Последняя жертва

Джон Маррс

John Marrs

Her Last Move

Text copyright © 2018 by John Marrs. All rights reserved.

This edition is made possible under a license arrangement originating

with Amazon Publishing, www.apub.com,

in collaboration with Synopsis Literary Agency.

Маррс, Джон.

© Смирнова М.В., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Моему отцу Чарли Маррсу, номеру 574

Человек выбирает зло не потому, что это зло; он ошибочно принимает его за счастье, которое ищет.

Мэри Уолстонкрафт^[1]

Пролог

Он вытянул шею, чтобы заглянуть в непроглядную черноту за устьем тоннеля. Сам не знал, что ожидал увидеть в этой темноте, но тем не менее всматривался, сощурившись.

Потом повернул голову, чтобы окинуть взглядом платформу станции подземки. Прямоугольные щиты высотой от пола до потолка, висящие на изогнутых стенах, рекламировали экзотический отпуск на белом песчаном пляже. Другие предлагали купить матрасы, обещающие подарить лучший сон в его жизни. Однако в крови бурлило так много адреналина, что менее всего он сейчас мог думать про сон и отдых.

Часы на панели над устьем тоннеля сообщили ему, что следующий поезд прибудет через четыре минуты. Это казалось невероятно долгим ожиданием здесь, в замкнутом пространстве, глубоко под землей, особенно в окружении такого множества людей. Во рту уже пересохло, кожу начало покалывать, поэтому он пустил в ход то, чему научился на курсах медитации в Центре ментальных практик в Северном Лондоне. Шестинедельный курс стоил небольшого состояния, однако это помогало взвинченному мозгу не думать обо всем сразу, а вместо этого сосредоточиться на чем-то одном. Это также дало средства для того, чтобы удерживать закрытой крышку на сосуде его ярости – ярости, которая постоянно норовила закипеть и перелиться через край.

Правая рука, скрытая под бандажом и подвешенная на груди, начала неметь. Ему хотелось извлечь ее и размять пальцы. Вряд ли кто-то заметил бы, что именно он прячет, – вокруг было слишком много пассажиров, занятых исключительно своими делами. Но до этого момента он тщательно избегал любого ненужного риска – и не собирался рисковать теперь, будучи так близко от цели.

Согласно информации на сайте Лондонского транспортного управления, на линии Дистрикт велись стандартные технические работы по проверке путей. В результате поезда ходили реже, а вот пассажиров меньше не стало, и потому на платформе было многолюднее, чем обычно. Он видел, что люди стоят вдоль всей платформы в пять-шесть рядов. Слышал, как персонал станции переговаривается по рациям с коллегами, дежурящими наверху, требуя ограничить вход до прибытия поезда, который увезет скопившуюся внизу толпу. Прикинул, что такая загруженность станции может сыграть ему на руку.

Посмотрев из стороны в сторону и удовлетворившись тем, что успешно смешался с толпой, он вновь обратил взгляд на того, кто стоял прямо перед ним, – на того, за кем он шел сегодня после обеда от самого дома преследуемого. Он стоял так близко к Стефану Думитру, что чувствовал тепло, исходящее от его мощного тела. За последние пять месяцев они нередко оказывались рядом друг с другом – но никогда настолько близко. Даже тогда, когда он побывал дома у Думитру.

Только сейчас, стоя почти вплотную, он смог оценить, насколько Думитру широкоплеч и мускулист. Он весил по меньшей мере шестнадцать стоунов, возможно, даже семнадцать; рост его достигал шести футов и четырех дюймов^[2], и вся его фигура была словно вытесана из гранита. Цветные татуировки начинались от костяшек пальцев и тянулись вверх по руке, точно плющ, обвивший толстую ветку, и достигали шеи, обрываясь прямо под квадратным подбородком. Он подумал, что не может допустить даже малейшей ошибки, имея дело с Думитру. Чтобы план увенчался успехом, нужно действовать четко и в строго определенный момент.

Думитру не стоял спокойно на месте – он переступал с ноги на ногу, и всякий раз, когда он крутил головой, мышцы на его плечах шли рябью, словно вода в пруду от брошенного камешка.

Он снова посмотрел на часы. Крупные желтые цифры показывали, что осталось три минуты. Свободной рукой он достал из кармана бумажный платок и аккуратно промокнул капли пота, выступившие на лбу. Он не мог сказать, отчего так горит кожа – то ли от жары, то ли от клаустрофобии, то ли от нервозности, вызванной ожиданием.

За весь вечер он ни разу не отошел от Думитру дальше чем на несколько метров. Даже когда Думитру оставался у себя дома, в двухэтажном викторианском здании за закрытой дверью, преследователь сидел в машине, припаркованной возле дома, и наблюдал. Здание было разделено на две съемные квартиры. Наблюдателя удивило плохое состояние этого дома. По стеклу в окне второго этажа тянулась длинная вертикальная трещина, а крошечный садик был усеян окурками и банками из-под дешевого пива.

Несмотря на то что Думитру явно не стремился поддерживать свой дом в порядке, пунктуален он был настолько, что по нему можно было сверять часы. Каждый день ровно в 17.20 со стуком закрывал за собой входную дверь. Одетый в одни и те же выцветшие джинсы и футболку, покрытую белыми и розоватыми пятнами от штукатурки, которую он наносил на стены, быстрым шагом направлялся к метро – этот путь занимал у него десять минут. Если ветер дул от него в сторону наблюдателя, тот иногда улавливал запах дешевого дезодоранта или лосьона для бритья – но ни то ни другое не могло замаскировать терпкий запах тела Думитру, настолько въевшийся в одежду, что от него не избавляла никакая стирка.

Наблюдатель знал, что Думитру нанялся рабочим в реновационный проект в центре Ноттинг-Хилла в Западном Лондоне, оценивающийся в миллионы фунтов стерлингов. Перестраиваемый дом принадлежал бывшей звезде брит-попа, и, согласно документам по перепланировке, которые видел наблюдатель, под изначальным подвальным помещением были выкопаны еще два, более обширных, отчего дом превратился в некое подобие айсберга. Теперь шла финальная стадия отделки, и Думитру всю ночь штукатурил, выравнивал и грунтовал стены.

Думитру был не только пунктуален, он еще и следовал привычкам и неизменно выбирал для ожидания одно и то же место на платформе – у самого устья тоннеля, там, где останавливался последний вагон. Благодаря мощному телосложению и дерзкому поведению он без труда проталкивался в первый ряд – если только пассажиры сами не расступались, словно воды Красного моря, под его угрожающим взглядом.

Часы показали, что осталось две минуты, и сердце наблюдателя ускорило бег.

Он сделал глубокий вдох и в очередной раз почувствовал кислый запах тела Думитру. На языке остался неприятный привкус. Он почувствовал, как струйка пота стекает между лопатками по спине до пояса трусов.

Неожиданно Думитру сделал шаг назад, вероятно, решив, что стоит слишком близко к краю платформы.

– Моя нога, идиот! – рявкнул мужчина, стоящий позади и чуть слева от него.

Думитру повернул голову и злобно уставился на него, видимо, полагая, что грозного вида хватит, чтобы пресечь конфликт на корню.

– Ты звал меня «идиот»? – переспросил он на ломаном английском.

Но оппонент явно не собирался отступать.

– Да. Убирайся к себе домой! – прорычал он.

Несмотря на крепкое сложение, этот мужчина был заметно ниже Думитру. Однако если б кто-то из них решил начать драку, им пришлось бы нелегко. На запруженной народом платформе не хватило бы места, чтобы размахнуться для хорошего удара. И все же они продолжили ссору.

– Что сказал? – спросил Думитру, в то время как часы вели обратный отсчет – от двух минут к одной. Противник ничего не ответил, поэтому Думитру отвернулся от него и что-то проворчал на родном языке.

Наблюдатель сосредоточился, боясь, что нервы у него сдадут сейчас, когда цель так близка. Ноги начали дрожать вопреки его воле, поэтому он закрыл глаза и начал медленно считать в обратную сторону – от пяти до одного. Сейчас или никогда.

Он извлек из бандажа правую руку и опустил ее так, чтобы никто не видел. А потом, собрав все силы, вонзил шприц в левую ягодицу Думитру и нажал на поршень, прежде чем выдернуть иглу. Все заняло чуть больше секунды.

– La dracu!^[3] – взревел Думитру, и все посмотрели в его сторону. Он схватился за ягодицу и повернулся всем корпусом, чтобы увидеть напавшего. Пассажиры, которых он толкнул при этом, повалились друг на друга. На лице мужчины, с которым Думитру повздорил до этого, проявилась тревога: он оценил рост и силу своего противника.

– Что ты мне делал? – заорал Думитру. Мужчина, ничего не понимая, выкрикнул в ответ:

– О чем ты?

И тогда Думитру отвел руку назад и сжал кулак, намереваясь ударить.

Подлинный напавший так и стоял, пряча шприц в ладони; взгляд его привлек белый свет фар поезда, мелькнувший в глубине тоннеля. Он отчаянно надеялся на то, что его расчет окажется верным. И когда Думитру заколебался, так и не нанеся удар, он получил ответ на свой вопрос.