такими, как она.

Беседа у Холли не клеилась: слова поспешно рвались наружу, но были все не те.

– Никогда не думала, что эконом и первый класс так сильно отличаются друг от друга. Прямо как день и ночь. Правда, с тех пор, как мой зад отрастил вторую половину, я это замечаю.

Уже второй раз она попыталась прямо указать на свои габариты, но Логан снова отказался подхватить шутку. Однако тактика Холли была ему ясна: смейся над собой, не давая шанса другим. Классический защитный механизм.

С профессиональной точки зрения Логана не могло не интересовать, какой тип телосложения скрывается за комплексами Холли Бреннан. Телосложение – его работа. У Холли были лучистые зеленые глаза и милая улыбка, несмотря на то что к ней прилагались двойной подбородок и обидные насмешки над самой собой. Рыжие волосы, по крайней мере, в тот момент, могли сойти за пожар третьей категории. Одежда мятая, как будто она в ней спала, причем неспокойным сном. Любая другая в таком прикиде показалась бы безумной. Однако Холли Бреннан с виду за сумасшедшую не примешь. Она просто выглядит усталой.

Логан не хотел, чтобы Холли подумала, будто он ее осуждает, и не стал возлагать ответственность на нее одну.

– Держать себя в форме – ежедневный труд, – заметил он. Он знал: если хочешь узнать больше о человеке, надо, чтобы тот почувствовал себя в безопасности настолько, чтобы открыться. Ему хотелось, чтобы Холли было комфортно, и тогда, возможно, она перестанет зажиматься и заговорит.

– Смотреть, как умирают, тоже ежедневный труд, – сморщив круглое лицо, пробормотала она.

– Простите, что вы сказали? – Логан не ожидал услышать нечто настолько печальное, его лицо выражало изумление.

– Я никогда не была худой, – выпалила Холли, вдруг почувствовав замкнутость окружающего пространства, – но когда покойному мужу поставили диагноз, еда показалась мне тем единственным, на что я всегда могла рассчитывать, понимаете?

В своем воображении Логан стукнул себя кулаком по лбу.

– Очень сожалею, если показался излишне любопытным. Вы так молоды, чтобы уже потерять… – Сглаживай, – думал он, осекшись. Ни вдовство, ни потери в общем-то не имеют возрастных ограничений. Куда к чертям вдруг делось все его самообладание? Видимо, осталось в первом классе, вместе с горячим полотенцем.

– Да ничего. – Она терпеть не могла жалости. Но еще больше ненавидела себя за то, что только что воспользовалась статусом вдовы, чтобы поставить попутчика в такое же неудобное положение, в каком была сама. К тому же он, наверное, не виноват, что сам – совершеннейший франт, причем состоятельный, и с этим типом людей никогда не происходит ничего плохого. Она торопливо досказала, уже жалея, что завела этот разговор. – Тридцать два года. Познакомились в колледже. Он находился дома до… целых полтора года. А потом… – Холли замолчала, чувствуя, как расшатывается барьер, чего она ни за что бы не допустила с совершенно незнакомым человеком. Она и так рассказала больше, чем собиралась. – Ну, потом, – она пожала плечами, мысленно возвращая кирпичи на место, – не знаю. Это ведь уже не важно?

Нет. Не важно.

– Сожалею, – повторил Логан, боясь, что может снова лишиться дара речи.

Так они и сидели в неловком молчании, и слово «сожалею» заполнило собой окружающее пространство. Он сожалел о ее положении. Она сожалела о самой себе.

Измотанная тоской и ненавистью к самой себе, Холли, бессознательно пытаясь прикрыть жировые складки на животе и боках, сложила руки перед собой. Ей вспомнилось, как не более двух часов назад в аэропорту у стойки обслуживания представитель авиакомпании, смерив Холли недоброжелательным взглядом, зарегистрировала ее на одно из последних мест и как она не слишком мягко предложила Холли дождаться следующего рейса, чтобы сохранить место в первом классе, которое Холли зарезервировала, чтобы избежать неловкости, если пришлось бы покупать два места в экономклассе. Посмотрев на представителя пристальным взглядом и вслух заключив, что одного места вполне достаточно, она одержала победу, но радости не испытала. Холли слегка изменила положение в кресле и этим движением изменила и ход своих мыслей, направив их на все свои потери последних трех лет и на то, как быстро они пролетели. Логан украдкой изучал ее. Она выложила ему все во время полета из Торонто в Ньюарк. Сделала ли она это из-за его первоначальной реакции, которую ему, возможно, не совсем удалось скрыть? Осудил бы он ее так быстро, если бы они оба сидели в первом классе? Вообще, задержал бы он на ней свой взгляд? Протянул бы руку, начал бы разговор, если бы не вторглись в его собственную зону комфорта? Во имя кармического исследования он решил, что, вероятно, стоит узнать больше.

Собравшись с духом, Логан начал сначала:

– Итак, вы возвращаетесь или уезжаете? Вот я возвращаюсь. Живу в Нью-Джерси, Энглвуд.

– Надо же, совпадение, – повернув к нему голову, вежливо удивилась она и снова нахмурилась. – Я живу в Энглвуд-Клиффс. В Торонто у мужа был счет, который надо было урегулировать.

Мысль о карме вернулась, накрыв его будто волной. У него появился шанс исправиться, протянуть руку другому и в то же время вернуть равновесие самому себе. Логан немного помолчал, тщательно подбирая слова.

– Вы пережили тяжелый период, это понятно. Когда направляешь внимание на другого, запустить себя ничего не стоит. Дело, однако, в том, что вы здесь, полны жизни и слишком молоды, чтобы сдать позиции. Я мог бы вам помочь избавиться от некоторых вредных привычек. Возможно, вы даже почувствуете себя лучше.

– И каким же образом? – Заинтригованная тем, что он пустил в ход свои чары, она искоса бросила на него скептический взгляд.

– Я персональный тренер, – пояснил он, – работаю в основном со спортсменами. Живем мы по соседству, и мне ничего не стоит составить для вас программу.

Она ощетинилась.

– По-вашему, я похожа на спортсменку? Боюсь, у меня для вас плохая новость: спортом я последний раз занималась, когда Билли Джин Кинг подначивала Бобби Риггса^[2].

Он расплылся в улыбке:

– Что-то я сомневаюсь. Дело было в семидесятых. Вы, наверное, еще не родились. Кроме того, я сказал «в основном».

Отвечать на его улыбку она не стала.

– Ценю вашу щедрость, но этого не потребуется. Спасибо.

Однако Логан уже несся на волне вдохновения, какого не случалось много лет, и идея укоренялась в нем все прочнее. Он тряхнул головой и рассмеялся:

– Кто говорит о щедрости? Мне для раскрутки бизнеса. Что-то вроде профессиональной деформации.