Вижу, что близка к метро, и прибавляю шаг, но тут прямо передо мной, свистнув шинами, тормозит огромная черная машина. На центре тротуара. И сердце, забившееся чаще, уже подсказывает, чья это машина.

Окно открывается, и я вижу его. Того самого мудака, чья голая задница теперь гостит в галерее моего старенького телефона.

– Садись, Дикарка, поболтаем.

Я даже отвечать на это не буду. Просто обхожу машину, чувствуя, как по спине ползут мурашки от страха. Что такому животному стоит закинуть меня в тачку и изнасиловать?

Так что остается только рвануть вперед. Но не успеваю сделать и нескольких шагов, как мне делают подножку.

Я с криком лечу, понимая, что сейчас долбанусь об асфальт, как буквально за мгновение до неизбежного удара меня ловят сильные, крепкие руки.

Зверюга тут же ставит меня на обе ноги, а я упираюсь.

– Да прекрати рыпаться!

– Помогите! Насильник! – кричу в надежде, что меня кто-нибудь услышит, а этот придурок только ржет.

– Дикарка, захоти я тебя трахнуть, ты бы уже глотала мою сперму в машине. Расслабься.

– Не могу, – отхожу подальше, восстанавливая дыхание. Черт, какой же он все-таки потрясный со своей этой стриженной бородкой и твердым подбородком, словно из камня высеченным. Ну такие чаще всего и бывают мудаками, просто потому что каждая вторая готова на него запрыгнуть и кричать: «Забери меня скорей, увози за сто морей». И не может не льстить, что он поехал за мной. Что преследует. А кстати, зачем? Отомстить? Наказать? – Что вам нужно?

– Ну очевидно же. Довезти тебя до дома. Ну и поговорить.

– О чем?

– Хотя бы о том фокусе, который ты проделала с моими штанами, или, например, о том, как смотришь на меня. Как глазами уже раздела и в рот взяла, – переходит он на шепот, сокращая между нами расстояние.

Я тут же шагаю назад, чувствуя, как щеки заливает краска стыда. И тут же снова спотыкаюсь на бордюре. Почти падаю, а он меня ловит, сминая в кулаке мою рабочую рубашку.

Но на себя не тянет, а держит так, что я балансирую между падением и тем, чтобы в него врезаться.

И я реально не знаю, что хуже. Потому что в его глазах столько похоти и желания, что они меня разъедают как кислота, стирая все принципы, которыми жила до этого. Буквально вынуждая сжимать бедра, словно он может увидеть мокрые от возбуждения трусики.

– Отпустите, – то ли стон, то ли мольба, а он чуть руку разжимает, так что я почти падаю.

– Точно?

Я вскрикиваю, руками взмахиваю. В его футболку вцепляюсь. Зверюга на себя меня тянет, разворачивает, поставив на тротуар. И я мозгами-то понимаю, что мы в городе, что вокруг куча народу, а мы ведем себя, как минимум, странно, но вот только мозг не дает команду телу.

У тела новый хозяин.

– Ладно, Дикарка, все эти детские гляделки прикольные, конечно, но пора переходить ко взрослым играм…

– Взрослым?

– Очень взрослым.

– Но вы же сказали, что не хотите меня…

– Я передумал, – он тянет меня к машине, ведет как на поводке, а я иду, иду, потому что не могу иначе, потому что таким мужикам не отказывают.

Но внутри я пытаюсь очнуться, плеснуть себе в лицо холодной водой рассудка. Ну допустим, он сейчас лишит меня девственности, ну может быть даже в дорогом отеле. Ну может быть даже мне понравится, что вообще не факт, а дальше-то что? На утро он отправит меня на такси в мою однушку, которую мы делим с братом. Я больше никогда не смогу себя уважать.

С отелем я погорячилась, потому что стоит ему пихнуть меня на заднее сидение, он тут же лезет следом, накрывает мою тело, заслоняя собой остатки света. Его грубые, но такие твердые и горячие руки задирают и без того короткую юбку.

– Задница у тебя прямо что надо, – целует он мне даже не губы, а шею, пальцами подцепляет трусы, и тут я понимаю, что встряла. По собственной вине встряла.

– Я девственница, – шепчу еле слышно, а Зверюга смеется гортанно.

– Хорошая попытка, Дикарка. Но если правда, так и быть, подарю тебе потом что-нибудь.

Тут до меня доходит весь ужас ситуации.

Так и быть…

Он говорит: «так и быть», словно заниматься сексом на заднем сидении его огромной как бугор в штанах машины посреди тротуара для него действительно нормально.

И я понимаю этих девчонок, я сама еле держу голову на поверхности океана, который все сильнее меня затягивает. Он делает все так правильно, так идеально, словно знает мое тело, словно знает, куда нажать, чтобы отключить способность думать хотя бы. Нежные поглаживания, мягкие поцелуи, трение межу ног, пальцы, ласкающие промежность, скользяще вдоль нетронутого входа. Но мысль, что он проделывал это с десятками таких, как я, отрезвляет. Он может и бог с обложки журнала, только вот пусть лучше остается на обложке.

– А вы дезинфицируете кресло после своих девушек?

Он поднимает голову от моей груди, пару раз моргая.

– Что?

– Ну дезинфекция. А то ведь знаете, всякое бывает. Просто вы, наверное, часто вот так девчонок снимаете, а многие из них оказываются больными. Например, сифилис можно подцепить даже в бассейне. Да вы не переживайте, у меня есть влажные салфетки, мы сейчас все протрем и можем продолжать.

Он сел и тут же ударился головой.

– У тебя с башкой не все в порядке, я понял. Какая дезинфекция, нахуй, я в машине пару раз всего трахался. И предпочитаю более удобные площадки.

– А сейчас что? – он со вздохом смотрит мне между ног, а я свожу их и отодвигаюсь к двери, украдкой нащупывая ручку. – Приспичило?

– Да, очень приспичило. Не люблю оставаться неудовлетворённым.

– Это какая-то травма, наверное.

– Какая травма? – уже ржет он. – Что ты несешь, мелочь?

– Ну паталогическое желание с кем-то заниматься сексом, да еще и посреди улицы.

– Мы не посреди… – говорит он и осекается. Вдруг замечает, как в окно заглядывает кто-то.

– Заебись, – тянется он и в окно бьет кулаком, отгоняя каких-то парней, как насекомых, а я успеваю открыть дверь и выйти, поправляя юбку. Он уже за мной. Уже выглядит так, словно ничего в машине не было. Как выгляжу я, даже думать не хочу. – Так, Дикарка. Тут точно не место. Ко мне поехали.

– Я, пожалуй, откажусь.

– Только что ты текла как сука, а теперь отказываешься? – он берет меня за локоть, но я вырываю руку.

– Для вас это просто секс.

– Отличный секс…

– А для меня лишение девственности. И делать это с первым встречным, даже таким шикарным как вы, я не хочу.

– Значит признаешь? – усмехается, прожигая меня порочным, искушающим взглядом.

– Ну я же не слепая.

– И что? Правда целка?

Киваю, подтягивая сумку, что успела вытащить из машины. Разворачиваюсь.

– Ну слушай, – путь теперь перегораживает. Да что привязался-то? – Ну раз целка, то в принципе могу и любовницей сделать. Тачку куплю, квартиру сниму, будешь меня котлетками радовать. Готовить-то умеешь?

Он говорит это без улыбки, но так, словно каждый день предлагает незнакомкам роль любовницы.

Заманчиво, конечно, все это. Сложно вот так попасть на мужика, который готов не только потрахаться, но и предложить что-то серьезное, хотя скорее всего обманывает. Но судя по тачке, по фирменной одежде, деньги у него на такую роскошь как любовница имеются. А еще Ренатович упоминал, что он вроде как влиятельный. А значит имеет бизнес или работает где-то.

– Вы лучше на работу меня возьмите.

Он даже брови вскидывает.

– Любовницей?

– Да нет, – я даже руками замахала. – Нет, конечно. Из-за вас меня уволили, так?

– Ну ты скорее сама уволилась, но допустим. Ты даже не знаешь, где я работаю, а если я сутенер?

– Если вы сутенер, то я просто убегу. Вы сутенер?

– Нет, – хмыкает он, делая ко мне шаг. – Но будь я твоим сутенером, твою девственность бы никому не продал.

Я моргаю пару раз, а он вздыхает.

– Ты с какой планеты?

– Обычно говорят с Венеры, но, как по мне, это чушь. Так вы не сутенер?

– Я ресторатор. У меня сеть довольно крупных клубных ресторанов.

Ого. Я бы и вслух это произнесла, но только открыла рот, но тут же его закрыла. Не могло же мне так повезти.

– А как называется?

– «Динамит». Слышала?

О да… Не самые элитные, но самые посещаемые места в городе. Говорят, места там нужно забивать с середины недели. Даже странно, что такого уровня бизнесмен делал в нашей богадельне.

– Слышала, конечно. Возьмите меня на работу.

– Я не сплю со своими сотрудниками, Дикарка. Так что идея плохая. Лучше любовницей.

– Нет, не лучше. Любовницу вы себе всегда найдете, гораздо более умелую и красивую, чем я, а вот я вряд ли еще раз встречу ресторатора вашего уровня. Вы не смотрите на мой возраст, я многое умею.

Он вздергивает бровь, а я топаю ногой. Ну почему у него сразу пошлые мысли.

– Я про работу. Я с четырнадцати лет работаю официанткой. Знаю всю кухню изнутри и два месяца отработала администратором, пока наше кафе не купил Гарик Ренатович, – я еще много хотела рассказать, но он вдруг закрыл мне рот ладонью и рассмеялся. И от его смеха табунами мурашки по коже забегали, но я даже не дернулась. Это мой шанс, я не могу его упустить.

– Ты сейчас без шуток все это сказала?

– Какие могут быть шутки.

– То есть вместо того, чтобы спокойно раздвигать ноги и дарить мне радость плотских утех пару раз в неделю, ты решила вкалывать? Говорю это, потому что мои админы не как у Гарика, они реально работают. Выходят сверхурочно, чтобы мой клуб работал идеально.

---