В дополнение к эспрессо я заказала ананасовый сок со льдом и двойную порцию фисташкового мороженого. Десерт мне принесли незамедлительно, и я принялась с удовольствием поглощать ледяное лакомство, ожидая кофе, а заодно и жаждавшую пообщаться со мной даму. Только тут я сообразила, что не имею понятия не только о предмете предстоящей беседы, но даже о том, как зовут возможную клиентку. Эта нервозная особа была настолько лаконична в своих высказываниях, что не сочла нужным даже просто представиться. Я же на этот раз почему-то упустила это обстоятельство из виду, хотя обычно начинаю разговор с уточнения, с кем именно говорю. Жара подействовала, не иначе…

Ровно через четверть часа дверь кафе распахнулась, и в зал влетела молодая женщина лет тридцати. Быстро поведя головой из стороны в сторону, она устремилась прямиком к моему столику. Что ж, если это и есть моя недавняя собеседница, то она на редкость пунктуальна, что уже неплохо.

– Татьяна Александровна? – полуутвердительно осведомилась дама, остановившись подле меня и с трудом переводя дыхание.

Я кивнула, и она опустилась на стул напротив.

– Извините, я забыла представиться, – с ходу затараторила моя собеседница. – Меня зовут Ковалькова Елизавета Валерьевна. Можно просто Лиза.

– Очень приятно, – я сдержанно кивнула. Пока Елизавета говорила, я несколько секунд с интересом к ней присматривалась. Елизавету Ковалькову можно было бы назвать весьма привлекательной молодой женщиной, если бы не странная худоба, которую так некстати подчеркивал сильно открытый брючный комбинезон из тончайшей темно-синей вискозы. Верхняя его часть выставляла напоказ тонкие бледные руки и угловатые плечи.

– Минеральной воды без газа, – потребовала Ковалькова у подлетевшего к столику официанта. – Если можно, из холодильника.

– Как вы здесь выносите это пекло? – на этот раз Елизавета Валерьевна обратилась непосредственно ко мне. – Я уже забыла, какая жара бывает в Тарасове.

Я удивленно подняла брови.

– Вы живете не в Тарасове?

Ковалькова сделала большой глоток из запотевшего стакана.

– Я родилась и выросла в Тарасове, но несколько лет назад перебралась в Москву, – пояснила она. – Приехала несколько дней назад на похороны сестры.

Елизавета отодвинула стакан и нахмурилась, прикусив нижнюю губу. Я предположила, что именно смерть сестры и побудила Ковалькову обратиться к частному детективу. Однако торопить свою собеседницу, задавая уточняющие вопросы, я не стала. Было очевидно, что Ковальковой необходимо собраться с мыслями, и я решила ей не мешать.

– Мою сестру зовут… звали Камилла. Камилла Шальновская. Это важно, – внезапно добавила Елизавета Валерьевна, многозначительно посмотрев мне в глаза.

Я кивнула, мысленно недоумевая, какое значение в предполагаемом расследовании может иметь имя погибшей родственницы клиентки.

– Мы с Камиллой не родные по крови, – продолжала моя собеседница. – Она была моей сводной сестрой. Но мы с Камиллой всегда были дружны, очень хорошо понимали друг друга…

Голос Елизаветы сорвался, и она торопливо сделала несколько глотков.

– Что случилось с вашей сестрой? – осторожно уточнила я, поскольку Ковалькова вновь замолчала, часто заморгав и пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.

– Она разбилась насмерть, – тихо ответила Елизавета, опустив голову. – Выпала из окна своей квартиры на семнадцатом этаже.

– Несчастный случай? – спросила я.

Елизавета быстро глянула на меня и невесело усмехнулась.

– Следствие именно так и решило, – задумчиво произнесла она. – Все указывает на то, что это был несчастный случай, оснований для открытия уголовного дела нет.

– А что именно указывало на несчастный случай? – поинтересовалась я.

Ковалькова, немного поколебавшись, решительно тряхнула головой.

– Хорошо, – она, видимо, взяла себя в руки. – Я лучше расскажу вам все с самого начала. Тогда вы поймете, что мою сестру убили.

Я послушно кивнула и приготовилась слушать.

– Как я уже сказала, мы с Камиллой были сводными сестрами, – начала Ковалькова. – После смерти моей мамы отец вскоре познакомился с матерью Камиллы. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, буквально жить не могли друг без друга, хотя оба были бедны как церковные мыши. Мой отец как-то глупо растратил все деньги, даже нашу единственную квартиру спустил за долги, мы с ним какое-то время таскались по съемным углам. Камилла с матерью жили тогда в комнате в коммуналке. Потом и мы с отцом туда перебрались.

– Как же вы жили вчетвером в одной комнате в коммуналке?! – изумленно спросила я.

– Замечательно жили! – воодушевленно отозвалась Елизавета. – Очень дружно и весело. Представьте, так бывает.

Я, будучи законченным интровертом, подобной идиллии представить себе не могла, но спорить не стала.

– Мой отец и мать Камиллы были замечательными людьми, веселыми, общительными, легкими на подъем. К нам очень хорошо относились, хотя мы были уже взрослыми. Камилла была младше меня на пять лет, но мы с ней стали лучшими подругами. Во всем друг друга поддерживали, делились секретами и все такое.

Ковалькова прервала свой рассказ, отпив еще немного воды.

– Вы сказали, что ваши родители были замечательными людьми, – осторожно спросила я. – Их что, больше нет?

Ковалькова, вздохнув, кивнула.

– Погибли в автокатастрофе, – коротко пояснила она. – Умерли сразу, мгновенно. Так мне сказала Камилла, когда позвонила, чтобы сообщить об их смерти. Я ведь к тому времени уже перебралась в Москву, открыла свой бизнес, ногтевую студию.

Я невольно задержала взгляд на пальцах моей собеседницы. Длинные ногти с затейливым маникюром непроизвольно притягивали взгляд. Елизавета улыбнулась.

– Работа моих мастериц, – пояснила она. – Теперь мне нет нужды самой себе полировать ногти. Только не думайте, что раскрутить успешный бизнес в Москве так уж легко. Мне многое пришлось преодолеть, вы даже не представляете…

Меня отнюдь не прельщала перспектива слушать длинный рассказ о жизненных перипетиях успешной бизнес-леди, поэтому я дружески улыбнулась и многозначительно произнесла:

– Понимаю.

Моя реакция удовлетворила Ковалькову, и она продолжила рассказ о своей сводной сестре:

– После смерти родителей Камилла осталась одна, так и жила в нашей комнатушке в коммуналке. Все бы ничего, но вот соседи… Сплошные алкаши и дебоширы. Камилла жаловалась, что один из них буквально прохода ей не давал. Однажды вломился в ванную, когда она принимала душ. Представляете, что девчонка пережила? Еле отбилась от этого придурка и спряталась у себя в комнате. Использовала любую возможность, чтобы как можно меньше бывать в этом аду, часто оставалась ночевать у подруг, а то и вовсе у себя в парикмахерской, в служебном помещении.

– В парикмахерской? – переспросила я. Мне было искренне жаль девушку, которой приходилось жить в таких жутких условиях. Ковалькова кивнула.

– Камилла освоила профессию мужского стилиста, устроилась на работу в барбершоп.

Елизавета ненадолго умолкла, страдальчески нахмурившись. Я заподозрила, что подобная негативная реакция напрямую связана с упоминанием о работе Камиллы. Вскоре я убедилась, что интуиция меня не подвела.

– Мне с самого начала не нравилась вся эта затея, – заявила Ковалькова, резко вздернув подбородок.

– Затея освоить профессию парикмахера? – удивилась я. Ковалькова окинула меня каким-то странным взглядом, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

– Елизавета Валерьевна, – холодно произнесла я, – если вы хотите, чтобы я вам помогла, вам не следует скрывать от меня любую информацию, которая имеет хоть какое-то отношение к расследованию. Если вы по каким-то причинам не можете или не хотите придерживаться данного пункта, вам лучше поискать другого частного детектива.

– Да-да, я все понимаю, – торопливо отозвалась Ковалькова. – Просто это так неприятно… Я словно очерняю память сестры.

Я насторожилась, последнее заявление Елизаветы всерьез меня заинтриговало.

– Как я уже сказала, Камилла жила в ужасных условиях. В коммунальной квартире и так быт не сахар, да еще такие соседи… В общем, Камилла мечтала оттуда съехать, но как? Платили в парикмахерской ей немного, особенно до того как она нашла работу в барбершопе, раньше она работала в обычной женской парикмахерской. Там вообще были гроши. Квартиру она снять не могла, ей бы тогда не на что было жить. О покупке собственной квартиры и вовсе оставалось только мечтать. Вот Камилла и придумала план – познакомиться с обеспеченным мужчиной и переехать жить к нему. А в идеале – выйти за него замуж. Так все и случилось…

– Случилось – что? – уточнила я, поскольку моя собеседница вновь впала в тревожное молчание.

– План Камиллы сработал – вскоре она познакомилась с Сергеем и почти сразу переехала к нему жить. А через несколько месяцев они поженились, я на свадьбу приезжала, финансово помогла, сестра все-таки.

– А кто такой этот Сергей? – поинтересовалась я, поскольку других подробностей об избраннике своей сестры Ковалькова не сообщила. Елизавета раздраженно пожала плечами.

– Обычный парень, работал в автосервисе. Мне он поначалу показался неплохим. Правда, зарабатывал немного. Но! – Ковалькова многозначительно подняла указательный палец. – У него была собственная квартира, однушка в высотке возле нового моста.

Я хорошо знала этот довольно престижный район Тарасова. Странно, Ковалькова упомянула о скромных заработках супруга Камиллы, а ведь цены на квартиры в этой части города доступными не назовешь.

– Бабушка оставила наследство единственному внуку, – пояснила Елизавета, видимо, заметив мое замешательство. – Камилла столько раз хвасталась, что успела увести из-под носа у конкуренток выгодного женишка.

Ковалькова недовольно поморщилась:

---