Это может оказаться куда лучше жалкой гардарунтской короны, потускневшей в тени Белых гор. Горцы никогда не допустят самостоятельного правления Лэйрина, слишком большую власть они над ним имеют. А уж его смуглую королеву они тем более оттеснят, и план покровителей по возвращению оккупированных северных территорий, ради которого они и подняли из нищеты семью Исабель, надо признать нереальным. Южанка видела Таррэ и прекрасно понимает, что шауны – большие мечтатели. Как и ее отец. А значит, ее личные планы надо менять, ей нечего ловить в тени равнинного трона.

Все, что ни делается, можно повернуть себе во благо. Вот и ее путешествие на Север станет дорогой к заветной короне. И даже ее южная кровь – не препятствие, были у императора Алэра и шаунки в постели. А принц Игинир тем более не станет нос воротить, с его-то дипломатическим опытом. Он как раз оценит родословную и магические таланты своей будущей жены.

Примирить Север с Югом, создать небывалый магический союз, сжать клещи и раздавить Белые горы – это неожиданный и гениальный шаг, которого никто из врагов даже помыслить не мог!

Отец бы одобрил такой замечательный план, – улыбнулась Исабель, глядя на тонкий профиль принцессы. Вот только в ее замыслах не было места императрице Виолетте.

Но пока дочь Роберта действует так, как нужно южанке, Исабель будет ей помогать.

* * *

За час до завтрака в покои принцессы постучалась служанка. Так было принято в императорском дворце: слуги будили господ, чистили ночные горшки и меняли жаровни. Лишь к императору никто не смел сунуться, пока Алэр не вызовет сам. Остальные подчинялись традиции.

Младший лорд Яррен, в этот час охранявший гостевой этаж, впустил служанку и, взглянув на Виолетту, перебравшуюся в гостиную, неодобрительно покачал головой:

– Вы опять не спали, ваше высочество?

Она отмахнулась:

– Поверьте, фьерр Ирдари, в такую длинную ночь, как здесь на Севере, я еще успею выспаться.

Юноша хмуро предложил:

– Вы позволите помочь? Я не целитель, но последствия бессонной ночи сумею снять. Ни к чему демонстрировать всему двору вашу слабость. Вам же не нужны насмешки за спиной?

– Насмешки?

– Разумеется. Все хищники воспринимают красный цвет как сигнал к агрессии. А ваши красные глаза и нос…

– Поняла. Я приму вашу помощь, фьерр.

– Она будет дорого стоить. За прекрасный внешний вид на одно утро придется отдать полчаса жизни. Не будущей, а уже прожитой. Духи возьмут у вас воспоминания о ней. Но вы сами можете выбрать, что отдать. Согласны?

Виолетта ни на миг не задумалась:

– Конечно! Вы еще спрашиваете! Это же лечение не только тела, но и души!

– Осторожнее, принцесса. Каждое воспоминание – это кирпичик, из которого складывается здание вашей личности. Вы можете пожертвовать завитком отделки, но не фундаментом. И даже узор, который вы сотрете, обеднит вас.

– Я с радостью отдам некоторые воспоминания, они мне не нужны, – решительно заявила Летта.

– Тогда прикажите вашим фрейлинам оставить нас на несколько минут.

Через четверть часа принцесса выглядела как свежайший, только что распустивший лепестки бутон. Ни следа ночных переживаний в ясных как солнечный день голубых глазах и на чистом личике со здоровым нежным румянцем.

– Что это за чудесная магия, фьерр? – полюбопытствовала принцесса, любуясь собой в зеркале. – Если о ней узнают гардарунтские дамы, вам прохода не будет.

– Дамы не узнают, миледи. Мы не будем никому говорить, не так ли? – усмехнулся полукровка. – К тому же, это магия риэна, а Белые горы не всем готовы протянуть руку помощи.

– За плату, – напомнила принцесса, вернув усмешку.

– Плату взяли дýхи, не я.

* * *

В трапезную Виолетта явилась вовремя, и ее порадовала досада на лице императора, которого явно покоробил подчеркнуто свежий, выспавшийся и веселый вид его невесты. Сам он выглядел слегка помятым и чем-то сильно недовольным.

А его новая наложница, леди Марцела, к завтраку не явилась, и Летта не стала спрашивать о ее самочувствии.

– Вижу, вы хорошо провели эту ночь, моя прекрасная невеста? – процедил Алэр сквозь зубы.

– Да, восхитительно, благодарю.

– За что?

– За ваше внимание.

Она хотела добавить «не ко мне», но не решилась дерзить столь откровенно.

Успеется.

Император вяло ковырнул вилкой в тарелке какой-то белый сгусток, похожий на подтаявшее желе. Перед Виолеттой стояли тарелки с иной пищей, более привычной людям, и принцесса принудила себя съесть кусочек омлета, хотя аппетита не было.

Она давилась, но ела. Понимала, что сил больше взять неоткуда. Это не отцовский замок, где она могла втихаря наведаться на кухню, где сердобольный главный повар всегда держал под рукой для короля корзинку с бутылью вина и свежей закуской, а для младших принцесс – фрукты и пирожки с вишней или яблоками. Здесь Летте придется довольствоваться тем, что она сумеет проглотить под прицельными взглядами императора и его снежно-ледяной свиты.

Но спокойно позавтракать ей не дали.

– У меня есть для вас подарок в честь нашей помолвки, дорогая невеста. – Император щелкнул пальцами, и к нему торопливо подошел слуга с бархатной подушечкой в руках. На таких обычно подносят государям короны, а принцессам – диадемы и драгоценности. Но на синем бархате лежало дамское зеркальце в роскошной раме, усыпанной алмазной крошкой и переливающейся в свете волшебных огней. С обратной стороны к раме крепилась откидная опора.

Император поставил зеркало рядом с тарелкой принцессы так, чтобы она видела в нем его отражение. Летте показалось, что его глаза светятся предвкушением. Какую пакость он ей приготовил?

Летта лихорадочно вспоминала правила сложного северного этикета. Должна ли она сейчас отдариться на глазах у придворных? И чем же? Отцовская сокровищница далеко, да и она совсем пуста. А в ее сундуках с приданым хранится только свадебный подарок. Разве что использовать что-то из даров для принцев или… челяди?

– Это особенное зеркало, моя леди, – шепнул венценосный жених, склонившись к девушке. – Не только для того, чтобы отражать вашу несравненную красоту. Это редкий магический артефакт, предназначенный для обучения. Он отражает картины, запечатленные на особых ледяных кристаллах. Вот на таких, это тоже мой вам подарок, учебный, – Алэр вытащил из кармана шестигранный кристалл, похожий на горный хрусталь с полмизинца величиной. – Надеюсь, вы не забыли о нашем договоре? Напоминаю, до дня нашего бракосочетания вы обязаны обучаться всему, что я сочту необходимым для моей будущей супруги. И сегодня у нас первый урок.

Не забыла. Слова императора отпечатались в ее памяти, словно были нанесены острым безжалостным резцом по камню: «У нас масса вариантов. Помолвка и очное обучение. Помолвка и заочное обучение через посредницу. Обучение без помолвки и брака и статус наложницы или, если ваши таланты меня впечатлят, фаворитки. И наконец, полноценный брак без посредницы. Никогда еще я не был столь щедр на предложения. У вас полная свобода выбора, моя дорогая, и никакого принуждения. Как и у ваших фрейлин».

– Прямо сейчас? – дрогнул ее голос.

– Я лишь покажу, как им пользоваться. Берете кристалл и вставляете в центр цветка в основании рамки. Вот сюда, – император коснулся плоской стороной кристалла шестигранной выемки внизу зеркала.

На раме тут же вспыхнул разноцветными искрами причудливый узор. Алэр нажатием пальца утопил кристалл в выемке до щелчка. Искры пришли в движение, перетекли на серебристую поверхность зеркала и сложились в картину.

Принцесса заметила, как придворные вытягивают шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит во главе стола, а слуги, стоявшие за креслом императора, наоборот, отвернулись и опустили головы.

Виолетте тоже хотелось отвернуться, закрыть глаза, исчезнуть… потому что в зеркале отражалась не просто картинка, а движущаяся. Леди Марцела, выглядевшая не как леди, а как пьяная кабацкая девка, полуголая, с распущенной шнуровкой лифа и разлохматившейся прической, жадно целовала императора, а он снисходительно, со скучающей миной надменного лица, принимал ее поцелуи.

Но Летта не пошевелилась. Кровь отхлынула от ее лица, дыхание сбилось, словно ее ударили, пальцы задрожали, и она очень аккуратно, чтобы не выронить, положила вилку на край тарелки.

Император усмехался, внимательно разглядывая невесту. И лишь через минуту ее позора он нажал на торчавший из выемки рамы острый кончик кристалла, и тот выскочил наполовину длины из паза. Искры погасли, зеркало снова выглядело обычным зеркалом.

– Это ваш сегодняшний урок, дорогая невеста, – Алэр вынул кристалл и протянул его Летте. Она сидела как статуя. Тогда она сам взял ее вялую руку, вложил в ладонь омерзительный дар, сжал ее пальцы и, склонившись почти к самому лицу девушки, сказал: – К моему визиту вам надлежит просмотреть его полностью. Я спрошу с вас, насколько усвоен урок. И если мне покажется, что вы что-то пропустили, я продемонстрирую его уже на вас. Встретимся через два часа.

Он отстранился и сделал знак слуге.

– Отнесите зерцало в покои моей невесты.

Второй слуга, бережно и с поклоном забрал зеркало и уложил на подушечку. Оба направились к высоким двустворчатым дверям трапезной, как вдруг те распахнулись, и в помещение плотным комом влетел снежный вихрь, за ним ворвалась вопящая что-то невразумительное на языке ласхов маленькая принцесса Осияна, за ней – ее гувернантка, а последней вбежала запыхавшаяся служанка с оборванным поводком в руках.

Вихрь ловко уворачивался от Осияны и шарахался от гувернантки.

– Держи ее, держи! – наконец, разобрала Летта.

---